Фантомные боли Грузии

Как же тонка она, эта грань – между войной и миром. Фото Reuters

Украинский кризис вновь поставил вопрос выбора внешнеполитического союзника перед страной, которая на протяжении веков была перекрестком интересов трех империй – Российской, Османской и Персидской. Сменились действующие лица, однако суть все та же, и даже державы три: США, Европа и прежний главный герой – Россия.

Грузия в границах, признанных большинством международного сообщества, имеет проблемную государственность, так как не способна реализовать монопольное право на применение насилия в Абхазии и Южной Осетии, которые считает формально своими. Именно поэтому любые территориальные вопросы, касающиеся оспаривания внутреннего суверенитета над той или иной территорией (тем более на постсоветском пространстве, тем более – со включением России), крайне чувствительны для Грузии. Эти процессы и элиты, и население экстраполируют на собственную реальность.

В отличие от резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «Территориальная целостность Украины» от 27 марта 2014 года, за которую проголосовала грузинская сторона, аналогичная в отношении Грузии не инициировалась. Принимаемая ежегодно резолюция ГА ООН «Положение внутренне перемещенных лиц и беженцев из Абхазии, Грузии и Цхинвальского района Южной Осетии», хоть и признает независимые государства территорией Грузии, имеет гуманитарный характер и направлена на защиту прав и улучшение положения беженцев, пострадавших от конфликтов.

С одной стороны, российско-грузинский антагонизм – базовая платформа для существования частично признанных республик. С включением в состав России Крыма Запад, пусть и декларативно, форсирует европейскую интеграцию Грузии. Россия для сохранения рычагов воздействия на Грузию будет «отбиваться» абхазо-югоосетинской картой – дальнейшее существование независимых от Грузии Абхазии и Южной Осетии обеспечено.

С другой стороны, все внимание и российские инвестиции теперь обращены к Крыму, а два новых государства так и остаются в неопределенном состоянии: ни в составе признанной Грузии, ни в составе России, ни среди членов международного сообщества, которое в большинстве их не признает. Грузины искренне верят в то, что страна восстановит территориальную целостность – необходима лишь благоприятная региональная конъюнктура для решения вопроса, ведущая роль в котором, исходя из постановления парламента Грузии «Об оккупации Российской Федерацией территории Грузии», принадлежит России.

Усредненная позиция, представленная в грузинской прессе по украинскому вопросу, выглядит примерно так: Россия вынудила прежнюю украинскую власть вопреки чаяниям народа отказаться от европейского выбора, спровоцировала кризис в Украине путем давления на юго-восточные районы и аннексировала Крым, как и в 2008 году в Грузии, нарушив нормы международного права и поставив под угрозу весь мировой порядок, гарантом которого должна быть. Грузия выражает поддержку украинскому народу и новой власти и надеется на мирное урегулирование конфликта, выступая за целостность украинского государства.

Очевидно, что украинский кризис, с одной стороны, должен был сплотить грузинские элиты. С другой – даже с учетом магистрально похожего отношения в элитных группах Грузии имеются нюансы. Наличие нескольких центров силы определяет их. Во-первых, играющая важную роль в конкурентном политическом и электоральном процессе сильная оппозиция в лице «Единого национального движения» (ЕНД). Во-вторых, царствующий, но неправящий президент Маргвелашвили. В-третьих, правительство под руководством премьера Гарибашвили, внутри которого активными действиями выделяется МИД во главе с министром Панджикидзе (что естественно) и министр обороны Аласания. Наконец, не менее важна позиция двух субъектов, не участвующих официально в политическом процессе: экс-президента Саакашвили, который не может вернуться на родину из-за вероятности смены статуса свидетеля на обвиняемого по девяти уголовным делам, которые ведет Генпрокуратура, и экс-премьера Иванишвили, ушедшего из публичной политики, но остающегося наиболее влиятельным ее деятелем. Соотношение позиций всех этих акторов и составляет суть общего расклада по украинскому кризису.

«Мне звонят, сенаторы, министры, президенты…»

Михаил Саакашвили, являющийся идейным рупором и лидером ЕНД, так описывает свое нынешнее положение: «Я все еще чувствую, что нахожусь в большой политике. Мне звонят сенаторы, министры, действующие президенты… Я активно работаю, принимал наиболее деятельное участие в украинских событиях… Многие ошиблись, полагая, что убрали меня из политики и навсегда…» В статьях и многочисленных интервью Саакашвили рисует президента Путина в образе «безумного короля», главной задачей которого является «недопущение создания государственности на Украине». Согласно социологическому исследованию, проведенному филиалом Национального демократического института США по международным вопросам (далее – НДИ) среди 3942 респондентов из 12 регионов Грузии в марте–апреле 2014 года, только 23% опрошенных имеют положительное отношение к экс-президенту, 18% занимают нейтральную позицию и 54% – отрицательную (здесь и далее приводятся позиции определившихся с ответом респондентов, поэтому сумма не всегда составляет 100%).

