Визуализация реальности обогащает эмоциональный мир, обедняя при этом способность мыслить

Сегодняшня оптика исследований не предполагает коллективного взгляда на те или иные неизученные явления. Фото агентства «Москва»

На вопросы ответственного редактора приложения «НГ-сценарии» Юрия СОЛОМОНОВА отвечает доктор филологических наук, профессор, специалист в области коммуникационных технологий и информационных войн Георгий ПОЧЕПЦОВ.

– Георгий Георгиевич, заглавие одной из ваших статей, опубликованных уже в нынешнем году, меня почему-то встревожило: «Цивилизация контента идет на смену прошлым цивилизациям религии и идеологии»…

– Сильно волноваться не надо. Речь идет о том, что мы начинаем постепенно уходить от религии и идеологии, основой или базой которых была вербальность, то есть словесность. Еще не так давно исторически развитые страны мира были чрезмерно литературоцентричны. Что, конечно же, не только помогало им постигать мир, его культуры, но и формировало идентичность этих стран. Отставание в постижении необходимых текстов, а значит – смыслов и понятий, тормозило развитие идентичности.

Конечно, идеология и религия, издавна вооруженные текстами, подняли статус слов и их значений до заоблачных высот. С одной стороны, сказки и легенды создавались 6–8 тысяч лет назад, и они распространялись устно. С другой – при помощи слов легко общаются с Землей космонавты во время своих полетов...

– В то же время к текстам относится и сквернословие. Или, к примеру, ложь некоторых наших «патриотов» о том, что американцы никогда не были на Луне.

– Но это уже к вопросу о культуре и этике человеческих коммуникаций. Кстати, книгопечатание привело к формированию именно литературных языков и к описанию современной картины мира, состоящей из национальных государств.

Конечно, религиозные образы и верования не были так сильно связаны с языком, поскольку исповедовать выбранную религию можно было и на других языках. Да и в целом классическое религиозное содержание относится к далекому прошлому, а национальные государства все-таки формировались в настоящем историческом времени.

Короче, мы долго жили в мире текстов. Сегодня стало возможным выражать многие смыслы, потребности, действия в визуальной форме. Таким образом, содержание перестало быть исключительно текстовым, началось преобладание визуальности. Это «облегчило» контент, сразу дав ему более широкую аудиторию.

– А в чем разница между доминированием религии, идеологии, с одной стороны, и «светского» контента – с другой?

– Религия и идеология не допускали конкурентов, они с ними боролись «огнем и мечом». Это, я думаю, можно объяснить тем, что религия работает с сакральными объектами, которые носят универсальный и уникальный характер, и на ее место нельзя допустить никого другого. Идеология, хотя и в меньшей степени, действует однотипно, подвергая остракизму любую иную точку зрения, если она не принята на вооружение государством.

В итоге религия и идеология порождают обязательные для всех тексты. А вот развлекательный контент строится так, что он всегда факультативен. Человек как бы сам его выбирает, хотя это тоже иллюзия, поскольку машины рекламы и паблик рилейшнз ведут его в нужном направлении. К тому же ресурсов текста у религии и идеологии – мало. А вот развлекательному содержанию несть числа. И оно вносит в общую картину мира невиданные ранее элементы, которые избавлены от сакрального характера, поэтому их число может быть бесконечным.

Так вырастали и крепли цивилизации, непрерывно создавая все новые средства производства контента.

Пришла пора, и к книгопечатанию добавились кино, радио, а затем телевидение. Так в наше время визуальный канал одержал необратимую победу над вербальным. И хотя в социальных сетях потребители оперируют словами, то есть вербально, для них все равно важнее реагирование на их слова группы, толпы, массы, а не индивида. С приходом визуального доминирования как потребление, так и создание контента стали массовыми.

Но все массовое несет в себе, увы, падение интеллектуального уровня, что, в свою очередь, сопровождается компенсацией в виде усиления эмоционального, а не рационального уровня контента.

Можно сформулировать это и так: человечество глупеет по мере получения все большей информации. Это началось во всех развитых странах с приближением XXI века. Причиной этого процесса одни называют распространение в профессиях работ с минимальными требованиями к профессиональному умению. Как, впрочем, и к знаниям, что, свою очередь, ведет к атрофии интеллекта.

– А сами вы как считаете, это серьезная опасность?

