Анатолий Торкунов
Анатолий Торкунов и Сергей Лавров. Ректор и министр. Однокурсники, поступившие в МГИМО еще во времена советской внешней политики. Фото РИА Новости
При всей традиционной российской любви к юбилейным датам 25-летие внешней политики новой России остается вне зоны активного обсуждения. Этому есть как минимум два объяснения. Первое: бурные события дня сегодняшнего затеняют юбилейную дату. Второе: существует некоторое ложное неудобство в обсуждении этой проблематики, мол, берет она свое начало в лихие 1990-е.
Вместе с тем трезвый анализ показывает, что по итогам четверти века во внешнеполитическом плане России удалось сделать, может быть, даже и больше, чем в ряде других областей общественной жизни.
Россия оказалась полностью включенной в современную глобальную картину мира и заняла то место, которое было присуще ее советской реинкарнации. Пусть не биполярного, но как минимум межвоенного периода. Отчасти это произошло в силу того, что современный мир унаследовал институциональную систему, рожденную в период холодной войны. Систему, которую создавал могущественный Советский Союз. В период серьезного ослабления России именно институциональный потенциал, унаследованный от СССР, в частности место постоянного члена СБ ООН, позволил России не упасть во «второй эшелон».
Более того, снятие идеологических самоограничений содействовало максимально быстрому присоединению России к ранее сугубо западным механизмам многостороннего регулирования – МВФ, Всемирному банку, «группе восьми». Логическим завершением этого процесса стало вхождение России в ВТО. Наша страна сама инициировала строительство новых институтов, прежде всего на евразийском пространстве (СНГ, ОДКБ, ШОС, ЕАЭС), а также на пространстве Евро-Атлантики. Именно Москва была мотором реформирования СБСЕ – превращения этого «совещания» в
ОБСЕ. Не наша вина, что ОБСЕ до конца не состоялась как организация в международно-правовом смысле. Вершиной глобальной институциональной активности России стало создание БРИКС. Возможно, в этом объединении пока больше амбиций, чем достижений, но первые постепенно конвертируются во вторые.
Россия всю четверть века уникальным образом аккумулирует социальный и человеческий капитал ближайшего ареала. Парадоксально, но две страны мира являются наиболее притягательными для мигрантов, стремящихся на их территорию: США и Россия. Это реальная демонстрация конкурентной привлекательности «мягкой силы» России, которая в 90-е реализовывалась без какой бы то ни было внешнеполитической пропаганды, без мощных ориентированных вовне информационных холдингов.
Современная Россия фактически сформировала энергетический и транспортно-энергетический рынок Евразии. Возможно, это звучит некоторым преувеличением, и можно возразить, что Советский Союз также поставлял энергоносители в Европу… Этот рынок стал глобальным политическим феноменом. Ранее эта роль была присуща только региону Ближнего и Среднего Востока.
Россия с упорством, достойным лучшего применения, борется за то, что уже случилось. Очевидно, что наша страна является одним из центров полицентричного мира и никогда не переставала им быть – даже после распада СССР. На постсоветском пространстве и в 90-е годы никто не мог сравниться с возможностями Москвы доминировать в экономических, социально-политических процессах. Со временем возможности третьих игроков на постсоветском пространстве росли, но увеличивался и потенциал России. Более того, ареал влияния российского «полюса» распространялся на другие географические зоны, складывались совершенно новые композиции стратегического партнерства и ad hoc альянсов.
Международную безопасность как глобальный режим трудно представить без России. Гипотетическое изъятие нашей страны из этого режима привело бы к обвалу всех многосторонних договоренностей в сфере оружия массового уничтожения, усилия по противодействию международному терроризму оказались бы или недостаточными, или просто ничтожными без вклада России.
Да, нам многое не удалось в обустройстве европейской системы безопасности. Более того, европейский театр демонстрирует возвращение к риторике холодной войны, а часть договоренностей, достигнутых на излете биполярного периода (ДОВСЕ, РСМД), практически дезавуированы текущими реалиями.
