Елена Тюрюканова
Иностранные студенты могут пополнить ряды квалифицированных специалистов.
Фото Евгения Зуева (НГ-Фото)
Ожесточенные споры о том, нужны ли России мигранты, остались в недалеком прошлом. О том, что Россия не сможет развиваться без миграции, сегодня говорят первые лица страны. Сменить тон официальной риторики их заставила сама жизнь. Окончание десятилетия экономического роста в России совпало по времени с началом уменьшения численности населения в трудоспособном возрасте. В это предкризисное время (конец 2007 – начало 2008 года) появляются первые признаки перегрева рынка труда, вызванного дефицитом рабочих рук. Как ни парадоксально, кризис, снизив спрос на рабочую силу, на некоторое время вернул рынок труда в более сбалансированное состояние, предотвратив развитие перегрева.
Кризис не вытеснил
Именно поэтому в кризис не произошло обвала миграции, как можно было ожидать. Согласно официальным данным Федеральной миграционной службы, в 2008 году в России работали 2426 тыс. иностранных работников; а в 2009 году – 2224 тыс., то есть всего на 8% меньше.
Хотя в период кризиса усилились ограничительные тенденции в регулировании миграции, в целом официальная политика не продемонстрировала чрезмерной жесткости, что и отразилось на статистике. Некоторое ужесточение, как это обычно бывает, привело к относительному росту нерегулируемой или нелегальной миграции, менее зависящей от вводимых ограничений. Абсолютные масштабы нелегальной трудовой миграции, вероятно, сильно не изменились. Оценки варьируют в пределах от 2 до 4 млн. человек. Указанная тенденция наблюдалась во всех основных принимающих странах мира. Так, эксперты Евросоюза говорят о росте численности нелегальных мигрантов на 15% в 2008 году.
Большинство мигрантов, особенно приехавших из безвизовых стран СНГ, не торопились покидать Россию, предпочитая оставаться в стране и здесь ждать оживления экономики. Даже потеряв работу, многие не уезжали домой, перебиваясь случайными заработками в неформальном секторе, поскольку ситуация в странах происхождения мигрантов в период кризиса оставалась много худшей, чем в России. Многие принимающие страны мира указывают на похожее поведение мигрантов во время кризиса.
Убыль населения в трудоспособном возрасте будет продолжаться, и согласно среднему варианту прогноза Росстата, составит в среднем за 2011–2015 годы более 1 млн. человек в год.
Если после выхода из кризиса Россию ждет период экономического роста, то он придется как раз на пик спада численности трудовых ресурсов. Хотя есть и другие способы компенсировать убыль трудовых ресурсов (увеличение пенсионного возраста, повышение производительности труда, активизация внутренней мобильности), на их реализацию потребуется значительное время и ресурсы. Иммиграция остается наиболее дешевым и быстрым решением, по крайней мере на ближайшее время.
Приток должен увеличиваться
Вопрос, нужны ли России мигранты, сегодня сменился дискуссией о том, сколько и каких мигрантов нам потребуется, чтобы обеспечить потребности экономики и не создать серьезных проблем в обществе.
Демографическая ситуация в России такова: уже через два-три года сегодняшних масштабов миграционного притока, по крайней мере официального, будет недостаточно для покрытия убыли и всего населения, и его трудоспособной части.
Естественная убыль населения в 2009 году составила 248,9 тыс. человек, а миграционный прирост 259,4 тыс. человек, таким образом, полностью заместив естественные потери. Однако положительный прирост населения продлится еще максимум несколько лет. Средний вариант прогноза Росстата дает сокращение населения до 139,4 млн. к 2030 году. При этом заложенный в этот вариант прогноза миграционный прирост (в среднем 348,3 тыс. человек в год) еще надо реализовать.
