Без смены элит не может быть смены времен

Столетие революции в России. Праздник невыученных уроков. Фото агентства «Москва»

На вопросы журналиста Георгия БОРИСОВА отвечает политолог, лидер движения «Новая Россия», директор Института актуальной экономики Никита ИСАЕВ.

– Никита Олегович, какими вам видятся шесть лет жизни России с президентом, которого изберут 18 марта? 

 – Я бы поделил этот срок на два этапа. Первый – до 2021 года. Второй до 2024 года. Больше всего вопросов вызывают 2019 и 2020 годы. Именно в этот период геополитическое напряжение в мире и давление на Россию приведут к тому, что внешняя политика начнет оказывать максимальное и крайне чувствительное воздействие на нашу политику внутреннюю. Речь идет прежде всего об отношениях между США и Китаем, которые к тому времени перейдут в дипломатическое и политическое противостояние между этими странами. 

А для России это будет иметь принципиальное значение, поскольку от нее зависят многие глобальные вопросы, касающиеся войны и мира, геополитических проблем и т.д.  

Внутри страны вряд ли будут возможны какие-то революционные потрясения, перевороты и т.д. Поэтому лично я в ближайшие три года займусь созданием в России социал-демократической партии как главной оппозиционной силы, способной мирными методами влиять на власть и самой быть готовой к политическому лидерству. 

Потрачено слишком много времени и сил на совершенно ошибочное однопартийное строительство. Причем по своим принципам, форматам работы, программам и целям этот «франкенштейн» полностью повторяет на более примитивном уровне КПСС. Действовать так и дальше – значит не понимать уроков истории. Если бы реальная всероссийская, альтернативная, существующая на всех уровнях независимая партия была бы построена, у нас сегодня не было многих серьезных проблем, прежде всего в развитии страны и общества. Такая партия должна быть в хорошем смысле патерналистской в отношении отдельных слоев общества. А с другой стороны – уметь развивать и поддерживать либеральные модели хозяйствования, проводить политические реформы, внедрять действительное самоуправление на региональном и муниципальном уровнях…

Я уверен, что сегодня вопрос о такой партии не просто назрел, а даже перезрел. Но мы сейчас на политической карте страны не видим такой партии и людей, которые были бы способны подобную организацию сделать действительной политической силой. Причем такой, которая могла бы стать достойной альтернативой, соперницей «Единой России». Без такого реального политического баланса никакого развития и движения вперед быть не может. Скорее может случиться полный развал. 

 – А если внешнее враждебное влияние отвлечет вас от позитивных замыслов? 

 – В любом случае хаос, который может возникнуть во внутриполитической повестке страны, будет работать на всевозможных радикалов и авантюристов. Такого поворота нужно избежать, потому что за этим уже идет потеря национальной идентичности. 

Во всяком случае я в такой ситуации буду на стороне тех, кто выступит за целостность государства. Сто лет назад Россию не удалось уберечь от катастрофы. И об этом сегодня надо помнить. 

 – Сейчас благодаря разным политическим обстоятельствам вы стали медийной фигурой, участвуете в публичных дискуссиях. Но это все приходящее и уходящее. Ваш виртуальный образ – это еще не политический или гражданский статус. 

 – Cогласен. Но это вопрос времени. Завоевание медиапространства – тоже, безусловно, важно, так как мы живем в коммуникационном, отчасти виртуальном мире. И я считаю, кстати, что здесь одна из основных составляющих успеха – то, что в нынешних условиях постоянного давления на СМИ и контроля за медиаполем мне удается все-таки сохранять независимость суждений, отстаивая свою точку зрения, и в каких-то спорах оказываться над схваткой. 

Думаю, что главная задача для меня сейчас состоит в том, чтобы вокруг социал-демократической идеи создать целостную систему смыслов и целей, программ и концепций. Причем таких, которые будут понятны и близки людям. В том числе и тем, кто уже сильно разочарован в политическом устройстве нынешней жизни. 

В такой ситуации доказывать, что изменения возможны, очень трудно. 

– В свое время за эту идею брался Михаил Сергеевич Горбачев. Но мне кажется, что он в этом опоздал – пришел 1991 год… А сегодня среди политиков есть такие, кто мог бы составить вам компанию в продвижении такого проекта? 

