Анна Кроткина
Против этих нежных дам Брок Тернер – цыпленок. Фото Reuters
Что может превратить ординарное преступление в национальное событие? Почему миллионы американцев, члены конгресса и вице-президент страны включились в начале июня этого года в публичное обсуждение попытки изнасилования подвыпившим студентом одной пьяной в дым женщины?
Что в этом событии могло затронуть национальное сознание?
Чтобы ответить на эти вопросы, обратимся сперва к печальным фактам этой истории.
В январе прошлого года темным вечером два аспиранта Стэнфордского университета (одного из самых престижных вузов США) возвращались домой, когда внимание их привлекла пара, распростертая в, казалось бы, любовном объятии, но в довольно странном месте, а именно за помойными баками. Присмотревшись, аспиранты заметили, что женщина была неподвижна и лежала на земле, как неживая. Когда они подошли поближе и окликнули мужчину, тот вскочил на ноги и бросился бежать. Один из аспирантов догнал бегущего и повалил его на землю, другой остался с женщиной и вызвал скорую помощь и полицию.
Мужчину, как выяснилось, звали Брок Тернер. Он оказался первокурсником Стэнфордского университета и спортсменом, надеющимся попасть в американскую олимпийскую команду по плаванию. Тернер был немедленно арестован и обвинен в сексуальном нападении и попытке изнасилования женщины, находящейся без сознания.
Тернер и девушка (не пожелавшая открывать свое имя публике) знакомы не были, но они оказались на одной студенческой вечеринке. По словам Тернера, все происходило с согласия девушки. Девушка, бывшая на суде свидетелем, утверждала, что из-за сильного опьянения ничего не помнит.
С точки зрения государственного прокурора, тот факт, что девушка была пьяна и не могла ни согласиться на отношения с Тернером, ни отказаться от них, был отягчающим обстоятельством, и прокурор требовал шести лет лишения свободы.
В завершение суда девушка зачитала громогласное послание, адресованное в основном подсудимому: «Я долгое время думала, что я теперь ничто. Жертва – это теперь все, чем я являюсь. Мне нужно было выучить заново мое имя, понять заново, кто я. Я должна была понять и поверить, что я не просто пьяная жертва, найденная за помойкой, в то время как твоя вина еще не доказана, ты спортсмен и пловец, учишься в одном из лучших университетов и тебе в этой жизни есть что терять. Я человек, которому нанесен непоправимый ущерб, чья жизнь целый год (до суда) была в подвешенном состоянии… Мой независимый характер, моя веселость, нежность, нормальность моей жизни были разрушены. Я ушла в себя, я корила себя, я сердилась на окружающих, я чувствовала страшную усталость, гнев, пустоту. Мое одиночество было иногда невыносимым. Пока ты беспокоился о своей порушенной репутации, я клала с вечера ложки в холодильник, чтобы утром прикладывать их к моим глазам, до того распухавшим от слез, что я не могла видеть... Да, я напилась, но это была ошибка новичка, а не преступление…»
Тернеру по закону грозило 14 лет тюрьмы, но неожиданно, хотя суд присяжных признал его виновным, судья Арон Перски присудил ему лишь шесть месяцев лишения свободы с возможным освобождением через три месяца.
И вот тут судебное разбирательство в Калифорнии превратилось в национальную драму. Обращение девушки было опубликовано в Интернете на новостном сайте BuzzFeed, и его сразу прочитали несколько миллионов американцев. В социальных сетях, а затем и в прессе поднялась буря.
