Владимир Шкуратов: Прикажут – завтра же буду акушером

Док­тор философских наук, профессор кафедры психофизи­ологии и клиниче­ской психологии ЮФУ Владимир Шку­ратов выбрал себе тему «Наука и авось».

«Наука – штука норматив­ная, престижная. Без нее нельзя во­йти в современность. Без «авось» – можно. «Авось» – это такая идиома, то ли усилительная частица, то ли наречие, то ли существительное. Но «авось» помогает понять нашу рос­сийскую ментальность в столкнове­нии с рациональностью, которая не является вполне нашей. Я считаю, что наука – национальный дискурс некоторых западных народов. И беру здесь в качестве союзника Ос­вальда Шпенглера, утверждавшего, что Россия традиционно заимствует западные ин­ституты и обращает их в нечто дру­гое. Поэтому и выборы в России не выборы, парламент не парламент, наука не наука.

Иллюстра­цией этих обращений могут служить произведения Салтыкова-Щедрина. В его книге «Господа ташкент­цы» есть характерный эпизод. Одно­го литератора похвалили за хоро­шее знание истории. На что тот от­ветил: «Прикажут – завтра же буду акушером». Писатель утверждает, что в России отзывчивость к приказам – мера талантливости человека. «Ежели мы не изобрели пороха, то это зна­чит, что нам не было это приказано; ежели мы не опередили Европу на поприще общественного и полити­ческого устройства, то это означа­ет, что и по сему предмету никаких распоряжений не последовало. Мы не виноваты. Прикажут – и Россия завтра же покроется школами и университетами; прикажут – и про­свещение вместо школ сосредото­чится в полицейских управлениях. Куда угодно, когда угодно и все, что угодно...» Государственное насаж­дение науки требует исполнителей, успешных менеджеров, которые не имеют особых знаний, а, как ирони­чески пишет Салтыков-Ще­дрин, просто талантливые русские люди, составляющие типо­логию ученых двух полюсов.

Первый – ис­полнитель, успешный менеджер, которому не нужна голова. Второй – академик и тай­ный советник, в мозгу которого клубится бред. Са­тирический взгляд Салтыкова-Ще­дрина видит российскую науку как один из разделов департамента мечтаний и фантазий российской бюрократии. Хорошо, что эти мечта­ния становятся все более легкими, не приносящими боль­шого вреда и – доходными для их участников.

Зато с такой легкостью ученому не возбраняется танцевать, считает Шкуратов, и здесь он уже ссылается на иностранного мыслителя Платона, который в своих «Законах» описал самый древний, архети­пический вариант knowledge-based society – научно обо­снованного общества.

В «Законах» – своде зре­лой законодательной мысли философа – песням, пляскам, скачкам, кулачным боям и гимнастическим упражне­ниям уделено больше вни­мания, чем хозяйственным занятиям. Государственным приоритетом является хоро­водная политика: «Тот, кто не упражнялся в хороводах, че­ловек невоспитанный».

Согласно Пла­тону, во всех округах страны дважды в месяц должны про­водиться жертвенные собра­ния у алтарей, сопровождаю­щиеся песнями, плясками и декламациями под надзором ученых-философов. Сами же ученые, прежде чем попасть в умственную касту, обязаны выказать особые успехи и рвение в хороводном воспитании.

За непочти­тельность к святилищам или оскорбление обрядового дей­ства полагается вразумление и при отсутствии положитель­ных результатов смертная казнь, причем небезболез­ненная. «Законы» воспри­нимаются как мрачный итог платоновской эволюции: пе­рерождение вольнодумца в великого инквизитора.

«Мало кто проводит ана­логии между древней утопи­ей и каскадом карнавальных преобразований, постигших российский университет в последние годы, – заключает Владимир Шкуратов. – В по­токе фестивалей, конкурсов, рейтинговых игр и других за­бав хорошо ориентируются те, кто претендует быть по­литиками и эффективными менеджерами этих научных «хороводов». Для большин­ства же за переплясами звучит скорее «Похоронный марш» Шопена, ведущий науку к печальному финалу».