Ищу живого человека

В обществе ощущается острейший дефицит доверия.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)

Сегодня практически единственные проектанты всех сфер жизни – политической, хозяйственной, социальной, гражданской – экономисты. В представлении большинства из них нынешний кризис – это плохие долги, невозврат кредитов, немодернизированные институты, отсутствие борьбы с монополизацией всех рынков – от политического до финансового. Одни причиной кризиса называют кредитные проблемы в США, которые в условиях глобализации срезонировали в России, другие – отказ от системных реформ после 2003 года.

В действительности (в России в первую очередь) кризис во многом обусловлен мировоззренческими факторами. Гораздо важнее экономического измерения кризиса – измерение ментальное, ценностное, психологическое, культурное. Сами термины, которыми экономисты оперируют, – «недоверие», «надежды», «риски», «уверенность», «страхи», «незащищенность» – относятся к области социальной психологии, а следовательно, к культуре. Но по полувековой привычке экономисты понимают культуру как досуг, деятельность в свободное время, которое остается после обычной гражданской жизни.

Существо непредсказуемое

В конце прошлого года 40 правительственных ведомств разработали обширную общенациональную антикризисную программу. Там было определено восемь направлений борьбы с кризисом. Программа состоит из 132 пунктов. Показательно, что в этом документе ни разу не встречаются слова «культура», «мораль», «средства массовой информации». Еще более важно, что человек всеми госструктурами воспринимается как существо, которое не думает, не имеет привычек, не страдает, не переживает, не надеется, не строит планов, не проявляет инициативу, не ищет солидарности. Согласно философии этой директивы он – заведомый инвалид, ожидающий от государства только социальной опеки. Ему надо исключительно помогать – увеличить пенсии, предоставить рабочие места, построить турникеты, возместить кредиты.

Но человек, как известно, может преодолеть любые самые тяжелые, казалось бы, непреодолимые обстоятельства – как это произошло, к примеру, во время Великой Отечественной войны.

Не осознаваемая профессиональным сообществом концептуальная драма российской экономики как раз и заключается в том, что для нее не существует человека в качестве думающего, планирующего свою деятельность индивида. Даже самые продвинутые экономисты из тех, к кому прислушивается власть, во всех ситуациях, когда они обращаются к сферам более широким, чем собственно хозяйственная деятельность, принимают в расчет только политические, международные, правовые и некоторые другие социальные отношения. Все, что связано с многообразной, часто не фиксируемой, но всегда осмысленной жизнью людей, экономические аналитики выносят за скобки. Ни общественная психология, ни мораль ими не учитываются. Не принимаются во внимание мировоззренческие системы человека, связанные с производством и потреблением разного рода содержаний. Речь идет о ценностях, нормах, целях, запретах, стереотипах, моделях поведения – обо всем том, что, собственно, и составляет понятие «культура». Что определяет суть разных видов человеческой практики.

Как культура влияет на экономику

Национальная культура оказывает на экономику решающее влияние. Она проникает в каждый миллиметр пространства повседневности, пронизывает буквально все и вся. Игнорировать это обстоятельство опасно не только для развития экономики, но и для развития страны в целом.

Воровство в России, например, в рамках национальных культурных матриц не считается преступлением. Конечно, с точки зрения закона и представлений о норме воровать нехорошо. Но культура через систему многообразных неформальных запретов не маркирует эту деятельность как морально недопустимую. Культура не осуждает взяточничество, как, впрочем, и коррупцию: около 40% россиян убеждены, что коррупция в российском устройстве экономических отношений помогает решать многие актуальные проблемы. Действительно – это довольно эффективный способ перебороть систему, в которой требуется, к примеру, 704 дня для сбора документов на новое строительство, в то время как в Европе этот срок составляет 58 дней, а в США – 40. Другой пример. Каждый из 77 млн. человек, занятых в народном хозяйстве Российской Федерации, знает о существовании зарплаты в конвертах. То, что в продвинутых, преуспевающих обществах немыслимо, – в России в порядке вещей.

Российская жизнь как культурное явление – чрезвычайно сложная семиотическая конструкция. Она совмещает в себе, например, искреннюю любовь к Родине с неверием в нее, интенсивную работу с готовностью утащить со своего предприятия все, что плохо лежит. Более половины всех экономических преступлений в нашей стране – это ущерб тем самым организациям, на которых трудятся «попавшиеся» наемные работники. Любой житель России знает, что реальная практика здесь не соответствует тому, что зафиксировано в правилах и в разного рода декларациях.

Еще одна проблема, напрямую связанная с состоянием национальной культуры и точно так же влияющая на экономику, – качество морали. Моральный уровень российского общества в настоящее время очень низок. Речь идет не только о зарегистрированной и латентной преступности, но и о не фиксируемой психологической терпимости к насилию, нечувствительности к ценностным и поведенческим запретам, в том числе и к разного рода издевательствам над детьми, наплевательском отношении к человеческой личности, к самой жизни. В обществе ощущается острейший дефицит доверия – важнейшего ресурса современной экономики. Согласно последним исследованиям, 59% россиян в настоящее время не доверяют друг другу, около 70% – бизнесменам, 80% – считают, что доверять нельзя никому, а 82% – выступают за национализацию крупных предприятий. Стоящие за этим поведенческие модели, крайне неадекватные вызовам времени, учеными, общественными деятелями, политиками не обсуждаются и даже не анализируются. Среди прочего не учитывается и природа распадающихся семейных, профессиональных человеческих связей или отсутствие солидарности.