– Нынешние политические партии и их лидеры имеют своего рода лицензии на участие в выборах, дозволенную деятельность и степень самостоятельности. Они находятся внутри политической системы Кремля. То есть налицо отсутствие самостоятельного политического позиционирования, без которого ничего нового создать невозможно. 

 – Так, может быть, вам стоило стать самовыдвиженцем в президенты, чтобы в ходе избирательной кампании попытаться начать продвигать свою идею? 

 – Не думаю, что мне было бы комфортно или интересно оказаться в этой группе, которая исполняет определенную ритуальную функцию. Некоторые участники делают это уже не впервые…

 – Но как же тогда вам, молодому политику, стать эффективным в условиях авторитарного управления всего и вся? 

 – Может быть, я вас разочарую, но, по моему мнению, здоровый авторитаризм – это для России достаточно эффективная форма правления. Поскольку русский человек уже не раз доказывал свою эффективность в условиях жесткой, я бы сказал, мобилизационной модели власти. 

При этом я считаю, что по мере формирования и развития новой системы функционирования государства и общества нужно последовательно ослаблять авторитарные рычаги, давая государственным институтам больше самостоятельности, творческого пространства и т.д. 

Но на определенном этапе, в частности в условиях тех безобразий, что творятся в стране сегодня (я говорю о разболтанной, неэффективной экономической системе, о подковерной борьбе элит, проведении всевозможных комических выборов, наглой, просто публичной коррупции), – либеральная стратегия только усугубит наше и без того трагическое положение. 

– Мобилизационная стратегия – довольно привлекательная вещь. Стоит только начать…

 – Не начинать еще хуже! Два-три года резкого усиления реформаторской активности – как в экономике, так и в политической системе – потребуют от общества понимания, что без серьезных изменений и массовых, слаженных усилий мы имеем шансы оказаться на задворках истории. К великой радости тех, кто не желает нам лучшей участи.  

Сегодня у политической элиты кроме внешних недоброжелателей есть уже довольно широкие слои населения, которые понимают, что власти привычно декларируют одно, а делают совершенно другое. И это другое обусловлено исключительно заботой о сохранении собственного статуса, благополучии своих семей, желанием продлевать свое нынешнее положение как можно дольше. 

И возможности для поддержания такой «стабильности» у них есть – это административные, экономические, политические, силовые, правоохранительные ресурсы. 

– Но такие «скрепы» вольно или невольно заставят любого добровольца-реформатора идти на компромиссы, которые, как показывает опыт, глушат даже самые прекрасные замыслы. Русская литература нам это уже давно и вполне доступно объяснила. 

– А политика – это всегда компромиссы. Другое дело, что к ним можно и нужно прибегать лишь в рамках собственных принципов и моральных установок. 

Я считаю, что это возможно. Другое дело, что сегодня есть оппоненты, с которыми даже спорить неинтересно. В силу того, что они представляют мировоззрение уходящих поколений,  и что самое печальное – они сами не верят в то, о чем говорят… В итоге мы наблюдаем абсолютно блеклые политические элиты. 

Относительно новых лиц. Если взять нынешнюю избирательную президентскую кампанию, то это такая новизна, о которой можно сказать – раньше этих людей только здесь и не было, а теперь они есть. Боролись-боролись с «Домом 2», а он нас в лице Ксении Анатольевны на самом высоком уровне настиг, как всеобъемлющая массовая общественная фантомная боль. Вот и все. 

Вначале я даже заинтересовался Павлом Грудининым, но это было недолго. Все как-то очень у него запутанно и странно. Включая команду, которую он собрал, да и набор идей, которые стали озвучиваться, – там и сталинизм, и национализм…

Но люди же всегда чувствуют, когда их пытаются обмануть. Я, например, готов допустить, что кандидат в президенты может быть богатым, но в данном случае дальше начинаются вопросы. 

 – Как бы вы охарактеризовали программу кандидата в президенты Владимира Путина? 