– Мне кажется, что, если раньше люди больше находились в парадигме выживания, и поэтому им было важно присутствие и деятельность в материальной сфере, то сегодня они все активнее смещаются из физического в виртуальное пространство. Теперь они уже скорее играют, чем живут. Думаю, этому способствует как раз то, что человечество в своем существовании все время увеличивает долю нерабочего времени.

Этот процесс начал серьезно беспокоить власть. Правительства развитых стран начали нервничать и срочно делать все, чтобы в свободное время люди не ходили по улицам с флагами и плакатами, а радостно сидели перед телеэкранами. Потому как сегодня наступило время такой протестной активности, какой никогда не было в эпоху незыблемых религий или идеологий.

Кроме этого, потеря сакральности богов и царей привела к потере священности всех последующих правителей, которых стали именовать президентами, премьерами, а то и просто депутатами. Дошло до того, что приходить к власти они стали – о, ужас! – с помощью выборов.

– Вы вот над демократией иронизируете. А может быть, к проблемам улучшения качества общества надо привлекать и церковь, и политические партии?

– Конечно, религии и идеологии в отличие от контентологии были очень системными. За столетия все было объяснено и систематизировано. Эти скрепы были возведены на однозначных доктринах и правилах, не имеющих исключений. В результате утвержденные каноны стабилизировали поведение людей на долгое периоды временя.

Кстати, Маркс или Ленин, при всем своем революционном самосознании, были такими же сакральными фигурами, как боги в религиях, и построение коммунизма представлялось ими таким же путем в рай в результате правильного идеологического поведения.

Сегодня мир строится и меняется, можно сказать, каждый день. Другое дело, что в нем есть долговременные тенденции, которые меняются редко, и кратковременные, которые постоянно «пульсируют». И как бы люди внимательно ни наблюдали за развитием жизни, в религии и идеологии они не замечали измены постоянству канонов, правил, традиций и заповедей.

А вот современная сторона жизни, ее контент, наоборот, строится не на постоянстве и верности вечным установкам, а на исключениях, изменениях, новизне. Это постоянная изменчивость контента придает жизни энергию развития, движения вперед, утверждения всего нового над тем, что себя уже исчерпало в быстро текущем времени.

Исходя из этого, сегодня большинство из нас не будет смотреть новый сериал, если он сильно напоминает или повторяет что-то из другого, уже отработавшего эту тему сериала. Наше время отличается постоянной новизной, а не стилем ретро. Конечно, этим мы обязаны развитию мировых технологий.

Но это не значит, что в этом движении вперед будет подлежать истреблению все, что выработала за свою историю культура. На это как раз больше способна идеология. Пример тому короткий триумф во времена пролетарской революции одиозного Пролеткульта, пытавшегося «сбросить Пушкина с корабля современности».

– Это так. Но все-таки «контентология» с ее постоянным обновлением, игровыми виртуальными ценностями, другими множественными атрибутами прогресса и нынешняя Россия, у которой действительно есть великое прошлое… Как же это трагически завоеванное величие соотнести с тем настоящим, о котором мы говорим, и тем более с будущим?

– Если государство не может или не хочет в настоящее время дать своим гражданам то, в чем они серьезно нуждаются как в материальном, так и в духовном смысле, то власть легко и просто может переключать нас на прошлое. Именно ушедшее время легко и гибко можно менять в ту сторону, которую выбирает действующий режим.

«Ребята, до Куликова поля еще далеко?» Фото агентства «Москва»

«Российское общество по многим признакам является современным. Но архаический субстрат в его ментальности заметен и силен. Он проявляется, в частности, в том, что люди нередко в своем поведении или образе мысли ориентированы на прошлое, устремлены к нему… Обществом, ориентированным на прошлое, легче управлять. Назад оглядывается человек, не чувствующий уверенности в настоящем. У него часто не получается быть самостоятельно успешным в сложном контексте социальных и экономических отношений».

Сегодня в этом контексте тяжело приходится и самой власти. И тогда она тоже начинает черпать свою уверенность в прошедшем времени, всячески идеализируя и раскрашивая в яркие цвета былые годы страны с ее свершениями, подвигами и победами.

Этот феномен кто-то остроумно выразил в лозунге: «Наше прошлое в наших руках!»