В перспективе до 2030 года естественная убыль населения будет постоянно возрастать и, согласно среднему варианту прогноза Росстата, составит за 2011–2020 годы 3,4 млн. человек. Таким образом, чтобы компенсировать естественные потери, масштабы приема постоянных мигрантов должны в течение ближайшего десятилетия достигать в среднем 340 тыс. человек в год. Население в трудоспособном возрасте уменьшится за это десятилетие более чем на 9 млн.
Часто приходится слышать эмоциональные высказывания о том, что в России так много мигрантов, что любое увеличение миграции немедленно приведет к культурному коллапсу. Объективные данные же показывают, что рост миграции вполне возможен и не будет чем-то чрезвычайным на фоне других принимающих стран. Если, согласно официальным данным, доля иностранных работников составляла в 2009 году 3,1% от общей численности занятых в России, то реальная доля, учитывая нерегулируемую миграцию, составит 6–9%. Этот показатель близок к соответствующей пропорции во многих принимающих странах Европы, таких как Италия, Великобритания или Германия.
Экономическая необходимость увеличения миграции является серьезным вызовом для политики ближайшего будущего; причем этот вызов сохраняется при различных вариантах развития событий. Во-первых, весьма велика вероятность того, что задача сколько-нибудь значительного увеличения легальной миграции не будет решена в ближайшие годы. Для этого в настоящее время нет политической воли, и появление ее пока не предвидится. Политики ориентируются на позицию избирателя, а более 60% населения не поддерживает промиграционную политику. При возрастающей потребности в труде это повлечет за собой дисбланс рынка труда, рост нерегулируемой миграции и теневой занятости мигрантов, что крайне негативно отразится на экономике и социальной сфере, а также спровоцирует новый виток антимигрантских настроений.
Во-вторых, если правительство все же поддержит курс на рост миграции и обеспечит достаточное расширение официальных каналов постоянной и временной миграции, это вызовет обострение ряда проблем, проявившихся в последние годы. Это в первую очередь проблема роста инокультурной миграции и увеличения культурной дистанции между мигрантами и местным населением.
Новое лицо гастарбайтера
Анализ структуры трудовой миграции в Россию по странам исхода говорит о росте миграции из стран Центральной Азии: если в середине 2000-х совокупная доля трех стран ЦА (Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана) составляла около 1/3, то к 2010 году она превысила половину всего трудового потока.
Мигранты из стран СНГ все хуже знают русский язык. По данным выборочных опросов, примерно 15–20% трудовых мигрантов, работающих в России, практически не говорят на русском и общаются исключительно на своем языке, что, естественно, затрудняет интеграцию. Только 50% трудовых мигрантов в состоянии самостоятельно заполнить официальные документы.
Именно на этой культурной отдаленности зиждется так называемая новая ксенофобия по отношению к трудовым мигрантам – выходцам из стран Центральной Азии в отличие от «старой» ксенофобии в отношении, например, «лиц кавказской национальности» и евреев, замешанной на деньгах, неравенстве и власти.
 Проблема выключенности из социума пока не решена. Фото Романа Мухаметжанова (НГ-Фото) |
Россия сегодня сталкивается с качественно иной миграцией по сравнению с началом текущего десятилетия. Снижается уровень образования и профессиональной подготовки мигрантов. По данным выборочных опросов трудовых мигрантов из стран СНГ, 50% мигрантов не имеют профессионального образования. Мигранты приезжают в основном из небольших городов и сел. Происходит сдвиг к бедной части социального спектра.
Трудовая миграция постепенно перестает быть мужской. Эксперты оценивают долю женщин среди трудовых мигрантов в среднем в 25–30%, однако, согласно официальным данным ФМС России, женщины составляли в 2009 году 14% от всех трудовых мигрантов.
Под влиянием этих объективных изменений меняется понимание миграции и ее роли в обществе. Стереотипный образ мигранта как здорового молодого мужчины, не нуждающегося в услугах социальной сферы, уходит в прошлое. Сегодня трудовыми мигрантами могут стать многодетная или одинокая мама, беременная женщина, семья с маленьким ребенком и т.п. Медики все чаще сталкиваются с беременными или роженицами из числа мигрантов, часто не имеющими никаких медицинских документов. Очевидно, что рано или поздно социальная система страны должна отреагировать на изменения в обществе, связанные с миграцией.
