То, что дано нам от рождения…

Самодельный олимпийский факел помогает коротать тюремный срок. Фото Reuters

Права человека – это то, что постоянно сопровождает нашу жизнь, по-разному напоминая или заявляя о себе. Мы имеем здесь дело с одной из основополагающих ценностей, наличие которой не только защищает отдельную личность или социальную группу, но и обеспечивает, гарантирует наше мирное сосуществование друг с другом в современном обществе.

Но если мы обратимся к результатам социологических опросов, которые выявляют жизненные приоритеты россиян, то с удивлением обнаружим, что для подавляющего большинства наших сограждан права человека как ценность занимают одно из последних мест. Для людей гораздо важнее, например, жилье.

И это вполне понятно.

Непонятно другое: почему никому не приходит в голову, что благоустроенное жилье – это и есть одно из конкретных проявлений прав человека, в данном случае – социальных прав. А помимо социальных прав человека есть еще культурные, политические, личные, информационные, экологические и т.п. И всё это – права человека.

Часто приходится слышать: «Зачем нам права человека, когда на имеющуюся зарплату невозможно прожить?» Конечно, кого может радовать нехватка средств на самое необходимое для нормальной жизни? Но за этой проблемой тоже стоит право человека – на справедливую оплату труда.

Многие сегодня жалуются на несправедливость судов. И этому есть пусть косвенные, но все же доказательства: по данным исследовательской социологической компании «Башкиров и партнеры», наша судебная система из 20 позиций заняла, по-моему, одно из самых последних мест по уровню доверия населения.

Получается, что в системе ценностей россиян основополагающие идеи правового государства, такие как господство права, независимость и верховенство суда, кажутся людям не такими уж существенными. И это очень тревожный симптом. Когда нет независимости и верховенства суда, то нет ни господства права, ни прав личности.

В Древнем Риме нас бы не поняли

О ценности суда как охранителя прав и гаранта справедливости мы находим свидетельства, восходящие к ветхозаветной древности. Но сама по себе концепция прав человека возникла только в XX веке. Конечно, ей предшествовали всегда существовавшие в истории человечества поиски законности и справедливости. Что же касается термина «права человека», то он появился в конце XVIII века благодаря произведениям французских философов-материалистов, в первую очередь – Монтескье и Руссо. Великая французская революция также заговорила о естественных, натуральных, природных правах, которые присущи каждому человеку от рождения. Эти разговоры закончились принятием великого революционного документа – Декларации прав человека и гражданина.

Могли ли такие идеи и тем более документы возникнуть раньше, например, в Древней Греции или Древнем Риме? Не могли по ясной причине: представление о том, что каждый человек от природы имеет равные с другими права, противоречило устройству рабовладельческого строя. Если раб считался говорящим орудием, то так к нему и относились.

При феодальном строе тоже трудно представить себе государство, в котором все люди были бы равны от рождения. И только в конце XVIII века медленно, но верно начинает утверждаться мысль о равенстве всех людей от природы.

Практически одновременно с Францией идеи естественного права торжествуют в Северной Америке, где после победоносной войны за независимость была принята Конституция Соединенных Штатов, а затем и знаменитый «Билль о правах». Так неофициально были названы первые 10 поправок к Конституции, которые закрепляли основные права и свободы человека и гражданина.

Заканчивался XVIII век. И должно было пройти более 150 лет, чтобы 10 декабря 1948 года Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций приняла Всеобщую декларацию прав человека.

Когда я рассказываю эту историю студентам, то всегда настоятельно советую прочитать сей удивительный документ. Он примечателен и парадоксален тем, что не имеет никакого юридического значения, но зато содержит глубокую мировоззренческую основу. «Всеобщность» документа предполагала его применение по всему миру, а слово «Декларация» успокаивало необязательностью исполнения.

Подобные международные документы сейчас называют «мягким правом». Мягкое право – это такие нормы, которые содержатся в международных документах, не имеющих обязательной силы. Это не конвенции или пакты, а декларации, рекомендации, заявления, обращения, модельные или типовые законы... Конвенцию подписал, ратифицировал – изволь исполнять. Не будешь этого делать – возможны санкции. А нормы «мягкого права» необязательны. Может быть, поэтому в 1948 году с такой легкостью этот документ был принят Генеральной Ассамблеей ООН.

