Ирина Бусыгина
Эксперты прогнозируют разные варианты развития событий. Но власть может не выбрать ни одного.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
28 апреля с.г. «НГ-сценарии» опубликовали результаты сценарного проекта, реализуемого экспертной группой МГИМО. Нами были разработаны и представлены четыре сценария: «Кремлевский гамбит», «Крепость Россия», «Новая либеральная мечта» и «Российская мозаика».
При разработке сценариев мы сознательно оставляли за скобками вопрос о том, когда и при каких условиях возможен переход к тому или иному сценарию, поскольку нашей исследовательской задачей было построить, при минимальных допущениях, доказательные и внутренне непротиворечивые картины будущего России в трех измерениях (демократия, модернизация, федерализм). Мировой экономический и финансовый кризис неизбежно актуализирует вопрос об условиях и характере такого перехода. Вместе с тем нельзя не заметить, как различны прогнозы и оценки, с кризисом связанные: «кризис закончился», «кризис закончился, началась рецессия», «нас ждет вторая волна кризиса, значительно более болезненная, чем первая», «Россия выйдет из кризиса ослабленной», «Россия выйдет из кризиса обновленной и модернизированной», «Россия выйдет из кризиса такой же, какой в него вошла».
Мы исходим из того, что продолжение мирового экономического кризиса может – вынужденно – создать запрос на реформы в России. Иными словами, внешние шоки и кризисы могут послужить стимулом для поиска новых моделей, теорий, для политических инноваций. В этом случае между возможными «проектами» по выходу из кризиса развернется конкуренция: сторонники альтернативных решений будут стараться убедить себя и других в том, что их понимание ситуации наиболее адекватно и, следовательно, предлагаемые ими политические решения оптимальны.
Реактивное и проактивное поведение
В зависимости от глубины и продолжительности кризиса (при этом крайне важны не только объективные индикаторы кризиса, но и его восприятие элитами, а также сознательное формирование элитами этого восприятия – в некоторых случаях искаженного – у населения) можно ожидать реализацию элитами следующих поведенческих моделей:
– реактивная («тушение пожара») – реакция на отдельные проявления кризиса по мере их возникновения и/или обострения, при возможности - отсутствие реакции, или ее имитация, или перевод проблем в другую плоскость, например из внутренней во внешнюю;
– проактивная (стремление «возглавить» кризис), которая может развиваться в двух направлениях: а) усиление внутренних репрессий при проведении конфронтационной внешней политики; б) реальная модернизация и демократизация.
К каким переходам может привести реализация этих моделей?
Кремлевский гамбит
Необходимо учитывать, что нынешняя общественно-политическая система России была сформирована в условиях благоприятной мировой экономической конъюнктуры, создавшей возможности для непрерывного (в течение 10 лет) роста бюджетных ресурсов государства и доходов населения. Российские власти прокламировали достижение экономической и политической стабильности в качестве своей важнейшей задачи. Критики выстроенной политической системы, однако, указывали на то, что ключевым ресурсом стабильности является высокий рейтинг доверия российскому руководству, сама же система еще ни разу не тестировалась на работоспособность при понижении рейтинга доверия высшему лицу государства, а потому неясно, какие кризисные нагрузки она может выдерживать и как велика ее способность к адаптации. Между тем без такого рода проверок говорить о том, что существующая политическая система стабильна, по меньшей мере преждевременно. «Кремлевский гамбит» – это наиболее ожидаемый сценарий при условии того, что кризис не будет слишком глубоким и продолжительным и, следовательно, не создаст столь сильных импульсов для реформ, что федеральная власть уже не сможет их игнорировать. Можно предположить, что власть будет затягивать инерционный сценарий до тех пор, пока это будет возможно, лишь имитируя подвижки по всем трем измерениям, но не инициируя реальный переход.
Опасность такого поведения заключается, однако, в том, что оно построено на ожиданиях (или даже предпочтениях) элит в отношении кризиса (кризис будет неглубоким, непродолжительным, и вообще – мы из него выходим или уже вышли), которые могут оказаться ложными. А если время будет упущено, возможностей для маневра (встать во главе кризиса) у федеральной власти, возможно, уже не будет.
 Одна из моделей поведения власти – усиление внутренних репрессий. Фото Александра Шалгина (НГ-фото) |
Крепость Россия
Это наименее вероятный сценарий – по той простой причине, что он является очень затратным; для его реализации необходимы ресурсы, причем не только бюджетные, но и идеологические – их у Центра сегодня либо нет, либо они сокращаются. В своей внешнеполитической части сценарий предполагает переход к конфронтационной модели, по крайней мере в отношениях с Западом; Центр едва ли пойдет на столь рискованное решение, принимая во внимание положение России на постсоветском пространстве. Внутриполитических условий для реализации этого сценария также нет, они могут сложиться только при «больших деньгах» – высоких ценах на углеводороды.
Новая либеральная мечта
Переход к этому сценарию требует прежде всего определенной политической воли (президента), то есть предполагает проактивную модель поведения; кроме того, он может быть инициирован осознанием - под воздействием кризиса - того, что дальнейшая реализация инерционного сценария невозможна, а также массовыми социальными протестами в регионах, стремлением Центра переложить на региональные элиты хотя бы часть ответственности. Реализация этого сценария предполагает реформы по всем трем измерениям (демократия, модернизация, федерализм). Российские элиты могут решиться на такие реформы хотя бы для того, чтобы подготовиться к будущим кризисам и избежать потери большей части своей политической и экономической власти, в том числе под влиянием общественного (уличного) давления. (Понятно, что «общественное давление» не есть еще «демократическое общество» – это всего лишь набор определенных популистских требований со стороны недовольных групп населения, наиболее вероятно, под влиянием трудностей экономического кризиса. Однако в условиях авторитарного правления на волне таких требований всегда поднимается альтернативная группа элит, ориентированная среди прочего на уничтожение старого руководства. Демократизация по крайней мере обещает, что в случае смены власти персоналии старой власти останутся в безопасности и – возможно – даже в почете.)
Необходимо, однако, понимать, что переход к этому сценарию связан с немалым риском: Центру придется пойти на реформы, которые – по крайней мере в краткосрочной перспективе – будут непопулярны и приведут к дестабилизации, а эффективность их проявится позже. Соответственно Центр должен быть готов пройти через отрезок нестабильности, сохраняя определенную степень контроля над территориями и обществом, в ином случае «Новая либеральная мечта» может принять вид «Российской мозаики».
Российская мозаика
При переходе к «Российской мозаике» определяющими являются размер территории страны и ее многообразие (в том числе этническое). Реализация этого сценария возможна при двух вариантах развития событий. Во-первых, как было показано выше, - при неудачном (чрезмерной слабости Центра в период непопулярных мер) переходе к «Новой либеральной мечте»; во-вторых, переход к этому сценарию может определяться сочетанием следующих условий: углубление кризиса при ослаблении федерального Центра, а также недооценка Центром масштабов кризиса и попытки сохранения инерционного сценария (реактивное поведение). При этом Центр упускает время для реформ, постепенно теряет рычаги контроля над регионами, соответственно регионы «спасаются как могут», в стране развиваются процессы хаотической децентрализации.
Судя по ситуации на сегодня, кризис не мотивирует политиков к поиску альтернативных путей развития. Вполне возможно, что он закончится раньше, чем осуществится выбор сценария. Все изложенное выше следует рассматривать как попытку выявить риски и ограничения выбора в том случае, если этот выбор все же будет сделан.
