Курятник, или Жизнь в лесу

Народное предупреждение «Пусти козла в огород» здесь не работает. Фото Игоря Недохлебова

Ее зовут Анна. Она внучка легендарного главного редактора «Литературной газеты» писателя Александра Чаковского, автора эпопеи «Блокада», кандидата в члены ЦК КПСС, Героя Социалистического Труда и т.д.

Так случилось, что я был оппонентом на защите ее диссертации. Она написала работу о том, что ей было близко – о «Литературке» времен правления дедушки. Читать диссертацию о славном пути любого издания – дело не самое увлекательное. В советское время словами «Об опыте работы…» открывались тысячи диссертационных тем, посвященных партийным комитетам, металлургическим гигантам, колхозам, ткацким фабрикам и прочим достойным структурам тех времен социализма. Газеты не были исключением. Затем неотраженные этапы жизни того или иного издания попадали в переплет какой-нибудь диссертации и заполняли еще один пробел в славной истории социалистической печати.

Но тут я читал работу, которая тянула скорее на социально-политический бестселлер с научным уклоном… Потому что Анна с самого начала дистанцировалась от деда и увидела в нем искусного главного редактора популярной газеты времен брежневского застоя. Она задалась вопросом, каким образом в «Литературной газете» появлялись материалы, которые не могли быть напечатаны в ином центральном издании. Естественно, версия о том, что власть многое позволяла любимой газете интеллигенции для того, чтобы образованные люди выпускали из себя энергию инакомыслия, была в работе обозначена. И о том, что мы такой смелой «Литературкой» показывали проклятому Западу подлинную свободу слова, Анна тоже не забыла упомянуть.

Но она больше всего внимания уделила другому феномену. Ее заинтересовало то, как прославленные очеркисты «ЛГ» в своих материалах описывали драмы инициативных людей, пытающихся заниматься частным, порой нелегальным бизнесом, создавать кооперативы, рассказывали о драмах первых советских фермеров (само словосочетание выглядело парадоксом), о том, как энтузиастов «гасили» не только чиновники, но и бдительная общественность, в которой всегда обнаруживаются гены какого-нибудь раскулачивания или справедливого обобществления всего и вся.

Собкоры «ЛГ», работавшие за рубежом, выполняли другую миссию. Не ту, что им поручали спецслужбы (об этом тоже в работе упоминается), а ту, что стала описанием западной жизни под рубрикой типа «Их нравы». То есть они писали так, что даже самый крепкий разнос содержал в себе немало полезной и интересной информации. Так читатели узнавали о зарубежных книгах, фильмах, спектаклях, о бизнесе и т.д.

О том, как главный редактор, член ЦК пробивал острые материалы, можно рассказывать отдельно. И я слышал эти рассказы в устном исполнении ветеранов «Литературки».

Конечно, стиль диссертации не позволил Анне описать своего дедушку таким, каким его помнили коллеги. Абсолютно западный киношный тип газетного босса. Роскошные пиджаки и галстуки, непременная сигара, хороший виски, но последнее удовольствие только после партии в теннис.

Диссертацию Анна защитила лет десять назад. А позвонил я ей совсем недавно, обнаружив ее имя в социальной сети. На мой вопрос, в каком издании она трудится, был ответ: «Да я наконец-то журналистику оставила, как и науку… Не удивляйтесь, но я сегодня курочек развожу. У нас была дача, а рядом пустовал участок земли. Как только появилась возможность его приватизировать, так я поняла, что тут мое место. Я же с самого детства хотела ветеринаром стать. На журфак пошла, так как боялась, что, если в ветеринарный пойду, завалюсь на химии или биологии. Зато поступление на журфак принесло мне очень дорогой подарок от родных и близких. Это была лошадь по имени Василиса.

Мы жили на даче, и я стала кататься верхом. А когда удалось познакомить Василису с другими лошадками, познакомились и хозяева, Так мы организовали школу верховой езды. Открыли прокат коней.

А уж когда участок появился рядом с дачей, я подумала о том, что больше никому ничего не должна – вырастила детей, защитила диссертацию, пора заняться тем, что нравится. А от мысли, что больше не буду сидеть в офисе, я просто шалела».