Своя инфраструктура: неформальные сети
Характерная черта сегодняшней миграции – широкое развитие неформальных социальных сетей. В результате этого в миграцию включаются такие группы населения стран выхода, которые ранее не могли себе этого позволить. Почти все свои социальные транзакции, от устройства на работу и поиска жилья до организации лечения, мигранты в основном осуществляют с помощью таких сетей. Их развитие существенно изменило характер миграции и ее роль в обществе. Например, именно из-за развития миграционных сетей у мигрантов появились возможности сделать свое пребывание в России более продолжительным, несмотря на то что официальная политика ориентирована на краткосрочную миграцию. Благодаря таким сетям плохое знание языка сегодня не является барьером для миграции: используя сетевой ресурс, мигранты, не знающие русский язык, могут не испытывать больших трудностей, живя в России.
Использование таких сетей позволяет мигрантам компенсировать недостаток официальной социальной и иной инфраструктуры либо ограниченность доступа к ней. Часто такие сети действуют достаточно эффективно для всех участников, однако риски при обращении к ним довольно высоки. Например, поиск работы через такие сети, как правило, приводит мигранта на неформальный рынок труда. Ограниченный доступ мигрантов к официальным сервисам, например к банковским кредитам, порождает теневой рынок этих услуг, зачастую приводящий к криминальным схемам типа долговой кабалы.
Неформальные мигрантские сети, облегчая миграцию, позволяют включиться в нее культурно более далеким и менее адаптивным мигрантам. Кроме того, они снижают возможности управления миграцией. Даже в случае появления новых запретов в официальной политике миграция через сети будет продолжаться.
Сдвиги в структуре миграции требуют изменения приоритетов миграционной политики. На первый план выходит политика интеграции мигрантов, которая в России только начинает формироваться. Знаменательно, что именно в этом году в ФМС появился департамент интеграции. Нам предстоит включиться в глобальный поиск наиболее приемлемых моделей интеграции, а на самом деле – моделей сосуществования или взаимопроникновения культурных и социальных смыслов и символов. Мир пока не нашел приемлемого решения этой проблемы. Возможно, что его не существует в рамках современного миропорядка. Однако поиски продолжаются и постепенно выходят за рамки традиционной дихотомии ассимиляция–мультикультурализм. Россия неизбежно должна будет к ним присоединиться.
Справедливо подчеркивается, что интеграция – это процесс двусторонний: изменяются не только мигранты, адаптируя свою культуру и свое поведение к нормам принимающего общества, но и само это общество, которое уже никогда не будет прежним. Это в определенном смысле если не потеря культуры, то существенная модификация ее. Готов ли индустриально развитый мир к таким метаморфозам? Вряд ли сегодня удастся получить много положительных ответов на этот вопрос.
Либерализация как конкурентное преимущество
Мейнстримом сегодняшней российской иммиграционной политики является селективный подход и дифференциация миграционных режимов для различных категорий мигрантов. Обсуждается несколько основных осей расстановки приоритетов, таких как постоянная – временная миграция или квалифицированная – неквалифицированная.
С начала 1990-х годов в России сложилось отношение к миграции как к временному проекту, а к мигрантам (сначала – к беженцам, а потом и к трудовым мигрантам) соответственно как к временным жителям страны. Сегодня очевидно, что Россия стала принимающей страной прочно и надолго, и временной миграцией дело не ограничивается. Значительная часть мигрантов (примерно 1/4 всего потока), которых мы считаем временными, на самом деле уже многие годы живут и работают в России. Многие перевезли сюда свои семьи или создали их уже здесь, выезжают на родину лишь в отпуск или в гости, рассматривают Россию как страну своего постоянного проживания и с радостью получили бы статус резидента или российское гражданство. Однако пройти натурализационный коридор часто оказывается невозможно, и в большинстве своем такие мигранты вынуждены бесконечно продлевать регистрацию и разрешение на работу, оставаясь временными жителями. Такие мигранты составляют примерно 1/4 всего потока.