Находясь за границей, не будучи скованным необходимостью лавировать в поисках компромисса, экс-президент по традиции сохраняет воинственность и антироссийскую направленность риторики. ЕНД постоянно пытается представить себя в рядах наиболее активных сторонников Украины. Грузинский политолог, научный сотрудник тбилисского исследовательского центра «Кавказский дом» Леван Кахишвили объясняет это двумя причинами: «Во-первых, ЕНД в настоящее время не является политически ответственным за принятие решений актором. Естественно, «националы» могут себе позволить жесткую риторику. Во-вторых, для ЕНД важно отобразить собственную политическую идентичность, которая будет выражаться в дистанцировании от «Грузинской мечты». Лидер парламентской оппозиции Давид Бакрадзе уже призвал власти привязать вопрос деоккупации Грузии к деоккупации Крыма на международной политической арене, чтобы правительство Грузии потребовало ускорения процесса интеграции в НАТО».

Правящая коалиция «Грузинская мечта», состоящая из шести малых, прежде невлиятельных партий и занимающая 85 из 150 мест в парламенте, подготовила совместно с парламентским меньшинством заявление, в котором осуждает проявление насилия в любой форме, выражает «полную солидарность стремлению украинского народа стать полноценным членом европейской семьи» и уверена, что «Россия не сможет вынудить ни Украину, ни Грузию изменить свой европейский выбор путем отказа от соглашения об ассоциации».

Премьер-министр Ираклий Гарибашвили, находящийся на авансцене политической жизни Грузии (рейтинг доверия/недоверия 67/12%), определяет следующие принципы грузинской внешнеполитической линии: непризнание крымского референдума, поддержка украинского народа и новой власти, стремление к мирному урегулированию конфликтов и «конструктивная» политика в отношении России, что является новшеством действующей власти. «Мы уважаем выбор украинского народа: построить европейскую, демократическую, цивилизованную страну; мы осуждаем любое посягательство на суверенитет государства. Это наша твердая позиция – позиция дружественный страны, и мы не намерены соревноваться с кем-либо в радикальных заявлениях, – заявил премьер-министр 13 марта этого года, – у нас должен быть прагматичный, разумный и в то же время решительный подход к любому вопросу». Именно поэтому И. Гарибашвили дистанцируется от деятельности М. Саакашвили в Украине, предостерегая новую власть: «Саакашвили не смог избежать войны 2008 года в Грузии… Если Украина в такой кризисной ситуации будет иметь советником такого авантюриста, думаю, что это большая ошибка, которая принесет катастрофические результаты».

Интерес вызывает «тандем» министров обороны и иностранных дел Грузии, скрепленный не только общей внешнеполитической деятельностью, но и родственными связями (младшая сестра министра иностранных дел Майи Панджикидзе – Натия замужем за министром обороны, бывшим представителем Грузии в ООН Ираклием Аласанией). Последний в рамках самостоятельного рабочего визита в Вашингтон встречался с вице-президентом Байденом, министром обороны Хейгелом, помощником госсекретаря Нуланд, сенатором Маккейном и другими представителями политической элиты. Как говорит господин Аласания, «украинская революция знаменует собой переломный момент в 14-летнем господстве Владимира Путина над Россией и ее соседями».

На этом фоне заявления главы МИД Грузии Панджикидзе о «крайней обеспокоенности» украинскими событиями, которые «совершенно несовместимы с демократией, правами человека и европейскими ценностями», звучат декларативно. Создается впечатление, что между двумя министрами действует собственный «принцип разделения труда», по которому мужчине уделяется ведущая роль и инициатива. Это отображается и в «политическом весе» глав ведомств: деятельность Ираклия Аласании положительно оценивают 44% населения, Майи Панджикидзе – 31%.