 – Программу действующего президента я не видел. Пока можно констатировать, что за 30 дней до выборов у нас складывается парадоксальная и небывалая ситуация, когда в случае избрания действующий президент совершенно добросовестно будет иметь право сказать: «А я никому ничего и не обещал». В то же время за ним, конечно, есть набор того, что им было сделано, и то, что он считает своими преимуществами. 

Думаю, что главный посыл Владимира Владимировича довольно прост: если меня не будет, то все развалится. Поэтому давайте поддерживать стабильность и ничего не менять. Разумеется, искренних поклонников такой консервации и солидаризации немало. 

– А солидарное общество, консолидация масс вокруг президента – это всегда хорошо? 

– Консолидация в таком обществе, как сегодняшнее российское, во многом складывается из работы мощной информационной системы. Это во-первых. А во-вторых, по моему мнению, если мы нуждаемся в развитии, то общество должно быть, как ни парадоксально звучит, – и конкурентно, и солидарно. Тем более в России, общественное сознание которой исторически соткано из противоречий. У нас все было – и Новгородское вече, и крепостное право, и западничество Петра I, и восточная деспотия…

– Но при этом оставались какие-то устойчивые ментальные признаки российского общества. Та же упомянутая вами приверженность к патернализму. 

– К сожалению, на протяжении последних 100 лет в обществе прививалась уверенность в том, что такое мощное государство, как Россия, должно обеспечивать гражданам достойную жизнь. Но это убеждение было в головах. Поэтому государству было легко обманывать граждан такими обещаниями, в этом ему помогала социалистическая пропаганда. Соответственно люди жили с этой доктриной, теряя личную ответственность за себя, свою семью, не думая о будущих поколениях и т.д.  

Представьте себе, что в 1991 году предпринимателями хотела стать большая часть взрослого населения страны. А сейчас всего два процента! Зато остается неизменным желание многих выбиться в чиновники или сотрудники «Газпрома». В данном случае эта компания – лишь собирательный образ некоего места службы, где можно получать приличную зарплату и иметь всевозможные бонусы. 

– Но эти перекосы кем-то или чем-то созданы. Если судить по отражению нашей сегодняшней жизни на ТВ, то как, по вашему мнению, испытывает ли российское общество проблемы, связанные с объективным восприятием текущей реальности? 

– Да, ситуацию можно назвать весьма запутанной. Она создана прежде всего медиасферой, манипуляциями общественным мнением и сознанием. Власть тоже не осталась в стороне уже хотя бы тем, что во всем стала предпочитать в работе с людьми принцип: лояльность выше профессионализма. А это всегда ведет к негативному отбору – кадров, проектов, целей и пр. 

Так сложилось, что политические элиты стали формировать такую конструкцию, при которой сакральность власти основана на одном конкретном образе, причем для России традиционном. У нас это может быть царь, вождь, генеральный секретарь, президент. То есть по большому счету дело тут вовсе не в Путине Владимире Владимировиче, гаранте всего и вся.  

Да, сегодня в этой роли он. С ним в общественном сознании ассоциируются все положительные моменты в решениях, планах, политике власти. И даже если в этих действиях случаются промахи, ошибки – они не воспринимаются негативно или тревожно. И не связываются с образом президента. Ошибки, неудачи, поражения – это всегда кто-то другой, с ними связывают внешних и внутренних врагов, предателей, международные заговоры и пр. Поэтому копилка удач и побед такой формы власти всегда внушительна. И чтобы быть объективным, скажу, что среди этого набора есть и действительные заслуги конкретного Владимира Путина. Просто я сейчас о другом – о самой концепции власти и о том, как это действует на общество. 

А действует, как я считаю, так: люди за радостными внешнеполитическими новостями готовы не видеть многих внутренних социальных, экономических, технологических и других проблем, от которых зависят качество жизни общества, благосостояние и перспективы каждого человека и его семьи. Дальше и перечислять не хочу – настолько много у нас нерешенных и нерешаемых задач. 

Но, конечно же, общество само тоже должно в конце концов научиться думать. А оно сегодня, в силу уже названных и неназванных причин и традиций, живет, по сути, бессмысленно и бесцельно. У нас сегодня нет никакого образа будущего. Поэтому у более-менее развитой части молодежи все больше крепнет понимание, что реализовать себя в России сегодня практически невозможно. Одни уезжают, другие пытаются обеспечивать себя любыми методами и средствами, потому как пример того, как надо уметь жить, подают чаще всего люди власти или приближенные к ней.  

