Калининградский европеец

Самая западная область.
Фото Владимира Сульженко

Калининградская область – российский регион, окруженный странами Евросоюза. Это создает его геополитическую и геоэкономическую неповторимость.

Евроидентичность

Географическая близость, активность экономических и социокультурных контактов позволяют панорамно рассмотреть проблему встраивания европейцев в наднациональную единую общность.

Наши западные соседи активно пользуются благами, предоставляемыми Евросоюзом. Статус граждан, безвизовый режим, единая европейская валюта, высокое качество жизни, например, единые общеевропейские водительские права, возможность получать достойное образование, медицинские услуги и т.д. обеспечивают благосостояние и комфорт. У ЕС есть государственные символы : праздник День Европы, отмечаемый 9 мая, гимн и флаг. Сторонники интеграции активно пропагандируют идеи «гражданского единства европейцев» и «политического единства Европы».

Но идея евроидентичности 450 млн. граждан ЕС, живущих в 27 разных исторически и социокультурно государствах, не вытесняет самосознание чехов, литовцев, испанцев, французов и других наций. Более того, чувство национальной идентичности укрепляется вследствие экономического кризиса.

Формируется чувство «двойной» (в ряде случаев – галисийцы, фарерцы, каталонцы, баски, аландцы, корсиканцы – «тройной») идентичности. Наши соседи одновременно ощущают свою принадлежность и к стране (в ряде случаев и к региону), и к объединенной Европе в целом. Превалирует национальный (в ряде случаев региональный) компонент идентичности. Граждане ЕС в первую очередь считают себя словаками, немцами, датчанами, румынами, поляками. Тех, кто во главу угла ставит общеевропейскую составляющую, значительно меньше. Прежде всего это молодежь до 30 лет, студенты, которые чувствуют себя европейцами в большей степени, чем бельгийцами, итальянцами, голландцами и т.д.

Несколько лет назад, выступая на семинаре Московской школы политических исследований, англо-германский политолог Ральф Густав Дарендорф (1929–2009) отмечает кризис идеи европейской идентичности, еврообщности, ослабление позиций евроэнтузиастов. Три года назад с ним соглашается американский философ Фрэнсис Есихиро Фукуяма, отмечающий движение идеи евроидентичности скорее «из головы, нежели из сердца». По его мнению, граждане сигнализируют политическим элитам, что «не готовы поступиться своей приверженностью идее национального государства и суверенитета».

Торжество евроидентичности – миф. Скорее это продукт политического расчета, инструмент, маршрутный лист евроэлит. Идея наднациональной общности пока не завоевала умы и сердца простых европейцев. Создание идейно-политической конструкции не означает ее внедрения в массовое сознание еврообщественности. В Европе это такой же элитный проект, как сегодня идея модернизации в России. На него отсутствует массовый социальный запрос. Указания из Брюсселя, Рима или Стокгольма здесь не помогают. Кризис стимулирует идею евроскептицизма, дискредитируя процесс экономической интеграции. Это серьезнейший вызов евроэлитам. Поэтому идея единой Европы нуждается в продуманной реабилитации.

Важно верно определить понятие «европеец». Бюрократически – это гражданин страны, входящей в Евросоюз. А как же быть, например, с исландцами, швейцарцами и норвежцами? Географический критерий также не абсолютен. Где заканчивается Европа? На Урале? Албания и Турция – это европейские государства? Использовать религиозный индикатор и рассматривать европейскую общность как христианскую? Это было бы неверно – христианство, особенно католицизм, распространяется далеко за пределы европейского ареала. К тому же растет атеизация Европы, ее секуляризация, вера из строгого кредо превращается в духовную моду. Все меньше европейцев посещают церковь. В Европе становится все больше мечетей.

Это объясняется притоком иммигрантов – выходцев из Северной Африки, Ближнего Востока, Передней и Южной Азии. Исламизация Европы набирает обороты. Возрастание среди европейцев доли мусульман не только ломает культурные традиции и ценностную гомогенность Старого Света, но и замедляет процесс становления евроидентичности. Американский историк Бернард Льюис определяет настоящее Европы как борьбу двух вариантов: «исламизации Европы» и «европеизации ислама».