К сожалению, европейское направление после 15 лет динамики, пик которой пришелся на первое президентство Владимира Путина, сейчас выглядит достаточно печально. Последние пять-семь лет мы живем в ситуации конфронтирующих интеграционных проектов – еэсовского и постсоветского (российско-центричного). Мы говорим об «интеграции интеграций», но пока не убедили в ее целесообразности наших партнеров, да и самих себя.
На разломе двух интеграционных сценариев, на их жестком противопоставлении и появилась проблема украинского кризиса. Кризиса, приобретшего самоценность в европейской и российской внешней политике, без разрешения которого позитивную динамику на западном направлении не стоит ожидать.
Несомненно, успехом всех 25 лет стал выход России на тихоокеанские просторы (поворот России на Восток, как это сейчас говорится). Номинально в начале 90-х российское присутствие в АТР ничем не отличалось от присутствия советского. Однако открытие Китая, снятие блоковой напряженности в отношениях с Японией, Южной Кореей, другими капиталистическими странами региона привело Россию к втягиванию в тихоокеанские дела в той степени, которая никогда раньше для нашей страны не была достижимой.
Россия стала не просто участником АТЭС и других многосторонних диалоговых форматов Тихоокеанской Азии, но учится формулировать свои интересы в региональных торговых режимах, умело маневрирует в перипетиях региональной напряженности.
К сожалению, такие успехи не сопровождают Россию применительно к Ближнему Востоку. Понятно, что конфликтность этого региона намного выше, ее причины сложнее и многообразнее, отсутствуют якорные внутренние стабилизаторы (типа Китая или Японии в АТР). Внешние игроки в этом регионе зачастую отличные тактики, но плохие стратеги. Легко было разворошить Ирак и Ливию, а предупреждение Москвы о возможных последствиях не было воспринято нашими партнерами на Западе и в регионе. Рискованная вовлеченность в региональные дела всегда должна сопоставляться с долгосрочной стратегией, в которой отражены не только интересы, но и доступные ресурсы.
Важнейшим и достижениями новой России стали умение вести открытую внешнеполитическую дискуссию, приобретенный опыт концептуализации внешней политики, отработанные навыки подготовки публичных документов не только общего, но и регионального характера. Уже трудно представить, что до 1992 года такой практики не было. Даже знаменитая «доктрина Брежнева» – это конструкт из цитат, интерпретаций, недомолвок и домыслов. Эффективность же внешней политики зависит от умения собрать и отразить взгляды групп интересов, представляющих национальную экономику и общественные силы, и адекватно артикулировать эту политику контрагентам на международной арене. Эти условия реализуются только в полнокровной внешнеполитической дискуссии, которую ведут экспертное сообщество, дипломаты-практики, представители бизнеса и общественности. Такая дискуссия, надеемся, развернется на предстоящем конвенте Российской ассоциации международных исследований (РАМИ), который пройдет в МГИМО 8–9 декабря 2016 года и которому посвящено это приложение «Независимой газеты».
Что такое РАМИ
Российская ассоциация международных исследований (РАМИ) является одной из наиболее активных национальных ассоциаций по изучению международных отношений, входящих в Ассоциацию международных исследований (International Studies Association (ISA).
Цель Ассоциации - сохранение и развитие лучших традиций междисциплинарных исследований международных отношений и преподавания соответствующих учебных дисциплин. Ассоциация ставит перед собой задачи поддержания и развития высокого профессионального уровня исследований и преподавания международных отношений и мировой политики в России, а также развитие профессиональных контактов с международными ассоциациями, установление тесных связей между исследователями и преподавателями. Президентом РАМИ является ректор МГИМО МИД России, академик РАН Анатолий Торкунов.
РАМИ регулярно проводит конвенты - на данный момент было проведено девять конвентов, по итогам каждого из которых были опубликованы сборники наиболее интересных выступлений участников. РАМИ также проводила и принимала участие в организации и работе целого ряда международных симпозиумов, конференций, форумов, научных и образовательных семинаров и круглых столов.
Кроме того, РАМИ является постоянным организатором и генератором различных неформальных встреч исследователей международных отношений, дипломатов, представителей общественности. Все это способствует межгосударственным связям и позитивным дискуссиям на самых разных уровнях.