– На этот оптимизм в романе Горького «Мать» есть короткое возражение «Справедливо – а не утешает!» Вера в настоящее и будущее любого общества должна чем-то укрепляться…

– Вне сомнений. Тут нам стоит снова обратиться к визуализации реальности. Если раньше нашим главным искусством было кино, то сегодня им стали телесериалы. И то и другое оберегает наши мозги от проблем современности, иногда даже помогает без альтернативных выборов избирать президентов. Но при всем этом массовое сознание себя уважает и потому хочет, чтобы с ним разговаривали, как это всегда делали в эпохи религии или идеологии.

И когда такой разговор ведется, происходит в каком-то смысле чудо. Телезрители оказываются сильнее погруженными в чужую придуманную жизнь из телесериалов, чем в собственное бытие. То же самое происходит и с обсуждением увиденного сериала. Люди могут без устали обсуждать придуманные судьбы, чувства и поступки, забыв напрочь о своих текущих заботах. Воздействие такого контента сравнимо разве что с наркозависимостью.

Телесериал есть искусственное расширение наших виртуальных пространств. А цензура и контроль со стороны государств направлены на обратное – искусственное сужение как информационного, так и виртуального пространства.

Кино и телесериалы являют собой пример того, что можно назвать мягкой цензурой, с помощью которой можно двигать в нужном направлении наше мышление и наши интерпретации конкретного события или человека. Очень часто так происходит реинтерпретация политических событий и фигур, стимулированная государством.

– Дивный пример такого стимулирования – советский сериал «Вечный зов», в котором одним из персонажей, троцкистом Лахновским, был озвучен План Даллеса по развалу СССР изнутри с помощью морального, физического разложения советской идентичности. И этот дурно написанный «документ» кто-то до сих пор считает коварным замыслом США…

– Но вначале этот фрагмент появился в книге Анатолия Иванова. И большого резонанса он не вызвал. Все это пошло от того, что телесериал сегодня – это не просто культурный продукт, а культурно-политический, где чьи-то задачи спрятаны в сюжете, а не выпячены в директивах власти, как в былые времена.

Сериал берет на себя любые темы: прошлое и будущее, любовь и климат – все, что, возможно, он может соединить в единое нерасторжимое целое, которое в таком виде останется в голове у зрителя. При всеохватном подходе он не может быть чисто развлекательным, поскольку транслирует модели поведения для населения. При этом они могут реализовываться в прошлом, настоящем и будущем. Особенно активно, например, сериалы сейчас моделируют будущее, где созданы машины для постоянного отслеживания поведения. В одном из последних таких примеров (бразильский сериал «Всеведущий») за каждым человеком следует вообще персональный дрон.

Телесериал стал сегодня всенародной любовью. Есть внешние и внутренние причины этой нашей страсти. Легче перечислить причины внешние. Их можно сгруппировать на основе того, что они отражают стремительные изменения мира вокруг нас. Сериал сильно выиграл от доминирования визуальности над вербальностью. Техническое и технологическое развитие привело к тому, что рабочее время стало сокращаться, а свободных часов у работников становилось все больше.

В числе внутренних причин можно выделить следующие три: телесериал работает на все органы чувств, а не только на зрение, как книга; обладает широким эмоциональным захватом; почти не оставляет потребности домысливать происходящее на экране.

Но самое главное, чем отличаются современные российские сериалы от советских, – это полное отсутствие в нашей нынешней жизни картины будущего. Она была в СССР, но ее нет в постсоветском пространстве. Частично из-за отставания, а частично из-за того, что мы еще не попали в постиндустриальное общество.

Говоря о прошлом или будущем, на самом деле сериал все время рассказывает исключительно о настоящем. Он как бы выталкивает нас в определенную точку, откуда все становится видным по-другому. Сериалы, раскрывающие альтернативную историю, показывают другие результаты Второй мировой войны. В одном из них Америка разделена между двумя странами-победительницами: Германией и Японией. Некоторые сериалы удерживают мир в состоянии холодной войны, которая не закончилась по наше время. Такое бесконечное разнообразие привлекает к экранам миллионы зрителей.

– Но это же напоминает тотальное зомбирование?

– Давайте лучше перейдем на более научное понятие. Такое как массовое сознание. Оно похоже на индивидуальное тем, что может питаться чужим внешним настроением. Но особенностью массового сознания является то, что ему всегда не хватает информации. Потому как оно всегда существует в состоянии неопределенности, потому как лишено рационального мышления, свойственного индивидуальному сознанию.