Сдержанный критицизм президента

Символическим медиатором, но отнюдь не режиссером в «политическом театре» Грузии является президент Георгий Маргвелашвили. «Националами» он обвиняется в «бесхребетности» по отношению к России, Бидзиной Иванишвили – в переезде в роскошный Авлабарский президентский дворец, хотя сам заявлял, что резиденцию экс-президента Саакашвили надо использовать рациональнее, в выборе Вано Мачавариани (брата Михаила Мачавариани – депутата оппозиционной партии ЕНД) в качестве советника по внешнеполитическим вопросам. Даже правительство не поддерживает «функционально ослабевшего» президента: не посещает его обращений к парламенту, созывает свой Совет безопасности при премьер-министре Гарибашвили – параллельную структуру в системе органов безопасности. В ноябре деятельность президента одобряли 72% опрошенных, к апрелю 2014 года его рейтинг упал до 46%.

Однако именно президент, обладая представительскими полномочиями, транслирует более умеренную позицию: «Проблемы в Украине не начинались в 2013 или 2014 годах. В 2008 году Россия осуществила военную интервенцию на территорию нашей страны, чем был создан прецедент, который, к сожалению, повторился и в Украине». Вероятно, Георгий Маргвелашвили, демонстрирующий наименьшую воинственность, учитывает следующие факторы:

– конфликт с соседней ядерной державой 2008 года не привел и не может привести к положительному результату;

– даже после незначительного ослабления эмбарго в отношении грузинских товаров Россия уже находится на третьем месте в списке стран – торговых партнеров Грузии;

– в России живет крупная грузинская диаспора (около 158 000 человек по переписи 2010 года, что составляет более 4% титульного населения Грузии). Диаспора частично решает острую проблему с безработицей (по прогнозам МВФ, в 2014 году она составит 17,3%) и переводит из России около половины денежных средств, поступающих в Грузию из-за границы (218,4 млн долл. из 444,1 за январь–апрель 2014 года);

– около 74% респондентов недовольны нынешними взаимоотношениями с Россией, что представляет собой очевидный потенциал для их улучшения.

Президент Маргвелашвили идет по пути наименьшего раздражения российских властей в надежде на то, что отношения с Москвой улучшатся ввиду ее претензий к Тбилиси. «Мгновенной угрозы, которая могла бы исходить от РФ, мы сегодня не видим, – заявляет президент Грузии, уточняя: – но это не означает, что опасностей не существует». Леван Кахишвили отмечает, что события в Украине поставили нынешнюю правящую команду Грузии в весьма противоречивое положение, поскольку именно «Грузинская мечта» старается урегулировать отношения с Россией. «При этом власти Грузии понимают, что нормализация грузино-российских отношений не должна осуществляться за счет интеграции Грузии в евро-атлантические структуры», – добавляет тбилисский эксперт.

Бидзина Иванишвили, демонстративно спустившийся с политического олимпа в гражданский сектор, по мнению 62% населения, оставивший за собой функцию надзора, в интервью телекомпании «Имеди» заявил, что Грузия обязана продолжить политику поддержки Киева, и добавил: «Запад сейчас истратит чуть больше ресурсов, чем в случае с Грузией, но этого будет достаточно лишь для предотвращения движения России в глубь Украины».

«Осознанное сопереживание» большинства

Позиции грузинских элитных групп в целом соответствуют общественному мнению. Ровно половина респондентов уверены в том, что Россия представляет собой угрозу Грузии, 32% считают ее преувеличенной, 13% вовсе не согласны с утверждением. Почти две трети возлагают ответственность за крымский кризис на Россию, и лишь 15% – на Украину. Еще меньше людей (11%) поддерживают воссоединение России и Крыма, в то время как 66% населения выступают против. Леван Кахишвили продолжает: «Абсолютное большинство грузинского общества определяет данные события не иначе как «аннексию Крыма» и никак не «возвращением на родину». Основной причиной таких настроений можно назвать чувство «осознанного сопереживания». Общество обеспокоено в первую очередь тем, что Грузия уже имеет печальный опыт оккупации, и августовская война ярко запечатлена в сознании общества. В Грузии очень хорошо понимают Украину и украинцев – обе страны имеют общие проблемы, и они отражаются в политике России по отношению к соседям.

Украинский кризис вновь ставит вопрос выбора внешнеполитического союзника. Снова Грузия не может договориться с могущественным соседом, совершая свой «европейский» и «трансатлантический выбор». Нынешняя власть выглядит более осторожной, однако старые обиды народа и риторика властей не позволяют пойти на компромисс с Россией (объявление такого курса грозило бы концом политической карьеры). Что дальше? Похоже, грузинские власти и сами не знают. Есть только старая грузинская мечта о едином и сильном государстве и статус-кво, пересмотреть который в свою пользу Грузия не может.