После этого решения потянулась цепь счастливых случайностей. Однажды на рынке она познакомилась с женщиной, которая продавала курочек. Выяснилось, что она – известный в районе поставщик птицы. Купив курочек, Анна стала размышлять: «Если у нас будут свои яйца и мясо и если я все равно хожу кормить кур, то что мне мешает купить цыплят чуть больше. Когда выкормлю – продам, и у меня «отобьется» комбикорм. А может, я еще и заработаю на этом. Тоже получилось. Дальше понеслась душа в рай. Моя маленькая ферма стала нас кормить».

Она работает практически одна. Иногда приходит помощница. Но зато таких, как Анна, вокруг достаточно, чтобы она с удовольствием рассказывала: «У нас тут компания чокнутых самодеятельных фермеров. У меня куры. У соседки «молочка». Кто-то в ответе за свинину… В общем, скооперировались».

В кооперации есть и такие, кто ничего не выращивает, но зато выпекает хлеб или делает сладости.

Недавно Анна приобрела козочек – будет свое молоко. Кроликов ей тоже интересно попробовать завести.

Я спросил, хочется ли ей какой-то еды, которой у них там нет. «Иногда, может быть, говядины». На вопрос о последствиях или перспективах продуктовых санкций для «кооперации чокнутых» она сказала, что почти ничего не знает о сути этих ограничений. Тогда я поинтересовался тем, что случится с ее затеей, если разразится кризис. Изящная, красивая, утонченная Анна сказала будничным голосом: «Если уж наступит какой-то офигительный кризис, тогда… всех зарублю, сложу в холодильник, за полгода съедим, и кончен бал».

Она слишком серьезно относится к новому делу. Как-то ей позвонили люди из какого-то фермерского магазина и сказали, что хотят покупать у нее бройлеров. Заодно поинтересовались, чем она их подкрашивает. Когда услышали, что ничем, отказались: «Покупателям нравятся желтые куры. Они похожи на домашних».

Она горда тем, что у нее они и впрямь домашние, что есть среди покупателей люди, которые говорят, что после ее курицы им трудно возвращаться к серийным бройлерам. Но расширять свои излишки домашней продукции Анна не торопится.

Интересуюсь, кто был источником ее первоначального капитала, ответ был кратким: «Муж». Потом объяснила, что у всех, кто занимается таким семейным фермерством – а это по форме личное приусадебное хозяйство, а не основной источник дохода, – «скорее хобби. Кто-то собирает марки, кто-то любит рыбалку, а мы разводим всякую живность. Я продаю излишки своего двора».

Хобби потребовало от нее стать прорабом. Она сама нанимала строителей, следила за качеством возведения «многофункционального курятника», читала специальную литературу. Надо было сделать так, чтобы все могло управляться одним человеком.

Случаются в поселке «чокнутых» и маленькие трагедии. В один год пришла лиса и сгубила немало гусей. Еще через год хорек повадился изводить уток.

Бывает, что на живность нападают болезни. Но при таком малом бизнесе Анна избегает применения каких-либо профилактических лекарств, объясняя это тем, что антибиотики, как правило, применяют на крупных производствах. Потому что туда приходит не просто болезнь, а эпидемия, которая выкашивает целые птицефермы».

…У Василия Шукшина есть такой рассказ «Выбираю деревню на жительство». Его герой некий Николай Григорьевич по молодости рванул из деревни в город, как-то там пристроился. Пошел «по складскому делу», которому отдал немало лет, а потом вдруг его что-то стало точить изнутри, и стал Николай Григорьевич ходить на вокзал и спрашивать в зале ожидания: «Деревенские есть?» И с этими людьми он советовался, какую ему выбрать деревню на жительство. Он слушал советы, собирал адреса и шел домой до следующей субботы. Он никуда не собирался уезжать. Просто ходил тешить душу.

Мне кажется, что для Анны Чаковской и ее соседей настоящий чокнутый – именно этот шукшинский персонаж.