Обида как специальный жанр для особо ранимой общественности

Сколько раз мы это уже проходили... Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

Как-то бродя по сетевым просторам, наткнулся на интересный текст. Вначале удивился названию – «Русский ресентимент». Автор Сергей Медведев. Политолог, работает в вузе. А первоисточник статьи – www.strana-oz.ru.

Автор объясняет, что слово «ресентимент» является определяющей характеристикой морали рабов, которые не способны к исторической деятельности, к изменению обстоятельств собственной жизни. И родилось оно не сегодня.

Медведев считает, что Россия, по сути, – страна классического ресентимента. «С одной стороны, в ней век за веком воспроизводятся различные формы сословного рабства – от крепостного права до советской прописки и нынешнего корпоративного государства, причем в государственном рабстве находится не только тягловое население, но и привилегированные классы.

...В этих условиях в обществе развивается чувство обиды, невостребованности, непризнанного таланта, появляются такие ресентиментные фигуры, как «лишний человек» и «подпольный человек», показывающий в кармане фигу Хрустальному дворцу рационального мироустройства, – а от него уже рукой подать до Петруши Верховенского, до террористов, бомбистов и нечаевщины».

Не могу не согласиться с автором, когда он говорит о том, что ресентимент в России как раз и вызывает бурное развитие конспирологии, нездоровые фантазии о «мировой закулисе», которая веками плетет заговоры против нашей страны.

«Все это лишь вариации на тему ресентимента, происходящего от неспособности изменить внешние обстоятельства своего существования, от невозможности догнать Запад, преодолеть собственную провинциальность. Бессилие выливается в демонизацию противника, в создание вымышленной реальности, где Россия в одиночку противостоит всему остальному миру».

А чего стоят мифы о «поражении России», о «крупнейшей геополитической катастрофе XX века», о лихих 90-х. Это так вбивалось в сознание населения, что сегодня можно доказать, что мирный роспуск Советского Союза (в отличие, например, от взрывного распада Югославии) был не поражением России, а нашим шансом. Но увы...

Правда, истины ради, автор напоминает, что правящая элита вначале этим шансом успешно воспользовалась. Россия после кризиса 1998 года, используя растущие нефтяные цены, поднимала ВВП, вступала в ВТО, сотрудничала с США в войне с террором. Но параллельно тиражировался миф о геополитическом поражении, унижении и разграблении России мировым либерализмом и его ставленниками Ельциным, Гайдаром и Чубайсом.

Но там, где конфронтация была невыгодна представителям российской политической элиты, частные интересы которых были уже крепко связаны с Западом, там все страшилки о происках последнего были без надобности.

Ужасы и тревоги предназначались широким массам. Так же как и другое массовое чувство – обида на весь мир.

«На наших глазах дискурс обиды становится доминирующим в общественном поле, превращается в особый жанр российской политики».

Что касается групп «возмущенной общественности», то эта традиция пронизывает всю советскую историю – от требований «красного террора» в послереволюционное время до классического «Пастернака я не читал, но...».

Сегодня коллективное возмущение тоже может быть весьма брутальным. Возможно, таким: «Коллектив Уралвагонзавода» не потерпит извращения исторической правды в книге «Гражданская война приамурских партизан»! Но при таком ультиматуме речь может идти об идеологическом протесте в связи, скажем, с искажением фактов. Поэтому такое возмущение оставляет хотя бы слабую, но надежду на дискуссию.

Безысходность рождается из другого феномена «оскорбленных чувств». Конфликт может возникнуть из тихого устного или письменного открытия: «Так это же оскорбляет мои чувства...»

В слово «это» каждый волен внести все, что закипает в его душе. Как известно, по поводу оскорбления религиозных чувств уже внесены изменения в федеральный закон. Наверное, свобода совести должна действительно охраняться. Но я сейчас даже не о законах.

Как быть, если какие-то религиозные деятели потребуют запретить лекцию ученого-атеиста, потому что материалистическая картина мира кажется им страшным злом? А повальное осуждение и требования запрещения концертов артистов, встреч с писателями, которым близки либеральные ценности и не близки консервативнее идеи, – это что?

В статье, о которой я написал, есть замечательная фраза: «Ресентимент – это ненависть раба ко всему, где ему чудится свобода». И это не Сергей Медведев написал. Он процитировал религиозного и хорошо мыслящего человека – Якова Кротова. И это вселяет некоторую надежду на то, что еще не все для России потеряно…