Большинство мигрантов все же придерживаются тактики ежегодных циркулярных поездок на заработки, включая как краткосрочные (например, сезонные), так и более продолжительные (на 9–12 месяцев и более) перемещения.
Выбирая стратегию циркулярных поездок на заработки в Россию, мигранты извлекают специфическую ренту из своего трансграничного положения, используя то, что разница в зарплате между страной происхождения и Россией в несколько раз выше, чем разница в ценах на товары и услуги. Зарабатывая деньги в России, а тратя их в стране происхождения, они максимизируют свою выгоду от миграции.
 Враждебность как со стороны власти, так и со стороны общества. Фото Reuters |
Очевидно, что в ближайшей перспективе на территории России и стран СНГ будет сохраняться так называемое трансграничное население, представленное трудовыми мигрантами, часть времени проводящими на работе в России, а остальную часть – в своей стране. Это серьезный вызов для стран-участников, поскольку им придется отлаживать гораздо более тесные и тонкие механизмы взаимодействия, которых сегодня не существует, чтобы обеспечивать правовое поле для этого «общего населения», например, в части налогообложения или пенсионного обеспечения.
Что касается оси квалифицированная–неквалифицированная миграция, Россия сделала свой выбор не так давно, после того как была заявлена политика инновационного развития и модернизации. С июля 2010 года законодательно был обозначен приоритет высококвалифицированной миграции в виде облегченного режима приема таких мигрантов и нахождения их на территории России (прием вне квот, разрешение на работу выдается на длительный срок с возможностью неограниченного продления, вид на жительство, в том числе для членов семьи и др.). Однако новый порядок охватывает довольно узкий круг специалистов топ-уровня из-за высокой «пропускной планки» по доходу (2 млн. руб. годового дохода, подтвержденные трудовым договором). Вряд ли такие меры позволят России в скором времени включиться в глобальную конкуренцию за умы и таланты. Скорее можно было бы рассчитывать на то, что России удастся привлечь специалистов-профессионалов среднего звена из государств СНГ и стран Азии, с высшим или средним профессиональным образованием и высокой (но не топ-уровневой) квалификацией, которые менее включены в глобальный рынок и поэтому чаще перемещаются в пределах региона. Ослабление миграционного режима для этой категории работников могло бы помочь привлечь их на российский рынок труда. Однако таких специалистов, в которых явно нуждается экономика страны, по действующему законодательству Россия принимает на тех же условиях, что и неквалифицированных работников. И, как это ни парадоксально, в России такие мигранты с профессиональным образованием часто заняты неквалифицированным трудом. Средняя зарплата мигрантов из стран СНГ в России, имеющих среднее профессиональное образование, всего на 7% выше, чем тех, кто имеет среднее общее образование.
В любом случае, вряд ли России удастся привлекать столько и таких мигрантов, сколько и каких ей нужно. Это миф, что стоит подсчитать, сколько нам необходимо, и нужные иностранные работники появятся сами собой. Помочь может налаженная система профессионального образования, включая переподготовку и доподготовку, доступная как для местных граждан, так и для мигрантов.
Для выхода из кризиса и следующего витка экономического роста потребуется масштабная миграция, причем сегодняшних объемов миграционного притока будет недостаточно. Если правительство не решится на либерализацию миграционного режима, Россию ждут новый перегрев рынка труда и рост нелегальной миграции. Конечно, масштабная инокультурная (а другой уже не будет) миграция связана с серьезными вызовами. Однако вряд ли удастся найти другой выход, кроме как научиться на них отвечать.
Дарья Гармоненко