Решение судьи не наказывать Тернера по всей строгости закона было воспринято как умаление серьезности преступления и пренебрежение к страданиям жертвы, слова которой читали теперь миллионы. Реакция публики была беспрецедентной – более миллиона человек подписали петицию об увольнении судьи. Олимпийская команда по плаванию заявила, что никогда не примет Тернера в свои ряды. В поддержку жертвам насилия 18 конгрессменов по очереди зачитали в сенате обращение девушки. С официальным заявлением выступила представительница Калифорнии конгрессмен Джеки Спейер: «Для нас не является смягчающим обстоятельством то, что преступник был пьян. Мы не находим убедительными слова судьи, что более длительное тюремное заключение нанесет Броку Тернеру серьезный урон. Мы не находим трогательными слова его отца, который считает, что Брок не должен быть отправлен в тюрьму «за 20-минутное действие». Даже вице-президент страны Джо Байден написал девушке письмо: «Вам, должно быть, очень мучительно пережить еще раз все то, что этот человек сделал с Вами. Но Вы пошли на это в надежде, что Ваше решение не позволит кому-нибудь другому стать жертвой такого преступления. Ваша сила и смелость поразительны».
Эту бурю поддержки безымянной девушки можно понять лишь в контексте последних десятилетий американской культуры.
 |
| После того вечера Тернер мечтательно задумчив. Фото Reuters |
До недавнего времени, а именно до 70-х годов ХХ века американское общество относилось к проблеме насилия над женщинами с большой долей безразличия. В огромном количестве случаев суд, полиция и общество винили не преступника. Они винили женщину: зачем шла одна поздно вечером, почему согласилась сесть к незнакомому мужчине в машину, с какой целью была в короткой юбке, почему оказалась одна в баре, зачем зашла к нему домой, почему не заперла свою машину и ехала с незапертыми дверьми? Шанс выиграть суд у женщины был наибольшим, когда преступником был незнакомый мужчина, напавший на женщину на улице. Но даже и в этой ситуации женщина должна была доказать, что она оказывала сопротивление. Только если преступник был черный, а женщина белая, белый судья и белые присяжные становились, как правило, на сторону женщины.
Но 30 лет назад в результате феминистического движения в США американская судебная система была преобразована. Жертвы преступлений получили право на уважительное обращение в суде и полиции. При полиции были созданы центры психологической помощи пострадавшим. В случае сексуального насилия суд потерял право вытряхивать на всеобщее обозрение историю личной жизни женщины. Было отменено требование доказательства, что жертва сопротивлялась. Жертва получила права выступить в суде и обратиться напрямую к подсудимому.
Одним из главных инициаторов нового законодательства была писательница и журналистка Сюзан Браунмиллер. Ее книга «Против нашей воли» считается в США одним из 100 наиболее влиятельных текстов ХХ века. В своей книге она описывает историю отношения различных культур, начиная от библейских времен и заканчивая сегодняшним днем, к изнасилованию женщин.
В Ветхом Завете во Второзаконии изнасилованная женщина, если она была замужем, считалась не менее виноватой, чем насильник. Ценность ее как жены сводилось к нулю, и она должна была быть забита камнями у ворот города. Если жертвой оказывалась девушка, то насильник обязан был на ней жениться, а ее отцу заплатить 50 сребреников. С приходом христианства, пишет Браунмиллер, мир не стал намного гуманнее.
Святому Августину римская легенда о похищении сабинянок показалось грязной лишь потому, что сабинянок насиловали до войны, а не как результат победы в военных действиях.
Крестоносцы для развлечения насиловали христианских женщин Константинополя по дороге в Иерусалим. Католики насиловали гугеноток, чтобы доказать им правоту своей религиозной догмы.
Просвещение, индустриальная революция, развитие науки не изменили отношения мужчин к женщинам. В Первую мировую войну немцы массами насиловали бельгийских женщин.
В главе о Второй мировой войне Браунмиллер в основном пишет о военных преступлениях немцев и японцев. Но не забывает она и русских. Браунмиллер отмечает, что российский борец за справедливость Александр Солженицын в своем знаменитом «Архипелаге ГУЛАГ» не счел преступлением попытку своих сокамерников, русских танкистов, изнасиловать двух немецких женщин.
