Павел Полян
Доклад Коли показал, что такое настоящий российский гуманизм. Кадр из видео с сайта www.bundestag.de
Это было третье выступление россиянина за всю историю Бундестага. Первым был 49-летний президент Владимир Путин (25 сентября 2001 года), вторым – 95-летний писатель-блокадник Даниил Гранин (27 января 2014 года), а третьим – 16-летний гимназист Коля Десятниченко, «мальчик из Нового Уренгоя» (19 ноября 2017 года).
Эта дата – День памяти и скорби о жертвах войны и государственного насилия, ежегодно отмечаемый парламентом Германии совместно с Народным союзом по уходу за могилами немецких военнопленных, патроном которого традиционно является президент Германии. Эта организация присматривает не только за немецкими могилами по всем бывшим театрам военных действий, но и за захоронениями своих бывших врагов, в том числе и советских воинов. Здесь умеют чтить память всех, предполагая, что где-то так же относятся к немцам, лежащим в чужой земле.
Вот Коля ровно год назад, 19 ноября, и рассказал об одном таком воине, ефрейторе вермахта Георге-Иоганне Рау, родившемся в 1922 году в деревушке Левертсвайер (ныне в составе общины Острах в округе Зигмаринен) в Баден-Вюртемберге. Его отец был деревенским полицейским, парикмахером и часовщиком: следил за механизмом часов с колокольным боем на кирхе. Службу проходил в 602-м зенитном батальоне, в составе 6-й армии фельдмаршала Паулюса. Ну а далее все понятно: Сталинградский котел, и генерал Зима и сама Смерть с косой – бжик-бжик: или на поле боя, или в первые же дни плена, от истощения! Шанс уцелеть и выжить в плену был там и тогда ничтожным – 2–3%. Но похоронки не было, и семья, молясь и уповая на этот шанс, не теряла надежду и не прекращала поиски.
Ясность пришла летом 2016 года: согласно присланному VDK извещению, при эксгумации 2666 трупов немецких военнопленных на полуразграбленном кладбище бывшего лагеря для них в Бекетовке (ныне часть Волгограда) и переносе останков на новое кладбище в Россошке на стене кладбища была обнаружена плитка с несколькими именами, среди которых и имя Георга-Иоганна Рау, взятого в плен 13 марта и умершего 17 марта 1943 года в Бекетовском эвакогоспитале № 4939. Удача, оказывается, может иметь и такое обличье.
Из восьмерых сестер и братьев Георга и по сей день еще жива самая младшая сестренка, 80-летняя Тина: перед уходом в армию Георг здорово помогал ей с уроками. И вот школьник из Нового Уренгоя, правнук командира стрелковой роты Красной армии и участник интернационального проекта, посвященного судьбам солдат Второй мировой, узнал об этой бесхитростной и печальной судьбе и, побывав на другом кладбище немецких военнопленных (близ Копейска на Урале), испытал то единственное, к чему она взывает, – жалость к человеческому горю и здоровую потребность в жизни без войн. О чем и рассказал депутатам немецкого парламента...
И что же тут поднялось в российской стране-победительнице!
Воодушевленная былыми и свежими победами над покемонами и перепостами, «патриотическая» рать набросилась на Колю – эдакого в ее глазах фашистского недобитка из сытых углеводородных краев, «дегенерата и сына родителей-дегенератов» и даже «молодого манкурта» (то, что в кавычках, – цитаты)!
Но обругать мало, нужно же мальчишку и его близких поучить, проучить, прилюдно выпороть, наложить контрсанкции. За инициаторами порки дело не стало. Депутатка Законодательного собрания Ямало-Ненецкого автономного округа Елена Кукушкина, для которой и Бундестаг город, обратилась в региональную прокуратуру, в департамент образования и в гимназию № 1, где учится Коля. В ход пошло и то (вернее, те), что когда-то звались «легкой кавалерией», то есть нью-комсомольцы для травли «отщепенцев» и «предателей». Таких даже инструктировать не надо, настолько отличные у них «боеголовки» – пустые и самонаводящиеся. Проверки, выговоры, устрожение контроля, увольнение – все было.
Тут невольно вспоминаются строки поэта-фронтовика Бориса Слуцкого: «А как у вас с величием души? Все остальное, кажется, в порядке. Но, не играя в поддавки и прятки, скажите, как с величием души?»
Какое там величие, если «морализаторы» настолько увлеклись, что даже требования сверху (а за Колю заступилась серьезная властная вертикаль – и мэр Нового Уренгоя Иван Косогриз, и губернатор ЯНАО Дмитрий Кобылкин, и даже пресс-секретарь президента страны Дмитрий Песков, потребовавший прекратить эту «экзальтированную травлю») им не указ.