Имитация заботы о будущем уживается с тем кризисным положением, в котором находятся сегодня системы образования, здравоохранения, ЖКХ. А возьмите коллапс, в который погружается пенсионная система. Аналогичная ситуация сейчас сложилась с медицинским страхованием, которое никто не может или не хочет реально реформировать. 

Мы видим точечное затыкание дыр за счет самого населения – за счет повышения налогов, штрафов, акцизов. Особенно от этого изнемогает средний и малый бизнес. Зато мы видим заботу о силовиках, внимание к проблемам судебной системы, которая работает на автомате исключительно в обвинительном ключе. Что уж говорить о средствах массовой информации и отражении реального положения вещей. Поэтому я продолжаю настаивать на том, что нам нужна стратегия социально-экономического развития государства. Я предлагаю, что такой стратегией должен стать новый НЭП, скажем, «национальная экономическая политика». Но у власти не возникает ни малейшего желания менять политическую, экономическую и прочие важные конфигурации. А это значит, что будут обостряться серьезные внутренние конфликты, при которых власть имущие сами становятся заложниками созданной системы. Поэтому они уже сегодня на всех уровнях все дальше «отъезжают» от интересов населения и все больше проявляют заботу о собственной судьбе, личных сбережениях. Но не учли, что с нынешними информационными возможностями делать это конспиративно практически невозможно. Власть перестала вести честный диалог с обществом. 

– Отсюда, видимо, рост социальной агрессивности людей. Сегодня это стало заметно даже в общественных местах. 

– Конечно. Я езжу на метро и вижу иногда неожиданные эксцессы. Толчки, тычки, наступания на ноги, отсутствие извинений, оскорбления… И это напряжение читается даже на лицах тех, кто держится нейтрально.  Все пока происходит локально, но подобная энергия может легко выплеснуться на улицы. 

– С учетом того, что все это может произойти на межнациональной почве, которая является наиболее детонирующей сферой отношений. Особенно в нынешних больших городах. 

– Все так. Казалось бы, Россия обречена всегда быть многонациональной страной. У нас огромное число наций и народностей. Поэтому стало привычным такое представление, что русский народ – это все, кто живет на территории страны. Да и в большинстве своем население чувствительно и тревожно относится к проявлениям разного рода этнического национализма, шовинизма, которые возникали в разные исторические времена и вскоре успешно преодолевались. 

Хотя были и трагические истории, связанные с депортацией целых народов. Поэтому всякая власть, которая была, есть и будет, должна заниматься национальной политикой серьезно и ответственно. Потому что проблемы в этой области остаются и их тоже надо решать… 

Не случайно ведь говорят, что невыученные уроки истории всегда возвращаются, двигаясь по спирали. 100 лет назад мы уже потеряли страну, потом долго и болезненно ее восстанавливали и собирали по кусочкам. Прошли Гражданскую войну, тотальное обнищание населения. Потом началась подготовка к войне. Мы положили около 30 миллионов погибших в борьбе за Победу. Потом ценой опять же человеческих жизней долго восстанавливали страну, подсели на сырьевую «иглу».  

Сейчас много говорят о 100-летии событий 1917 года. Но мне все чаще кажется, что правильных выводов мы не много извлекли. А те, что извлекли, начинаем забывать. Ибо теперь есть риск опять все развалить и потерять, хотя мы и получили второй шанс построить великое государство.  

Поэтому я и настаиваю на том, что нужна мобилизация, причем во всех смыслах: духовном, ментальном, экономическом, политическом. Если мы не добьемся этого в ближайшие 5–10 лет, то страну мы просто потеряем. А вот будет ли очередной шанс на восстановление – большой вопрос. Те, кто пытался раздербанить нас еще 100 лет назад, на этот раз, судя по всему, настроены крайне решительно, чтобы довести это дело до конца. Потом можно будет сколь угодно громко стонать и сетовать на несправедливость мира, но, как известно, победителей не судят.