Соломон Гинзбург
В Стране Басков cоздана мифология собственной исключительности.
Фото Reuters
Путинская восьмилетка сопровождалась трогательной консолидацией региональных и федеральной элит. Благоприятная экономическая конъюнктура, улучшение качества жизни людей давали возможность рапортовать об успехах и исключали какую-либо фронду против федерального Центра. Социально-экономический кризис довольно легко рассыпал этот порядок. Как и в начале 90-х годов, снова заговорили о сепаратизме регионов. Насколько реальна угроза сепаратизма? Актуальна ли она не только для самого Западного региона России, но и для Зарубежной Европы?
Слово «сепаратизм» происходит от латинского separatus – «отдельный». Оно означает стремление к отделению, обособлению, сецессии. Это движение за отделение части государства и создание нового государственного образования.
Сепаратизм в зарубежной Европе
Активность сепаратизма на европейском континенте ощутимо возрастает. Очевидно, это реакция на усиливающуюся глобализацию. Процессы взаимовлияния и взаимозависимость государств будут усиливаться. Поэтому жизнеспособность вновь образованных малых государств как самостоятельных игроков на международной арене крайне мала. Сепаратизму противостоят и в России, и в Зарубежной Европе. На его пути создаются правовые барьеры. Ни одна европейская конституция не признает права на отделение входящих в его состав территорий и народов. Однако проблема противостояния двух принципов – права на сохранение территориальной целостности и права на самоопределение – будет обостряться. Сепаратизм стал феноменом, активно влияющим на позиционирование основных мировых акторов. Например, факт признания Западом независимости Косово, а Россией независимости Южной Осетии и Абхазии говорит о том, что борьба ведущих мировых игроков и международных институтов за расширение ареала их влияния усиливается.
Приведем лишь четыре примера, свидетельствующих об активности сепаратистских тенденций в Зарубежной Европе. Причем первые два говорят о том, что эти тенденции наблюдаются не только на территориях, испытывающих последствия распада СССР (Южная Осетия, Абхазия, Нагорный Карабах, Северный Кавказ, Приднестровье, Закарпатье), но и в развитых и благополучных королевствах.
Пример первый: Бельгия. Она разделена и по национально-территориальному, и по культурно-территориальному принципам. При этом границы регионов и культурно-языковых сообществ не совпадают. Фламандский сепаратизм и кризис федерализма буквально переплелись. Несмотря на попытки руководства страны предоставить валлонскому, немецкому и фламандскому сообществам востребованные ими права и свободы, нарастали противоречия между составными частями государства. Брюссель – столица евробюрократии, а бельгийский федерализм рядом политиков рассматривался в качестве модели объединенной Европы. Крах Бельгии хотя и маловероятен, но может привести к краху «федеративной Европы».
Пример второй: Испания. В Стране Басков присутствует как радикально-националистическая, так и мирная форма сепаратизма. Создана мифология собственной исключительности. Главный элемент самоидентификации басков – это язык, единственный в Европе доиндоевропейский. Помимо этого с XIII века баски располагали собственным вариантом политико-административного самоуправления и пользовались фуэрос – системой льгот и привилегий. При этом они не имели государственности. Отмена фуэрос в 1876 году содействовала развитию баскского национализма. Умеренный сепаратизм представлен Баскской националистической партией, революционный – организацией ЭТА. Если первая участвует в политических институтах государства, то вторая пытается их делегитимировать. Ставя перед собой одну цель – право на самоопределение и выход Страны Басков из состава Испании, – партии при этом действуют разными методами. Шансы на сецессию Страны Басков невелики.
Пример третий: Молдавия. В основе действий Приднестровья за самоопределение лежат и политико-экономические, и социально-психологические факторы. Важнейший из них – формирование приднестровской идентичности, новой народности. На него накладывается уязвимость Молдавии в сфере безопасности и финансов, опасение «румынизации», более весомый промышленный потенциал Приднестровья. Движущая сила борьбы за суверенитет – стремление к обеспечению безопасности славянского населения самопровозглашенной республики. Фактически присутствующее разделение Молдавии ее руководство воспринимает как угрозу суверенитету и внутренней безопасности.
Пример четвертый: Кипр. С 1974 года его территория разделена. Конфликт между турками и греками, проживающими на острове, является этнополитическим и этнотерриториальным. Своими корнями он уходит в глубь веков. Для обеих сторон характерно разное понимание своего места в истории, взаимная враждебность, политизация этнических процессов, страх перед доминированием большинства, вооруженные столкновения, этническое размежевание и территориальное обособление. Раздел острова обостряет отношения между христианами и мусульманами. Опираясь на 35-летний опыт существования Турецкой Республики Северного Кипра, ряд политологов полагает, что его учет приведет к расширению процесса международного признания Абхазии и Южной Осетии по образцу Северного Кипра. В то же время Кипр является местом, геополитическая значимость которого намного больше, чем размеры территории и численность населения. Важность острова в том, что он является коммуникационным центром, соединяющим морские пути, по которым поставляются энергоресурсы.