Позже, много десятилетий спустя, в разных странах проводились социологические опросы об отношении к нормам Всеобщей декларации прав человека. В результате исследователи пришли к выводу, что если бы Всеобщую декларацию прав человека принимали позднее, то скорее всего ее бы не приняли. Потому что революционный характер документа не позволил бы это сделать – из-за сильных и перманентных разногласий на международной арене, чрезмерной политизации и т.д.

Именно благодаря тому, что это был 1948 год, когда еще не успела выветриться эйфория после окончания Второй мировой войны и, как я уже сказал, юридическая необязательность Всеобщей декларации прав человека позволили этот документ принять.

Давайте посмотрим, из чего исходила Генеральная Ассамблея ООН, принимая Всеобщую декларацию прав человека? Прежде всего из признания достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и из признания равных и неотъемлемых прав людей. Именно эти условия являются основой свободы, справедливости и всеобщего мира.

Здесь заложена очень важная логическая конструкция, которую проще всего понять на обыденном примере. Если члены одной семьи перестают уважать человеческое достоинство друг друга, то в такой семье не может быть ни мира, ни справедливости, ни свободы. Вот к каким ценностям выводит нас почти эфемерная конструкция под названием «права человека».

История доказывает, что пренебрежение и презрение к правам человека всегда приводили к варварским актам, конфликтам, войнам, эскалации насилия в самых разных формах. И это все возмущало совестливую часть человечества, взывало к созданию такого мира, в котором люди будут иметь свободу слова и убеждений, освободятся от страха и нужды, осуществят свои мечты и стремления.

Действительно, идеалистические представления о земной реальности двигали участниками Генеральной Ассамблеи ООН, когда они принимали эту Всеобщую декларацию. Они верили в равенство мужчин и женщин, разных рас и национальностей. Они призывали государства защищать властью и законом права народа – для того чтобы люди не обращались как к последнему средству к своему праву на восстание против тирании и угнетения.

Как видим, Декларация признает и право человека на восстание. И чтобы до этого дело не доходило, всякое государство должно делать все, чтобы права людей охранялись законом.

Именно с Декларации началась современная история института прав человека как одного из важнейших институтов современного международного права. Вслед за этим началось движение и по юридическому оформлению прав человека. Так, в 1966 году появились два международных пакта о правах человека – «О гражданских и политических правах» и «Об экономических, социальных и культурных правах». Эти два документа потому и назывались пактами, что имели юридически обязательную силу для всех государств, которые к ним присоединились.

Закон хороший. К нему бы еще механизм

Интересно, что Советский Союз долго к ним не присоединялся. Хотя именно СССР инициировал принятие пакта «Об экономических, социальных и культурных правах». В то же время Советский Союз был очень серьезным оппонентом при принятии пакта «О гражданских и политических правах».

И все потому, что в советской системе гражданские и политические права были, как правило, темой недопустимой. В то же время вопрос об экономических, социальных, культурных правах советская власть была готова всегда задавать своим оппонентам, или, как тогда говорили, своим классовым противникам. Причем претензии были действительно очень серьезными.

Так или иначе, но к этим двум международным пактам СССР все-таки присоединился. Отсюда возникла необходимость менять советское законодательство, с тем чтобы оно соответствовало международному. Так выросла идея новой Советской Конституции, которая и была принята в 1977 году.

Естественно, что она была такой же декларацией, как и предшествовавшая ей сталинская Конституция СССР 1936 года. Но с формально юридической точки зрения она как раз закрепляла права человека. Странно было лишь то, что сам термин «права человека» в ней отсутствовал.

Вслед за этим должны были появиться законы, конкретизирующие конституционные положения. И они тоже появились. Но многие из них, точно так же как и Конституция, продолжали ту же самую традицию декларативности. На место реального правового механизма ставилась некая декларация, своего рода муляж. Так возникало впечатление, что закон вроде бы принят, у него есть номер, дата, под ним стоит подпись главы государства, а рабочего механизма нет.

Примером такого странного документа стал принятый в 1983 году Закон «О трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями, учреждениями, организациями». Он был принят, подписан, опубликован, введен в действие, но не применялся. Потому что вместо конкретных правовых норм содержал пустые декларации. И таких примеров было немало.

После приговора суда человек еще больше тянется к культуре. Фото Reurers

Тем не менее присоединение СССР к международным пактам о правах человека сыграло определенную роль в подготовке тех перемен, которые произошли впоследствии. Я бы сказал так: благодаря последовавшим вслед за международными пактами о правах человека изменениям законодательства советский режим потерял свою стерильность и герметичность, перестал быть замкнутым на самого себя. В значительной степени эти перемены были связаны с Совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе, с Хельсинкским Заключительным актом СБСЕ 1975 года, содержавшим принципиальные договоренности, которые в конечном счете привели к созданию Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Эти структуры и документы действуют по сей день. В рамках ОБСЕ тема прав человека остается и сейчас одной из основных, будучи прямым продолжением договоренностей в рамках так называемой третьей корзины Хельсинкского Заключительного акта.