Не церемонится Браунмиллер и со своими соотечественниками. Америка выглядит так же безрадостно, как и весь остальной мир: во времена рабства в Америке насилие рабынь не считалось преступлением и практиковалось с целью насильственного оплодотворения и прироста рабов. В период вьетнамской войны американские солдаты насиловали вьетнамских женщин повсеместно. Браунмиллер приводит многочисленные документы и душераздирающие показания свидетелей. Хотя очевидцев преступлений было много, подавляющее большинство преступлений не вскрывалось: не принимавшие участия в насилии солдаты боялись пойти против своих однополчан. Тем не менее Пентагон зафиксировал 320 случаев изнасилования, но меньше половины обвиняемых было наказано.
Даже в мирном городе Нью-Йорке в 1971 году в полицию было подано 2415 заявлений об изнасиловании. Полиции удалось арестовать 1085 человек, но только 34 из них попали под суд, а за решеткой оказалось лишь 18. Суд был, очевидно, не на стороне женщин.
Размах книги Браунмиллер и ее обвинения в адрес мужчин, их культуры, их нравов и законов, лишающих женщин элементарных человеческих прав, были по-настоящему эпичны.
За Браунмиллер последовали и другие авторы-феминистки. Катрин МакКиннон и Андреа Дуоркин выдвинули гипотезу, что мужская агрессия, ведущая к насилию, – это не естественное следствие мужских гормонов и физиологии, а культурный феномен, результат воспитания, стимулирующего в мужчинах жестокость.
Со временем встал вопрос: совместимо ли пренебрежительное отношение к женщине, ее жизни и ее телу с демократическими нормами правления? Американский философ Марта Нуссбаум в своей книге «Пол и справедливость» доказывает, что в демократическом обществе, построенном на принципах либерализма, то есть на идее, что все люди равноценны, сама концепция субординации женщины недопустима как принцип: «Не может быть разумного объяснения подчинения женщин мужчинам, если мы против феодализма и монархии».
К 90-м годам ХХ века идея западной демократии стала отождествляться в американском обществе с концепцией равенства полов в социальной и законодательной сфере.
Но вернемся к теперь уже знаменитому суду в Стэнфорде.
О том, почему именно эта история затронула американское общество от обыкновенных граждан до вице-президента, я расспросила американскую писательницу и журналиста Лори Стоун. «Прежде всего здесь сыграло большую роль обращение девушки в суде, полное неповторимых деталей, заставивших слушателей и читателей этого послания почувствовать себя на ее месте». Кроме того, считает Стоун, во многом эта история отвечает современным канонам американской культуры. «Это история индивидуального триумфа, победы над травмой. Это тот тип индивидуализма, который вдохновляет американцев».
Стоун приводит в пример американский комедийный сериал «Несгибаемая Кими Шмидт», где героиня, просидевшая 15 лет в погребе, куда ее затащил религиозный маньяк, научается, оказавшись на свободе, справляться с жизнью в большом городе намного лучше других.
Для Стоун триумфальное выступление девушки, в котором она подробно рассказала о своей не только психологической, но и физиологической травме, это еще и «фанфарная кульминация 50 лет феминизма, когда женщины отказались прятать и замалчивать то, что всегда считалось недопустимым в публичном дискурсе, – аборты, роды, насилие. Иными словами – все, что связано с женским телом. Публичные откровения этой девушки можно сравнить только с принародным отказом женщины носить паранджу», – сказала Стоун.
Но самый серьезный аспект этой истории заключается для Стоун в протесте публики против решения судьи Перски: «Самое важное в этой буре – массовый протест, последовавший за решением судьи не наказывать Тернера слишком строго. Если даже Джо Байден пишет жертве насилия письмо поддержки, то, очевидно, суд отстал от общества. То, как наша культура, то есть все наше общество, ценит на сегодняшний день жизнь женщины и оценивает травму, нанесенную ее телу и сознанию, не соответствует решению судьи в этом деле».