 Федеральный Центр не замечает геоэкономическую и геополитическую уникальность региона. Фото Александра Шалгина (НГ-фото) |
Сепаратизм в Калининграде
«Калининградский сепаратизм» с начала 90-х годов XX века стал притчей во языцех среди тех, кто ревностно относится к непридуманной исключительности нашего региона. Ведь даже некоторые «континентальные» области страны были готовы заявить о своем суверенитете. Вспомним, например, «провозглашение» в 1993 году Уральской республики.
По определению политологов, сепаратизм проявляется в трех формах. Первая – стремление к выходу из состава страны с целью создания независимого государства (так, например, было с Бангладеш, вышедшим из состава Пакистана). Вторая – ирредентизм: политическое движение части полиэтнического государства к объединению земель, населенных каким-либо этносом. Третья – «робинзонада». Такое забавное определение дано стремлению администрации определенной территории максимально обособиться, нагнетая враждебность к «чужим», создавая при этом «свою» систему управления.
Первая форма сепаратизма – выхода из состава РФ – в области о себе никогда не заявляла. Насколько возможен здесь ирредентизм, невольно проверялось в 1993–1995 годах. Тогда определенными политическими силами у соседей зондировалась ситуация относительно так называемой малой Литвы, поскольку в области проживают около 20 тыс. литовцев. События показали, что и эта форма сепаратизма для нас неприемлема. «Робинзонаду» пытался исповедывать второй губернатор области. Но его тезис о «самодостаточности» региона, пропаганда чуть ли не натурального способа ведения хозяйства, желание выпасть из интеграционного процесса все же развития не получили.
Иными словами, в области нет ни социальных, ни политических, ни психологических оснований для сепаратизма в его классических проявлениях. Ни конфессиональный, ни этнический сепаратизм в регионе невозможны.
Но дыма без огня не бывает. Когда федеральный Центр не замечает особенностей Калининградского региона, «стрижет» область «под одну гребенку» с другими субъектами Федерации, социологи отмечают рост автономистских настроений с обычных 5–6% до 20–22%. В области может быть генерирован пока не изученный вид сепаратизма, который основан на переходе от антибюрократических к антифедеральным настроениям. Это очень четко проявилось в ходе недавнего массового протестного митинга, состоявшегося 12 декабря в Калининграде. Можно утверждать, что росту сепаратистских настроений в регионе будут способствовать следующие факторы.
Нарастание разрыва в уровне жизни по сравнению с сопредельными государствами.
Нежелание федерального Центра видеть и понимать геополитическую и геоэкономическую уникальность области.
Колониальные методы руководства регионом со стороны столичных назначенцев.
Укрепление «Единой России», отсутствие политического диалога, подавление политических конкурентов.
Политика «покровительства» со стороны руководителей РФ по отношению к назначенцам.
Особо хотелось бы выделить два фактора, серьезно усиливающих сепаратистские настроения. Во-первых, рост социальной поляризации, неравенства, нарушение норм социальной справедливости. По данным члена правления Института современного развития проф. Евгения Гонтмахера, если взять децильный коэффициент, неформальные доходы 10% самых богатых и 10% самых бедных, разрыв достигнет 30–40 раз. Во-вторых, неэффективная образовательная политика. Неравенство в доступе к качественному образованию недопустимо велико. Не только разрушаются социальные лифты, но и ломаются «творческие инкубаторы» регионального сообщества, которые давали бы талантливой молодежи проявляться независимо от уровня достатка родителей. Имитация модернизации образования, профанация разумных целей будут выступать фактором социальной опасности.
После революций в Грузии и в Украине, событий в Киргизии легче всего рассуждать о дестабилизирующей роли пресловутого Запада. Возлагать вину на кого-то другого – простейший способ самооправдания. Если проведен митинг против повышения транспортного налога, то он «проплачен», если назначена забастовка, то она «инсценирована», если подготовлена акция протеста против точечной застройки либо в защиту здравоохранения, то это – «политиканство». Чиновники-единороссы воспринимают мир так, как ведут себя сами. Лидер, который манипулирует, считает, что манипулируют все вокруг.
Сочинять мифы о происках внешних и внутренних сепаратистов, мечтающих «оторвать» Калининград от России, весьма удобно. Для крупных нотаблей политической жизни это снимает проблему поиска собственных ошибок, недостатков, вины. Чем изощреннее изображен враг, тем безобиднее выглядят собственные непрофессионализм и безответственность. Это все равно что винить в поражении футбольной сборной России в матче со Словенией норвежского судью.
Знание и верное управленческое решение начинаются с сомнений, с допущения мысли, что чужая точка зрения может быть правильной.
Лучшее лекарство от калининградского сепаратизма – рост уровня жизни людей, адекватная система законов, как региональных, так и федеральных, подчеркивающих особый статус области, международные соглашения с калининградским разделом. Ну и, разумеется, назначенцы должны относиться к калининградцам не как к подчиненным, а как к партнерам. Для формирования такого отношения нужна политическая воля.
Калининградский сепаратизм может вырасти в питательной среде, создаваемой потемкинскими деревнями, голословными обещаниями, несбыточными мегапроектами, отсутствием общественного и политического диалога, а также демонстративным неуважением к калининградцам.