Таким образом, можно заключить, что Всеобщая декларация прав человека отражала первый этап развития этой системы ценностей. Вторым этапом стали Международные пакты 1966 года. С 60-ми годами связано и появление института международного обжалования и Международного суда в области прав человека.

Интересно, что Советский Союз, ратифицировав пакты о правах человека, категорически отказывался ратифицировать Факультативный протокол к ним. Почему? Во-первых, потому, что протокол так и называется факультативным, присоединяться к нему необязательно. Во-вторых, потому, что этот «необязательный» протокол предусматривал создание надгосударственного механизма по контролю за соблюдением прав человека. Получалось, что любой гражданин может обратиться с жалобой на правительство своего государства в защиту прав, предусмотренных пактами. Советский Союз, естественно, долго отказывался присоединиться к этому протоколу и уступил только незадолго до своего распада.

Омбудсмен – это звучит гордо

Сейчас мы можем говорить о правах человека третьего поколения и закрепляющих их международных документах. Это в первую очередь Европейская Конвенция о правах человека и аналогичные региональные конвенции, например межамериканские. Заключена такая конвенция и между странами СНГ. Впрочем, не все страны – члены СНГ к ней присоединились.

Сейчас для нас совершенно естественно, обыденно то, что любой гражданин Российской Федерации, не удовлетворенный судебным решением российских судов, может обратиться в Европейский суд по правам человека. Для нас сейчас это норма. Это то, что у нас действует постоянно и вовсе не факультативно. Сейчас Россия является участником практически всех международных институтов правозащитного профиля. И нам важно хранить это как величайшую ценность.

Когда мы говорим о правах человека, то надо понимать, что это постоянно развивающаяся модель. Круг основных прав человека расширяется. Например, в последние годы в Организации Объединенных Наций стали говорить о таком новом праве человека, как право на доступ в Интернет. И это понятно – мы не можем без Интернета и дня прожить.

Но в нашей стране доступ в Интернет пока не включен в число конституционных прав граждан. Однако на уровне ООН такой вопрос уже стоит весьма серьезно.

Вполне серьезно обсуждается в структурах ООН и вопрос о праве человека на мир. Проводятся соответствующие международные конференции, готовятся проекты декларации. Это нормальный путь международно-правовой нормы: от идеи к декларации или иному акту «мягкого права», а дальше – к конвенции, пакту, договору.

Хочу обратить внимание еще и на то, что права человека включают не только права как таковые. Некоторые из них сформулированы как свободы.

Это на самом деле не имеет принципиального значения, потому что права и свободы – это просто два по-разному сформулированных вида прав человека. На самом деле право – это и есть свобода, а свобода – это и есть право.

И это применимо к любому из прав человека.

Обо всем этом можно больше узнать, обратившись к документам, о которых я говорил выше. Хочу лишь подчеркнуть, что для контроля за соблюдением Европейской Конвенции существует как минимум два института. Это Европейский суд по правам человека и комиссар Совета Европы по правам человека.

Хотя, как я уже сказал, в СНГ есть своя Конвенция прав человека, но при этом нет ни соответствующего суда, ни комиссара по правам человека. Иными словами, Конвенция СНГ выполняет роль Всеобщей декларации прав человека. Хотя формально юридически она обязательна. Но фактически – ни один гражданин из стран СНГ не может в пределах Содружества никуда обратиться за защитой своих прав, гарантированных ему Конвенцией СНГ.

А связь между нормой и ее соблюдением может иметь лишь два варианта. Нет механизма контроля за соблюдением нормы – ее можно не соблюдать. Есть налаженный контроль – несоблюдение становится уже скорее исключением из правил.

В нашей стране есть институт уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Через руки того, кого часто называют загадочным словом «омбудсмен», каждый день проходит огромное количество обращений, жалоб, призывов о помощи. И надо сказать, что известный всем Владимир Петрович Лукин на этой должности весь свой срок отработал достойно, принципиально, смело и весьма эффективно. Думаю, что и сменившая его на посту уполномоченного Элла Панфилова продолжит эту скорее даже не работу, а миссию.