«Таким бы рукастым, да на погрузочные работы...» Фото агентства «Москва»

Психологически этакое можно понять на примерах людей, особенно детей, которые обожают смотреть понравившийся фильм множество раз.

Да что там дети! Сталин смотрел «Волгу-Волгу» столько раз, что мог озвучить еще не высказанную героем шутку раньше, чем она прозвучит с экрана. И это возвращение к любимым образам художественной культуры, конечно же, потребность не информационная, а чисто эмоциональная.

Надо сказать, что индивидуальное и массовое сознание опираются на две символические системы, которые во многом схожи, но имеют и различия. На индивидуальное сознание приходится ориентироваться киноиндустрии, которая заинтересована в массовых зрительских просмотрах.

Но массовое сознание помимо индивидуального смысла («Не пойти ли мне сегодня в кино?») обладает смыслами либо трансформационными (когда требуется показать зрителям, скажем, социальные изменения в обществе), либо консервативными (когда требуются примеры стабильной жизни страны, хороших отношений власти и общества и т.д.).

Это все, конечно, показывает пропагандистские возможности власти. В итоге умным зрителям понятно, что мы живем не в своем мире, а в том, что создан для нас где – государством, где – политиками, где – бизнесом. Все они хотят, чтобы мы жили не в своем личном мире, а в том, что выстроен в необходимых властителям декорациях. Так им спокойнее управлять нашими желаниями, наблюдать реакцию и, быть может, корректировать контент дальше.

Массовое сознание важно еще и потому, что с точки зрения специалистов изменить индивидуальное поведение можно, вводя новые типы поведения коллективного, но не наоборот. Именно поэтому нам постоянно меняют со сменой политических режимов как образ нашего прошлого, так и будущего. В результате таких изменений создается впечатление, что мы все время идем по кругу, только нам об этом не хотят говорить. То мы шли под флагами к победе коммунизма, потом стали идти к победе капитализма, но при этом для большинства населения ничего принципиально не меняется.

Сочетание в голове человека нескольких миров (физического, информационного и виртуального) позволяет ему «уходить и прятаться» в иные пространства, если его не удовлетворяет мир физический. Есть и обратное воздействие в виде коррекции мира физического с помощью инструментария мира информационного или виртуального.

Правда, тут придется включить еще один фактор, сегодня читают и пишут больше не фантастику, а фэнтези. А оно, вероятно, способствует не столько росту интеллекта, сколько его понижению. В нем, следует признать, развлекательность сильно затмевает интеллект. Как давным-давно писал Сергей Переслегин: «Фэнтези не обязано быть глупым, но имеет высокую статистическую вероятность оказаться таковым. Следует заметить, что упрощенность сюжетообразующего конфликта, нацеленность на детскую аудиторию привели к существованию антиотбора в издательских кругах, публикующих фэнтези». Иными словами, стандартные издательские и редакторские критерии при оценке произведений этого жанра резко снижаются. В связи с этим количество явных ляпов (неустранимых ошибок) в фэнтези превосходит среднестатистический уровень посредственной литературы.

Есть также и проблема падения интеллектуального уровня новых поколений. И это можно вписать в длинный список причин появления фейков. С их помощью с массовым и индивидуальным сознанием играют в определенные информационные игры. Мир никто особо менять не хочет, все трансформации его остановились. Но изменения идут со стороны новых обозначений, новых смыслов, новых интерпретаций. И это позволяет удерживать ситуацию в неизменности по принципу голого короля. Индивидуальное сознание прислушивается к массовому, а не к собственным глазам. Современный человек проводит у разных экранов от четырех до шести часов в день, и там ему открыто и скрыто рассказывают, как все хорошо, когда ничего не хотят менять, или как все плохо, когда хотят поменять тех, кто наверху, но в результате все остается на своих местах. Меняются имена и названия, но не меняется суть.

Но в то же время мир уходит в какую-то другую сторону, трансформируясь на наших глазах. Один советский фильм и песня в нем когда-то назывались «Если завтра война». Это усиление должно было формировать готовность к отражению нападения врага, поскольку именно это стояло в центре всей идеологии того времени.

