Боевые люди или эффективные институты

Умники цифрового века, эволюционный держите шаг! Иллюстрация Depositphotos/PhotoXPress.ru

Авторы нового и совершенно оригинального исследования «Люди, институты и инновации в дебатах Французской революции» представили первое практическое доказательство продуктивности синтетического когнитивно-социально-вычислительного подхода к историческому анализу.

Французская революция привнесла принципы «свободы, равенства, братства» в процессы поиска ответов на повседневные вызовы управления страной, которая была тогда самой большой страной Европы. Эксперименты этой революции послужили моделью для будущих революций и демократий по всему миру.

Но сама эта первая из революций нового времени не имела модели для подражания.

Так как же, в силу каких факторов, идей и действий сложилась эта первая в истории модель, послужившая прообразом и основой десятков последующих революций?

Используя реконструированные и оцифрованные стенограммы дебатов, состоявшихся в течение 1789–1790 годов в Национальной конституционной ассамблее – первом революционном парламенте Франции, – авторы нового исследования провели количественный анализ того, как возникали, конкурировали, развивались или умирали политические, социальные и экономические новации революции.

Авторы использовали теорию информации для отслеживания создания, диффузии и уничтожения новых лингвистических паттернов (словесных шаблонов) в 45 тыс. выступлений тысяч ораторов, наговоривших около 5 млн слов, проанализированных по 100 темам и вектору из 10 тыс. самых распространенных слов французского языка. При этом для каждого из шаблонов (ассоциируемых с одной или несколькими идеями) оценивалась динамика трех показателей:

– новизна относительно всей массы сказанного ранее;

– степень недолговечности, которая измеряется относительно сказанного позднее и показывает, насколько речь повлияла на содержание дальнейших дискуссий;

– резонансность, определяемая как соотношение новизны и недолговечности (высокий резонанс означает, что поднятые в речи новые вопросы многократно обсуждались в последующих речах).

Думаете, это бред? Бессмысленная обезьянья работа – тупо анализировать динамику трансформации 10-тысячемерного пространства слов с помощью компьютера, не понимающего смысл ни одного из этих слов?

Но подобным же образом компьютеры вышли на недосягаемый для человека уровень игры в шахматы и го, ничего не понимая в этих играх. Понимания ноль, но каков результат!

И вообще, а что такое история?

Одна из трактовок говорит нам, что история – это события и их главные участники: анализ их взаимосвязей и взаимовлияний с учетом случайных факторов.

Иная трактовка предполагает, что история – это возникновение, развитие и падение конкретных идей.

Новейшая синтетическая трактовка (складывающаяся в последние годы на междисциплинарных стыках цифровой истории) говорит, что история – это появление и развитие новых механизмов обработки информации и медиасред с учетом ролей отдельных лиц и институтов в использовании этих механизмов и сред для создания и распространения новых идей в пространстве и времени.

Говоря языком биологической эволюции, мы должны понимать не только характеристики эволюционного отбора, диктуемые окружающей средой, но и динамику изменения мощности этого отбора во времени, а также сдвигов и неоднородностей в работе его механизмов и самой среды.

Количественно проанализировать это можно лишь одним способом – количественным анализом слов, сказанных основными акторами социально-революционных игр человечества.

Основой данного подхода является информационный анализ имеющегося корпуса текстов, релевантных анализируемому историческому периоду и отражающих временную динамику распространения и изменения шаблонов слов и словосочетаний среди ключевых ораторов – участников анализируемого исторического периода.

То есть подход похож на тот, что использовался в машинном обучении компьютера играть в шахматы и го на недостижимом для человека уровне мастерства. А именно:

– отказ от попыток вооружить компьютерные алгоритмы некой проникновенной логикой нахождения правильных ходов;

– переход на алгоритмы, предоставляющие компьютеру полную свободу (без каких-либо вводных со стороны человека – можно даже правила игры компьютеру не сообщать, пусть сам их выявит), просеивать горы больших данных игровых партий, выискивая в них некие игровые шаблоны, ведущие к победе.

При этом подходе машинного анализа гигантского корпуса документов мы видим не только следы сознательной битвы идей, но также, что еще более важно, видоизменение контуров нового риторического пространства.

И здесь фокус в том, что это видоизменение не было следствием преднамеренных действий со стороны каких-либо лидеров одной политической группы. Новые шаблоны слов, приходящие, например, с левой стороны политического спектра, подхватываются и видоизменяются на правой его стороне. В ходе исторических событий политические деятели не просто занимают разные идеологические позиции, но играют разные роли в пропаганде новых риторических моделей. И все вместе, как в сотрудничестве, так и в конкуренции, они изобретают новые механизмы коллективного управления информацией.

Если же возвратиться к главным итогам нового исследования, то они таковы.

Во-первых, поразительно видеть на конкретных цифрах, как из слов представителей конкретных политических сил, и особенно их лидеров, рождается то, что потом назовут революцией. Потому что революция – это вовсе не события (которые лишь позволяют людям или сподвигают их на произнесение неких слов). Революция – это произнесенные новые слова, несущие новые смыслы и закрепляющиеся в сознании масс.

Как показало исследование, главным в этих словах является степень их новизны. И по этому показателю представители левого радикального крыла (и особенно Робеспьер) в пух и прах разгромили правых консерваторов-монархистов.

Второй интересный вывод исследования – в количественном описании механизма того, что называется «идея охватывает умы масс». Ведь свойство большинства даже самых революционных речей – сочетание высокой новизны с недолговечностью поднятой темы. Однако бывает и иначе. Новая мысль как бы вступает в резонанс с умами многих людей, и тогда эта новая мысль прочно закрепляется в повестке, а потом остается навеки в истории частицей новой революционной мозаики.

Третий интереснейший результат исследования – количественное измерение харизматичности лидеров. Этот, казалось бы, эфемерный показатель можно количественно измерить резонансностью их речей. Именно высокий резонанс характеризует ключевых фигур Национальной конституционной ассамблеи, причем как слева (Робеспьер, Петион де Вильнёв), так и справа (Жан-Сифрен Мори).

Ну и в заключение – вишенка на торте: скажу о том, что меня больше всего поразило как непрофессионала, но весьма интересующегося историей.

Историки и романисты веками дискутировали о роли личности в истории. Так вот, теперь можно считать этот вопрос закрытым (по крайней мере для оценки Французской революции).

Объективный количественный анализ показал: харизма и лидерский дух вождей революции оказывают на ход исторических событий примерно равное влияние, как и все политические, социальные и военные институты общества.

Иными словами, при революциях роль личности и институтов 50 на 50.