Омбудсмен, как известно, назначается на эту должность постановлением Государственной Думы РФ. У него есть достаточно широкие, хотя и несколько урезанные процессуальные возможности, в том числе и обращение для защиты прав того или иного гражданина.

Это очень важно. Хотя те полномочия, которые записаны за омбудсменом в Федеральном конституционном законе «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации», странным образом никак себя не обнаруживают ни в Гражданском процессуальном кодексе, ни в Уголовно-процессуальном кодексе.

Поэтому, когда суд рассматривает то или иное обращение уполномоченного, он оказывается в сложном положении, потому что возникает коллизия между нормами. В федеральном законе эта норма есть, в Гражданском процессуальном кодексе ее нет. Возникает проблема, которая должна быть решена законодателем. Но, на мой взгляд, пока изменения в кодексы не внесены, проблема должна решаться в пользу федерального конституционного закона, имеющего более высокую юридическую силу.

Надо сказать, что наш институт уполномоченного по правам человека пережил два этапа существования. Первый связан с именем Сергея Адамовича Ковалева, известного нашего правозащитника и диссидента советских времен, человека очень уважаемого. Он был народным депутатом РФ, депутатом Верховного Совета, затем – Госдумы. А в 1993 году возглавил Комиссию по правам человека при президенте РФ.

Правда, название комиссии с самого начала мне показалось странным: «Комиссия по правам человека при президенте РФ». Это как понимать – «человек при президенте»? Вскоре эту лингвистическую неловкость устранили, и орган стал называться Комиссией при президенте РФ по правам человека. А Сергей Адамович стал первым в нашей стране уполномоченным по правам человека. Но он не был назначен по Конституции, поскольку в тот момент не было принято федерального конституционного закона об уполномоченном по правам человека. Только после того, как был принят федеральный конституционный закон об уполномоченном по правам человека, появилась возможность назначить уполномоченного так, как это предусмотрено Конституцией, то есть постановлением Государственной Думы. Но на этом посту нижняя палата парламента предпочла видеть не диссидента с лагерным стажем Сергея Адамовича Ковалева, а известного правоведа Олега Орестовича Миронова.

Такими были первые шаги в развитии института уполномоченного по правам человека в России.

Когда чиновник строже самой тюрьмы

Еще одним правозащитным институтом в нашей стране является Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, который я имею честь возглавлять с 2010 года. Этот орган при главе государства является консультативным и имеет довольно широкие функции. Но все его права связаны либо с получением информации, либо с подготовкой экспертных заключений и рекомендаций, которые обязательны для рассмотрения, чем, естественно, наш совет постоянно пользуется.

Мы стараемся не просто использовать те полномочия, которые у нас есть, но стараемся немножко их и расширять. Например, мы ввели практику посещений исправительных и воспитательных колоний, следственных изоляторов, других мест принудительного содержания и т.д. Мы используем такие посещения, чтобы познакомиться с условиями содержания осужденных, подследственных, дать свои рекомендации. Мы смогли убедить президента в том, что нужно расширить полномочия Совета. Но не все с этим согласны. И мы сейчас анализируем отзывы профильных министерств и ведомств, которые, естественно, говорят, что ничего расширять не нужно, никаких полномочий Совету давать не следует и пр. И это понятно: чем меньше представителей общественности куда-либо проникает, тем лучше для чиновников.

Но, если чиновник становится неподконтролен, он становится опасен для общества. Еще в начале нулевых годов правозащитники заговорили о необходимости принятия законов, по которым будут создаваться специальные общественные наблюдательные комиссии, обладающие правом без предварительного предупреждения приезжать в любое место принудительного содержания, чтобы проверять, соблюдаются ли там права человека. Тогда представители тюремной системы говорили: «Этого не может быть никогда». Но такой закон был принят и действует.

Я не могу сказать, что мы довольны тем, как пенитенциарная система работает. Ее нужно реформировать, совершенствовать, развивать. Но то, что казалось в принципе невозможным, уже не первый год существует и работает. Значит, мы можем эти механизмы контроля распространять и на иные сферы.

И сейчас наш Совет инициировал и подготовил проект закона «Об основах общественного контроля в Российской Федерации». Мы пытаемся систематизировать все законодательство об общественном контроле, свести его вместе, объединить едиными правилами, терминами, принципами, задачами, единым перечнем субъектов и объектов контроля. Для чего это делается? Для того чтобы обеспечить вот те самые права, которые относятся к высшим ценностям человека.