Уровень телевидения определеяет уровень нравственности. Фото Артема Чернова (НГ-Фото)

Основной источник формирования этих установок – телевидение. Население проводит перед телевизором больше времени, чем на работе, – это самые последние данные. А телевизионный прайм-тайм на треть занят программами о преступлениях. Только в одной передаче «Чрезвычайное происшествие», которая тренслируется по НТВ пять-шесть раз в неделю, в течение одного года рассказывается о трех тысячах преступлений, а программа идет много лет. Подобных передач в неделю – многие десятки.

Нашей культурой и средствами массовой информации сформирована общенациональная ненависть к модернизации. Телевидение формирует установку на ожидание помощи, которая исходит чуть ли не напрямую от первых лиц государства, и в большинстве своем люди ждут, чтобы государство о них позаботилось. Между тем выполнение социальных обязательств перед обществом не принесет этому обществу никакой пользы, если отсутствует необходимая ценностная культурная основа – самодеятельность, инициатива, отсутствие страхов, вера в себя. Как известно, за три месяца до трагедии инженеры Саяно-Шушенской ГЭС зафиксировали двойное превышение вибрации по отношению к норме, а за час – пятикратное. Но они надеялись на авось и боялись сообщить начальству неприятные новости. Люди погибли, а экономике был нанесен гигантский ущерб – так сработали культурные установки.

В начале 90-х годов было распространено представление о том, что экономическая свобода автоматически перестраивает сознание человека. Но этой перестройки не произошло – либо потому, что экономической свободы в реальности нет, либо потому, что ее недостаточно. Залог нормального функционирования свободного общества – не технологически правильно выстроенные экономические связи и отношения, а наполнение, качество мировоззрения. Если в головах нет таких ценностей, как свобода или личная ответственность, то люди с легкостью от них откажутся.

Конкуренция за адекватность

Свобода личности невозможна, если личность не развита. Но понятие «развитая личность» в нашей стране больше не представляет собой ценности. Приоритетом теперь является патриотизм, который сильнее всего пробуждает победа футбольной команды над иностранцами. Поэтому в спорт вкладываются десятки миллиардов долларов, а вот в развитие личности ни государством, ни, что опаснее, бизнесом средства не вкладываются.

Без свободной личности ничего не будет – ни инновационного общества, ни модернизации, ни конкурентоспособности, ни экономической эффективности. Инновации – это когда один человек взял и придумал идею. Потребность в креативных людях, в акторах (созидателях) у нас в последние десятилетия исчезла. Они сегодня неформат. У правительства, бизнеса, общества в целом нет культурных обязательств перед населением страны – таких обязательств не фиксирует, скажем, ни один документ, относящийся к сфере экономики. Между тем в системном, структурированном культурном пространстве иначе форматируются не только авторы, зрители, но и работодатели, наемные работники. От этого зависит общий уровень социума.

Сложные конкурирующие системы работают только в том случае, если развиваются самостоятельно. В настоящее время налицо полный дисбаланс самоосуществляемой социальной жизни. И конкуренция должна вестись не за материальные ресурсы и правильную организацию экономики, а за то, чтобы люди правильно понимали жизнь. Миллионы сегодня считывают реальность так, как будто бы они находятся – одни в 60-х годах, другие – в 80-х, третьи – в 90-х. Это касается всего и вся – отношения к власти, к Сталину, к частному бизнесу, к работодателю, к истории, к парламенту, друг к другу, к милиции.

В июньском номере журнала «Сноб» опубликовано исследование Николаса Эберштадта о причинах беспрецедентного уровня смертности в России – она сейчас ниже, чем в Бангладеш, Кампучии и Йемене, но на уровне Гамбии и Сомали. В частности, мужская смертность в России в два раза выше, чем в Европе. В исследовании показано, что эти тенденции не могут быть объяснены такими факторами, как бедность, плохое здравоохранение, чудовищная экологическая обстановка, пьянство, травмы на производстве, так, в Китае есть районы, где ситуация много тяжелее, чем в России, с точки зрения экономики в Африке значительно хуже ситуация с здравоохранением и т.д. C точки зрения Эберштадта, наш уровень смертности связан в первую очередь с пессимистическими настроениями граждан, c депрессией, со страхом перед завтрашним днем. Мужчины боятся не обеспечить будущее своей семьи и детей. Российская смертность объясняется культурными, а не экономическими факторами. Это повсеместное, каждодневное овеществление скрытых, подсознательных, неисследованных страхов. Страхи эти пришли не из США. И футбольные голы наших проблем не решат.

Единственный способ продвинуть Россию – это действием доказать, что мы великая культурная, креативная страна, которая дала миру не только тиранов, но и признанных гениев. К сожалению, люди, которые принимают решения, не верят, что умножение количества сложных людей в обществе автоматически решит множество проблем нашей жизни, включая экономические. От беспрецедентной коррупции до варварской замусоренности улиц, от высокой мужской смертности до бытового хамства. А все это обеспечит тот самый неодномерный сложный и живой человек.