Владимир Рубанов
Фото Reuters
От виртуальной реальности нам никуда не деться. Вопрос в пропорциях. Сегодня она связана у нас по большей части с умными технологиями. Потому что я могу отторгнуть от себя свое представление о реальности и разместить его отдельно. Тогда получится, что она уже живет сама по себе.
Какое это имеет отношение, скажем, к военной теме?
Можно вспомнить, что идея Интернета, компьютерной нелинейной связи, возникла как альтернатива прежним коммуникациям, которые предполагаемый противник мог разрушить с помощью мощных ударов по военным штабам, командным пунктам и пр.
Но с появлением в Сети огромных информационных ресурсов военные люди поняли, что открываются новые возможности для активизации информационных войн. Потому что кроме привычных сфер – земли, суши, воздуха и космоса – появилось нечто менее физически осязаемое, но более впечатляющее по своим возможностям. Так виртуальная реальность стала не только новым, еще одним миром, но и новым театром военных действий в информационной сфере.
Но при всех возможностях этой сферы она тоже связана с техникой, и ту же информационную войну все равно ведут люди. Американские разработчики как раз придерживаются преобладания человеческого фактора в такой войне, а технику для этого они могут заказать любую. Мы же больше озабочены техникой.
Человеческий подход кажется мне более оправданным. Потому что при тотальной избыточности в современном мире базы информации уже превратились в кладбища данных, которые все сильнее обесцениваются, становятся информационным шумом.
Цену начинают обретать знания, которые рождаются в ходе обработки, интерпретации голой информации. Поэтому на Западе все реже говорят об информационных войнах, заменяя это понятие «войнами в области знаний». В итоге такие дуэли все чаще выигрывают не хакеры, а те, кто умеет интеллектуально обрабатывать информацию. У хакеров просто-напросто нет таких мощностей для обработки добытой информационной руды. А у тех, кто защищает базы данных, есть не только средства обороны, но и методы упреждения атак.
В этом смысле в мире ведется серьезная работа.
Недавно главнокомандующий войсками НАТО в Европе генерал Филип Бридлав, посетив действующий в Таллине Центр киберзащиты, выразил удовлетворение его работой. Он сказал, что работающие в центре люди хорошо понимают возможности киберпространства и заключающиеся в нем опасности. Более 10 лет назад, учитывая, что многие коммуникационные сети принадлежат частным компаниям, возникла потребность в определенных правилах работы этих сетей и в контроле их работы по общим требованиям. Так возникли системы предупреждения и защиты национальных сетей. Так вот в Эстонии как раз подобный центр и размещен. Да, он принадлежит не только этой стране, но его задача схожа с функциями МЧС – изучать, тестировать, предупреждать киберугрозы.
В Эстонии он размещен потому, что в республике достаточно компетентных специалистов, у которых появилась возможность зарабатывать на жизнь полезным для многих делом. Мы, к сожалению, в число пользователей этим центром не вошли, а теперь уже и не войдем. А угрозы, о которых идет речь, носят международный характер. Особенно если вспомнить о реальной опасности, исходящей не столько от НАТО, сколько от кибертерроризма.
Преимущество американцев в борьбе с этим злом состоит в том, что они сами производят программные продукты. Поэтому они имеют возможности контроля над самыми разными коммуникационными связями, переписками, разговорами и т.д. Как человек, которому раньше приходилось работать в радиоразведке, сразу скажу, что я не вижу в такой бдительной деятельности никаких нарушений прав человека. Необходимые для прогнозов выводы можно делать по той же активности переписки, росту количества звонков и другим общим критериям работы сетей. Да, телефонные разговоры записываются, как и общение в Интернете. Но кто в таком массиве что-то будет искать? И найдет ли?! То есть фиксируется некий информационный ландшафт. Для получения же персональных данных требуются запрос, санкция, представление аргументов. Допустим, могут проверяться интерес человека к определенным организациям, применение им неких ключевых слов, подозрительные контакты с людьми и криминальной базой данных и т.д. Обычная оперативная работа.
Сегодня большое значение имеют социальные сети. Но они, как всякое явление или феномен, несут в себе и хорошее и плохое. Такие сети очень удобны для самых разных человеческих связей. Но эти связи имеют свой изъян: мы в онлайне теряем чисто человеческие возможности, предоставляемые реальной встречей – посмотреть человеку в глаза, посмеяться не «лайками», а что называется, по-людски.
Мы это теряем, становясь, по сути, аутистами.
Поэтому в онлайн надо, на мой взгляд, входить, чтобы использовать эту мнимую реальность для совершенствования реальности настоящей. Живой, как сама жизнь.