Многие из европейских политологов, философов, историков полагают, что сущностью евроидентичности является приверженность Европы ценностям права и демократии. Действительно, это важнейшая скрепа европейской общности. Но подобная система представлений и ценностей присуща не только Европе. Она доминирует, например, в Канаде, Новой Зеландии, Чили, США, Австралии, Израиле.

Исламизация Европы продолжается. Фото Reuters

Европейская толерантность подрывается усиливающимся национализмом фламандцев, французов, итальянцев, англичан. Во многом это реакция на мусульманскую экспансию и мощное влияние на европейские дела со стороны США.

Согласно теории замечательного английского философа Эрнеста Андре Гелнера (1925–1995), национализм – политический принцип, когда «политические и национальные единицы должны совпадать». По Гелнеру, национальное чувство – «чувство негодования или удовлетворения, вызванное нарушением или осуществлением этого принципа». «Национальное» не значит «этническое». Общность национальная – надэтническая общность. Она переплавляет в себе этнические различия, создавая из саксонцев и баварцев немцев, каталонцев и кастильцев-испанцев и т.д. Это общность культуры, создаваемая усилиями элит. Так возникает национальная культура. Национализм – фактор политической легитимности

Для евроидентичности важна не столько экономическая, сколько культурная интеграция. Поэтому точность определения «европеец» зависит от комплекса критериев – географических, ментальных, политических, аксиологических, культурно-цивилизационных, религиозных, экономических.

Формирование общеевропейской идентичности – длительный процесс. Он носит долгосрочный характер. Такие факторы, как преодоление экономического кризиса, растущий антиисламизм, усиливающийся антиамериканизм, лишь отдаляют его завершение.

Человек калининградский

История становления и эксклавность области ощутимо влияют на особенности региональной идентичности. Исследование этой темы позволяет понять, как областное сообщество соотносится с европейским и общероссийским социальным пространством.

Специфика сознания калининградцев определяется переплетением разных культур – советской, постсоветской и западной. В середине прошлого века процесс создания советской общности сталкивается с традициями и стилями культуры зарубежной Европы. Переселенческий способ заселения области объясняет достаточно высокую мобильность калининградцев. Активная миграция из республик прекращающего свое существование СССР в начале 90-х годов также определяет особенности калининградской идентичности.

60 лет назад применительно к новозаселенной области СССР появляется определение «самая западная». Борьба с символами нацизма перерастает в борьбу против прошлого Восточной Пруссии. Например, в 1968 году взрывается Королевский замок, называющийся тогдашним партийным руководством региона «символом милитаризма и агрессии».

Около 50 лет назад калининградцы начинают ощущать свои региональные особенности.

Примерно 40 лет назад возникает мода на прежнее, досоветское, немецкое. Чужое перенимается и постепенно становится частью калининградской жизни.

В постсоветский период определение «самая западная» начинает приобретать еще одно значение. В него вкладывается не только географический смысл, но и желание достичь высокого уровня жизни, реализовать новую модель развития («Новый Гонконг», «Сингапур на Балтике», Зона свободной торговли, СЭЗ, «пилотный регион» и, наконец, ОЭЗ).

Сочетание без растворения

В плоскости взаимодействия России с Евросоюзом регион находится в промежуточном, пограничном состоянии. Быть «между» совсем не означает связывать и являться «мостом». Чувство регионализма в большей степени обостряет Москва, а не зарубежная Европа. Калининградцы все чаще задумываются: не является ли область «отцепленным вагоном»? Чем прохладнее отношения между РФ и ЕС, тем труднее приходится региону.

Применительно к калининградцам бессмысленно выстраивать иерархию идентичностей – российской, региональной, европейской. В нашей социальной идентичности, то есть восприятии действительности с позиций принадлежности к определенной группе, содержатся кусочки, сегменты, фрагменты идентичности и региональной, и европейской, и российской.