За мальчика заступились, разумеется, и по горизонтали. Причем не только Марк Солонин («Отстаньте от пацана!») или Виктор Шендерович («Беда такой родине»), но даже Захар Прилепин («Отстаньте от мальчика, фарисеи!»).
Внесем теперь правовую ясность. У вермахта на совести преступного много чего (например, расстрелы советских военнопленных-евреев и комиссаров или английских летчиков-парашютистов), но Нюрнбергский трибунал постановил: вермахт, в отличие от СС, СД и верхушек НСДАП, ни при каком суммировании преступной организацией не является. А стало быть, немецкие военнослужащие – по умолчанию не преступники; если преступники – индивидуально доказывайте и наказывайте. Так что и сострадание в адрес бывших немецких военных, военнопленных в том числе, нисколько не заказано: военнослужащими вермахта поневоле было целое поколение немцев, включая экс-канцлера Гельмута Шмидта и нобелевских лауреатов Генриха Белля и Гюнтера Грасса (этот служил даже в Ваффен-СС).
Россия – страна-инициатор и патрон первого в мире международного соглашения о статусе и правах военнопленных – Гаагской конвенции 1907 года. Проигнорировав Женевскую конвенцию 1929 года, СССР не денонсировал подпись России под Гаагской конвенцией. Он, правда, не подписал и Четвертую Женевскую конвенцию 1949 года, но подпись России под ней имеется (хоть и с 1992 года), так что фундаментальные права военнопленных вражеских армий гарантированы. Дискриминировать их, а тем более пропагандировать ненависть к ним, хотя бы и к мертвым, недопустимо, так что и семья Десятниченко, и семья Рау, и даже Бундестаг (не город) вправе оскорбиться за перепутанное с пропагандой нацизма сострадание и потребовать сатисфакции.
Но есть еще и моральная сторона. Ее состояние – индикатор нравственного состояния и самочувствия страны.
Перенесемся в XVIII век. Напомним: 12 августа, но 1759 года после геройского штурма русской батареи в одном из сражений Семилетней войны – битве под Куммерсдорфом – смертельно был ранен 44-летний прусский офицер и немецкий поэт Эвальд Христиан фон Клейст, воспетый Мандельштамом в стихотворении «К немецкой речи». История его пленения, смерти и похорон описана Карамзиным в «Письмах русского путешественника»: «В 1759 году, в жарком сражении при Куммерсдорфе, командовал он баталионом и взял три батареи. У правой руки отстрелили у него два пальца: он взял шпагу в левую. Пулею прострелили ему левое плечо: он взял шпагу опять в правую руку. В самую ту минуту, как храбрый Клейст уже готов был лезть на четвертую батарею, картеча раздробила ему правую ногу. <…> Наехали козаки, раздели Клейста и бросили в болото. <…> Ночью нашли его наши гусары, вытащили на сухое место, положили близь огня на солому и закрыли плащом. <…> Поутру увидел Клейст нашего Офицера, Барона Бульдберга, и сказал ему свое имя. Барон тотчас отправил его во Франкфурт. Там перевязали ему раны, и он спокойно разговаривал с Философом Баумгартеном, некоторыми Учеными и нашими Офицерами, которые посещали его. Через несколько дней умер Клейст с твердостию Стоического Философа. Все наши Офицеры присутствовали на его погребении. Один из них, видя, что на гробе у него не было шпаги, положил свою, сказав: у такого храброго Офицера должна быть шпага и в могиле. – Клейст есть один из любезных моих Поэтов».
В этом описании русская армия явила все три типа отношения к пленному врагу: мародерское, безразличное и благородное. Но венец всему – безымянный русский офицер, – «как аттический солдат, в своего врага влюбленный» (О. Мандельштам, «Теннис»), – кладущий ему на гроб и в могилу свою шпагу! Благородству Женевская конвенция не надобна, как, впрочем, и мародеру: а вот безразличному большинству очень даже полезна.
…Напомню еще раз прошлогодний возраст Коли Десятниченко: 16 лет! Столько же примерно и самопальным террористам – мальчишкам и девчонкам из «Нового величия». Столько же или меньше – многим участникам различных протестных акций в защиту наведения порядка и достижения мифического единства, выдаваемого за патриотизм.
А «золотой чекан европейского гуманистического наследства», так и не став ходячей монетой российской современности, рискует и вовсе закатиться за половицы, покрыться патиной, стать культурным слоем и дожидаться там заступа футуристического археолога.
комментарии(0)