Сергей Рогов Нынешний всплеск национализма в мире, безусловно, связан с процессом глобализации, который резко усилился после прекращения холодной войны. То есть когда мир перестал быть расколотым на две системы, быстрыми темпами пошло дальнейшее формирование единого глобального рынка товаров, услуг, капиталов, рабочей силы и информации.
Но этот же самый вроде бы позитивный процесс глобализации начинает угрожать национальной идентичности. В принципе национальное государство – это норма для развитых стран. Потому что далеко не во всех странах сложилось то, что называется «государство-нация». В развитых странах слово «нация» означает не этническую группу, а именно государство. А в условиях глобализации всякое государство подвергается давлению сверху и снизу.
В результате часть функций национального государства переходит на наднациональный и надгосударственный уровень, а часть – на местный, общинный уровень. Потому что в современной глобальной экономике благодаря Интернету и другим технологиям можно участвовать, не прибегая к помощи государства. От этого проблема национальной идентичности начинает обостряться. Причем это происходит даже в старых западных государствах-нациях. Там, казалось бы, уже в сложившихся давно государствах оживают и выносятся на поверхность все те же проблемы. Пример тому – баски и каталонцы в Испании, Шотландия в Великобритании, Квебек в Канаде.
Ну а для нас пример Украины тоже тому подтверждение.
Еще очень важный момент, связанный с нынешним всплеском национализма. Это большие демографические сдвиги, связанные прежде всего с миграционными процессами. Эти процессы и раньше существовали, но сегодня они приняли колоссальные масштабы. Достаточно сказать, что в наше время 160 млн. человек живут и работают не в тех странах, где родились. Это, в свою очередь, нередко приводит к повседневному столкновению культур, обычаев, религий. Немаловажную роль играет и фактор экономической конкуренции. Известно же, что основная часть мигрантов в современном мире выполняет неквалифицированную и малооплачиваемую работу, которой не хотят заниматься сами граждане этой страны.
И возникающая экономическая ниша вызывает миграцию, скажем, латиноамериканцев в США, арабов и турок – в Европу, таджиков и узбеков – в Россию и т.д.
Еще один аспект проблемы. Сейчас в мире существует около 200 государств, многие из которых раньше исторически не существовали. Это такие новообразования, где национальная идентичность не сформировалась. Скажем, если брать Африку, то как подвести под определение национального государства Сомали, которое известно лишь тем, что с ним как-то связаны международные пираты.
Сэмуэл Хантингтон писал о том, что в линиях цивилизационных разломов возможно возникновение конфликтов, которые нужно будет урегулировать.
И в этом смысле холодная война, являвшая собой противостояние социализма и капитализма, разделяла страны по идеологическим лагерям и тем самым подавляла национальные распри. То есть противостояние Запада и Востока было наднациональным, оно снимало с вовлеченных в него стран всякие национальные, племенные, религиозные и территориальные проблемы.
А вот с окончанием холодной войны эти противоречия снова вышли на первый план. Потому что национальные чувства и национальная идентичность – явления объективные и отменить их никакая глобализация не может. Но когда национализм развивается в сторону национальной исключительности, это вызывает тревогу.
Вот сейчас кандидат в президенты США Ромни ведет свою кампанию под лозунгом исключительности Америки и обвиняет Обаму в том, что тот не нашел никаких поводов для демонстрации превосходства своей страны над другими. Кандидат от демократов, в свою очередь, полагает, что исключительными вправе себя считать и считают Франция, Испания, Германия и другие страны.
Глобализация, как известно, начиналась с эпохи Великих географических открытий.
А в начале ХХ века идея глобализации достигла уже очень высокого уровня. И если вспомнить Владимира Ильича, то в его известной работе «Пять признаков империализма» есть не что иное, как описание глобализации. Ленин пользовался работами буржуазных ученых, но дал свою идеологическую интерпретацию.
Но тут началась Первая мировая война, когда Англия и Германия вдруг оказались страшными противниками. Естественно, что другой раскол учинили своей революцией большевики. И, как я уже говорил, глобализация, по сути, оказалась отброшена назад.
В 1912 году доля внешней торговли в Англии, Германии, Франции составляла 20–25% ВВП. Такой показатель был достигнут только в конце ХХ века.
После того как окончилась холодная война и раскол мира был преодолен, на стыке веков глобализм торжествующе зашагал по всему миру. Более того, возникла идея, ставящая вообще под сомнение такое понятие, как суверенитет государства.
Однако затем последовала националистическая реакция. К этому добавился нынешний финансово-экономический кризис. Что это: просто временное торможение процесса глобализации или, как сто лет назад, глобализация будет повернута вспять? Тем более что такие игроки, как Индия и Китай, стараются в этом процессе играть по своим правилам.
Кроме того, во всех бывших социалистических странах, как и в бывших республиках СССР (кроме России), произошел возврат к модели национального государства.
В связи с этим возникло множество противоречий. Возьмем Эстонию. Если это национальное эстонское государство, то кто такие в нем русские, которых там чуть ли не половина населения. Или взять Украину – здесь тоже русских, как говорится, считать не пересчитать. Поэтому в обоих случаях начинается спор о русском языке. Возражения продиктованы страхом того, что русский язык, русская культура будут подавлять национальную идентичность. Такие опасения связаны с неуверенностью в том, что украинская или латышская идентичность может существовать и развиваться в демократических условиях.
Россия же исторически находится в иной ситуации. Российская империя и СССР не были государством-нацией. Если объявить нашу страну государством русских, кого и что представляют в ней татары, чукчи, чеченцы, украинцы и т.д.?
Не являются государством-нацией и Соединенные Штаты. Американская идентичность существует, но она не связана с единством по крови, расе или религии. При этом США – сверхдержава с идеями исключительности и мессианства!
Еще один пример – Швейцария, которая также не является государством-нацией. Правда, она не сверхдержава, но процветает.
Значит, возможно успешное существование государства, обладающего идентичностью, которая не сводится к национальному определению. А как это определять, называть – гражданской нацией или политической нацией – вопрос непростой. Для чего предлагаются такие определения – понятно. Чтобы показать идентичность, охватывающую всех граждан страны. Но это вносит в головы сумятицу, вызывает споры.
Без идентичности существовать нельзя. Но нельзя допускать, чтобы это превращалось в лозунг национального превосходства.
Дарья Гармоненко 