В последние годы возрос интерес к немецкому прошлому. Фото Владимира Захарина

Эти идентичности не конкурируют между собой, а стремятся к гармоничному сочетанию. Например, «европейскость» калининградцев проявляется в высокой степени терпимости, стремлении к взаимовыгодным контактам с соседями, желании представлять Россию в объединяющейся Европе. Разумеется, речь идет о тенденции, а не о поголовной практике.

Значимость региональной идентичности для калининградцев, проживающих в регионе более 20 лет, очевидно, важнее, чем этническая и конфессиональная принадлежность. Территориальный фактор начинает доминировать над национальным. Пока еще рано заявлять об окончательном формировании единого калининградского социума, но для родившихся в области региональная идентичность доминирует над российской. С другой стороны, мигранты из других субъектов Федерации, недавно оказавшиеся в регионе, идентифицируют себя с большой Россией.

Калининградская идентичность - это не до конца сформированная система убеждений, способностей, потребностей и личной истории жителей западного края России. На формирование данной системы оказывает влияние масса факторов – пол, возраст, вера, язык, этническая принадлежность, идеология, политические убеждения, партийная принадлежность, уровень жизни, профессия, место работы, семья, друзья, досуг, степень решенности проблем, социальная практика.

Особенность калининградской идентичности в калейдоскопичности, мозаичности, когда житель области одновременно называет себя сторонником интеграции в Европу, придания региону особого правового статуса, вхождения в Шенгенскую зону, общей валюты, патриотом-государственником и противником НАТО. Подавляющее большинство калининградцев считают себя жителями особенной территории, иной России в Европе. Незначительное меньшинство проявляет ксенофобию по отношению к сопредельным государствам и Евросоюзу.

Однако сегодня с уверенностью можно утверждать, что в нашей идентичности усиливается региональная составляющая. Массовые митинги в Калининграде 12 декабря 2009 года и 30 января текущего года консолидируют калининградский социум. Накопление социальных обид, недовольство колониальным управлением со стороны пришлого губернатора и его окружения укрепляют феномен протестной идентичности. С другой стороны, разочарование политикой федерального Центра, падение уровня жизни, рост безработицы, проблемы в социальной сфере, особенно в здравоохранении, разочарование в фасадной демократии способствуют укреплению желания выезда в Евросоюз. Такие настроения присущи молодым людям и калининградцам среднего возраста. Эта тенденция, естественно, усиливает европейский вектор в калининградской идентичности. Откровенно неудачный стиль управления областью в то же время стимулирует центробежные тенденции. Достаточно вспомнить лозунг, выдвинутый калининградскими байкерами, в ходе митинга протеста 12 декабря прошлого года: «Единая Россия», убирайся в Россию!» Объективно нынешняя областная власть усиливает тенденцию в общественном сознании, направленную на автономизацию региона. Антибюрократические, антибоосовские настроения трансформируются в антимосковские и антифедеральные, что также укрепляет протестную идентичность.

В калининградской идентичности переплетаются три истории – остающиеся фрагменты восточно-прусского Кенигсберга, советского Калининграда и современный российский период. Очень важно не пренебрегать историей, не отказываться от нее. Кант, влияние польской и литовской культур, сталинские переселенцы, трудный поиск наилучшей модели развития области сегодня – это наша история, которую не следует переделывать.

Особое геополитическое и геоэкономическое положение региона требует восстановления одного из базовых принципов федерализма – единство в многообразии. Отсюда необходимость предоставления калининградцам льготных шенгенских виз, необходимость принятия федеральных законов о государственных гарантиях лицам, проживающим на территории области, об увеличении базовой части трудовой пенсии, введения должности заместителя главы президентской администрации либо вице-премьера федерального правительства, отвечающего за развитие Калининградской области. Наш регион должен стать отдельным национальным проектом Российской Федерации.

Калининградская идентичность не может конструироваться и искусственно вживляться в зависимости от социально-политической конъюнктуры. Образ калининградца, россиянина и европейца в одном лице создает уникальное самосознание.