Уметь видеть

Внутреннее важнее, но значимость внешнего преуменьшать не стоит.
Фото Reuters

Многообразие мира выражается не только в огромном количестве того, чем он наполнен, но и в множестве путей его познания. Один из древнейших, самых эффективных и популярных путей постижения окружающей действительности – путешествия.

«Путешествия удлиняют жизнь», – говорили древние римляне. А может быть, если человеку, который все время находится в дороге, дать месяц передышки, с хорошей книгой и тонким собеседником, то более всего ему запомнится как раз этот спокойный период жизни? Тут – то же прерывание рутины, то же прерывание череды будней, та же целительная смена обстановки, те же новые впечатления.

Качественные впечатления

Кстати, с впечатлениями тоже не все так просто. Для увлеченного человека вдохновение от новой идеи (от новой формулы, свежей рифмы, музыкальной фразы) может быть не меньшее, чем от посещения самого удивительного места.

Кант никогда не выезжал из Кенигсберга, всегда ходил по одним и тем же улицам, по его прогулкам местные жители сверяли часы. Кто-нибудь станет утверждать, что жизнь философа не была наполнена? Пушкин, как известно, никогда не бывал за границей. Был ли мир Пушкина беднее мира сегодняшнего завсегдатая многочисленных международных инвестиционных форумов?

Можно сказать, что это – гении по определению – исключения, как известно, подтверждающие правила. Можно сказать, что за них ездили другие, и без тех, других, Кант с Пушкиным не смогли бы по-настоящему реализоваться. И это все было бы правильно. Но самая точная характеристика будет следующей: эти люди умели настолько хорошо видеть, что это пересиливало все остальные внешние обстоятельства.

Мы не обладаем подобным зрением. Без передвижений по миру, без встречи лицом к лицу с иным нам есть риск остаться отчасти стукнутыми пыльным мешком. Нечто похожее по закону больших чисел может случиться даже с целыми странами: история знает немало примеров того, что получалось, когда государства решали построить закрытые, замкнутые общества. Эти государства отставали в развитии и вопреки замыслу своих правителей становились чрезвычайно уязвимыми. Советский Союз был закрытым обществом, отсюда и экономическая дистрофия, политическое слабоумие с перманентной восторженностью, интеллектуальный склероз во всех сферах – от науки и техники до дипломатии.

Постижение мира начинается с соседней улицы. Фото Олега Ласточкина (НГ-фото)

Глаза зрачками в душу

Но что мы можем встретить за тридевять земель? Даже если напишем, в высоком стиле, что ищем красоту, гармонию, свежесть экзотики, соприкосновения с вечностью – все равно получается, что ищем – себя, то, что где-то в нас скрыто. Тем более путешествия будут про нас самих, если мы будем смотреть с более прагматичной точки зрения. Проехав по Европе, мы отчетливо осознаем, что столь популярные в новой российской архитектуре башенки и завитушки – это прямой вызов географии, расположившей нашу страну на европейском континенте. Пару-тройку раз загулявшись по невнимательности по городским велосипедным дорожкам, ненароком задумаешься о том, что и у нас, наверное, газоны – не для пешеходов, а тротуары – не для автомобилей. Впрочем, ценен не только положительный опыт. При посещения Египетского музея в Каире мысленно проникнешься глубоким уважением к нашим музейным работникам, чей скромный труд – прикрепление табличек рядом с экспонатами – на самом деле столь полезен!

В Китае не раз помянешь добрым словом «Газпром» за то, что он избавил российские мегаполисы от сжигания угля.

Любое путешествие – также и гимнастика для ума: хотя сравнивать не всегда правомерно, мы отправляемся в путешествие во многом для того, чтобы сравнивать.

Но главное: чтобы увидеть – надо уметь смотреть. Если бы этому можно было научиться на раз-два, то мир стал бы много счастливее. Для того чтобы увидеть Париж – не стены, дома, улицы, а город, – нужно кое-что знать про историю. Причем это кое-что вряд ли расскажет экскурсовод, потому что у каждого «кое-что» – свое, то, что может именно на него произвести впечатление. Вот на левом берегу: римские Термы Клюни, в ста метрах – Коллеж де Франс, где слушали лекции столь разные люди, как Игнатий Лойола, Кальвин и Рабле. Кафедрой славистики одно время заведовал Адам Мицкевич. Было еще аббатство Клюнийского ордена со своей Клюнийской реформой, некогда окончательно утвердившей в Католической церкви целибат, который создает ей проблемы по сегодняшний день. И так далее. Можно сместиться на пятьсот метров на север – там также будет что вспомнить, о чем подумать. Как почувствовать стрелку Ситэ, если не знать, что французы так любят Анри IV? И за что любят? Он вроде предал свою веру? Эх, надо бы перечитать Генриха Манна про того, другого Генриха!

В Иерусалиме полезно знать Священное Писание, в Риме – Священное Предание. И так далее, по всем городам и весям.

Умение видеть проявляется, закрепляется и развивается дома, с детства, иначе никак. Различие между Венецией с ее живописью (и всей культурой), полной буйства красок, и Флоренцией с ее тонкой линией и аккуратными тенями чрезвычайно важно для мировой культуры. Но мое первое знакомство с региональными различиями в рамках одной культуры состоялось, когда после некоторых объяснений я вдруг сам увидел, что Переславль-Залесский действительно включен в Ярославскую область только волей советских администраторов 36-го года. Нет в Переславле ничего ярославского, Владимирская это губерния, это же должно быть очевидно любому!

Псков не похож на Новгород, Пошехонье не место для насмешек, а край крепких, консервативных людей, под Керженцем скрылся Китеж-град, про Урал недавно по ТВ с душой рассказали Иванов с Парфеновым. В Туле начинается чернозем и жил Левша, восточнее расположена Рязань, между прочим, некогда «тезка» упоминавшегося Переславля-Залесского, поскольку изначально звалась Переяславль-Рязянский. И нет конца этому многообразию и богатству; и хоть проехал по нему однажды каток советской уравниловки, но сейчас плоскость вновь обретает объем. И вообще лучшие огурцы растут в Ростове Великом, а лук всего вкуснее – в Лыткарино.

Сменился приоритет в освоении Сибири с пушного на зерновой – сместились региональные столицы с севера на юг. Тобольск отдал пальму первенства Тюмени, Енисейск – Красноярску, Братск – Иркутску. Потеряла Ока свое транспортное значение, и Калуга, некогда бывшая торговым центром не меньше Киева, стала совсем тихой провинцией. Для мировой культуры и экономики эти драматические события не идут в сравнение с занесением песком гаваней Брюгге и последующим возвышением Антверпена. Но знать, что то, что случилось там, случалось и у нас, а у нас не случалось ничего, чего бы там ни было, – это важно. Вообще полезно знать побольше, чтобы быть эмоционально богаче.

Делить мир на «них» и «нас» – дело древнее, за ним тоже стоит мощный инстинкт. О нем следует вспоминать в минуту опасности, а в путешествиях такой водораздел способен только помешать ясному взгляду. Но тем не менее тишина кварталов Трастевере станет понятнее, если понимать и любить Замоскворечье. Странно знать пустынную вечерами улицу Бонапарте на левом берегу Сены и не уметь найти достаточно потаенную Моховую в Питере или Липки над Крещатиком.

Мы начали с мысли о многообразии мира, этой же неновой мыслью и закончим.