Однако сегодняшнее понимание мира таково, что подобный пропагандистский фильм уже должен был называться «Завтра уже не будет, сразу придет послезавтра». Поскольку при очень глубинных будущих изменениях «завтра» придется пропустить, чтобы успеть запрыгнуть в «послезавтра».

– А как же диалектика развития? Все-таки история на этот счет должна нам напоминать о своих уроках. Взять хотя бы Никиту Сергеевича Хрущева с его попыткой прыжка страны в коммунизм…

– Но это же были политические и пропагандистские номера власти. Я же больше увлечен обществом. Причем виртуальным. Потому научиться жить в виртуальной толпе – это значит попробовать жить в своем будущем. Вначале люди существовали в физической толпе, которая их оберегала от возможных врагов. Уже в наше время мы стали жить в информационной толпе, реагируя на приходящие все время сигналы. Эти сигналы могли поднимать людей на покорение целины или на завоевание космоса.

Виртуальная толпа уже носит сугубо индивидуальный характер, поскольку каждый уверенно сидит в собственном кресле у себя дома. Он вместе с нами только своими мозгами. И вместе мы погружаемся в очередной сериал.

Сегодня странным образом возрастает мировоззренческое значение разных эпидемий, которые проверяют власть и общество на крепость. Возможно, для этих двух субъектов это время консенсуса.

Уже сейчас некоторые аналитики видят причину нежданно-негаданно пришедшего коронавируса в жесткой китайской системе однопартийности: чтобы удержать свою власть, китайская Компартия должна удерживать население в убежденности, что все идет строго по плану. Это означает необходимость прикрывать скандалы и недостатки, которые могут плохо отразиться на коммунистическом лидерстве, вместо того чтобы правильно реагировать на эпидемию.

К тому же патологическая секретность мешает возможности быстрой реакции на эпидемию. Атипичная пневмония 2002 и 2003 годов могла бы быть остановлена намного раньше, если бы китайские власти, включая министра здравоохранения, не прятали информацию от общественности.

Когда необходимый контроль болезни и меры предосторожности были запущены, атипичная пневмония была остановлена в течение нескольких месяцев. Сегодняшний мир вроде еще находится в старых физических границах, но на самом деле они давно стали условными.

Благодаря коммуникациям мы реально живем в других измерениях, становясь гражданами одного большого мира. И даже с эпидемией коронавируса и с фейками об этой заразе сегодня борются мировые технологические гиганты, начиная с Facebook.

Происходят изменения и трансформации способов коммуникации. Когда не было письменности и нельзя было поставить свою подпись, роль устного обязательства была намного сильнее и выше. Никто не мог его нарушить данного слова. Когда люди стали опираться на письменную фиксацию, например, на договорах о продаже земли, устное слово девальвировало.

Пересев за компьютер, мы разучились писать нормальным почерком, поскольку постепенно исчезает опыт письма. Японцы же считают, что мелкая моторика рук, особенно детей, очень важна для развития: «Еще во II веке до нашей эры китайским целителям было известно о влиянии на развитие мозга мануальных (ручных) действий. Ученые и специалисты утверждали, что активные игры с участием пальцев и рук приводят к полной гармонии тела и разума, активизируют мозговые системы.

Намикоси Токудзиро, японский врач, в системе своих открытий и исследований создал методику оздоровления и воздействия на руки. Он доказывал, что на пальцах рук расположено огромное количество рецепторов, которые посылают свои импульсы в центральную нервную систему человека. Китайские ученые и восточные целители пришли к выводу, что каждый палец несет влияние и взаимосвязь с определенным внутренним органом. Работу по развитию мелкой моторики нужно начинать с самого раннего детства – массируя пальчики младенцу, мы воздействуем на активные точки, связанные с корой головного мозга.

– Георгий Георгиевич, что скажете в заключение?

– Еще раз напомню о том, что живем мы во многом в вымышленной реальности, где смешаны в разной пропорции прошлое, настоящее и будущее в зависимости от преследуемой цели. Государство может разворачивать эту модель в разные стороны, а мы все будем считаем это реальностью.

Государство стремится к тому, чтобы его глаза и уши были глазами и ушами любого гражданина. Не следует смотреть и слушать то, что государство не считает важным. Но акцент на прошлом, а не на будущем, запрет на сатиру – это уже смена не только глаз и ушей, но и мозгов. А мозги у человека всегда были самым уязвимым местом…