Алексей Кокорин
После кризиса рост эмиссии в России возобновится.
Фото Reuters
Первые оценки объемов выбросов парниковых газов (ПГ) были выполнены академиком Михаилом Будыко примерно 40 лет назад. Но в то время расчеты не увязывались со сценариями развития экономики. Даже в 1997 году, когда принимался Киотский протокол, реальных сценариев изменения выбросов еще не было. Принятие Россией обязательства в рамках Киотского протокола «не превысить уровень выбросов 1990 года в течение 2008–2012 годов» основывалось исключительно на интуитивном желании восстановить объем производства до прежнего уровня. Однако, когда пришло время ратифицировать протокол, ситуация изменилась.
Факторы. Фазы экономического развития
Прогноз, сделанный в 2004 году тогдашним экономическим советником президента Андреем Илларионовым, прямо говорил о том, что с таким обязательством нам ни при каких условиях не справиться. Запланированный рост ВВП неизбежно означал резкий рост выбросов. Прогноз опирался на чисто аналоговые соображения – были рассмотрены случаи, когда в разных странах ВВП за год возрастал на 6–9%, и проведен анализ соответствующего роста выбросов. Далее среднее значение полученного коэффициента умножалось на прогноз роста ВВП в России. Получалось, что к 2008–2010 годам выбросы ПГ превысят уровень 1990 года. Подобная «математическая мистификация» никак не учитывала ни фазу индустриализации сравниваемых стран, ни трансформацию экономики.
С 2000 по 2007 год, когда экономика России росла в среднем рекордно высоким темпом 7% в год, выбросы парниковых газов прирастали за год на 1–1,5% (без учета нетто-поглощения от земле- и лесопользования). В результате показатель ВВП на душу населения в России в 2006 году вернулся к уровню 1990-го, а выбросы парниковых газов (без учета земле- и лесопользования) оказались ниже уровня 1990 года примерно на 30%.
Таким образом, как и предсказывали критики г-на Илларионова, в частности из Высшей школы экономики, из московского Центра по эффективному использованию энергии, WWF России и многих других организаций, рост выбросов шел в несколько раз медленнее роста ВВП, что характерно для стран, уже прошедших фазу первичной индустриализации.
В следующем поколении прогнозов эта ошибка учитывалась. Пропорция между ростом ВВП и потреблением энергоресурсов (коэффициент эластичности) стала вычисляться по российским данным последних лет. Так поступили, например, Институт народнохозяйственного прогнозирования, а также Агентство по прогнозированию балансов в энергетике. Расчеты базировались на «Генеральной схеме развития электроэнергетики», принятой в начале 2008 года. После «кризисной ямки» в 2009–2010 годах в 2011–2025-м идет линейный рост выбросов примерно с той же скоростью, какая наблюдалась в 2005–2008 годах. В результате выбросы ПГ в России в 2025-м достигают уровня 1990 года и продолжают расти.
Принципиальная проблема таких расчетов – невозможность описать будущие изменения коэффициента эластичности, которые прямо зависят от фазы развития экономики и энергетики. Этих фаз в самом общем смысле можно выделить три.
Первая – электрификация, когда население только получает доступ к электричеству и современному энергоснабжению. Здесь примером могут служить Индия, африканские страны, где говорить о замедлении роста выбросов парниковых газов еще рано.
Вторая – индустриализация, когда каждый год появляются все новые и новые заводы и фабрики, требующие больше и больше энергии. Примером могут служить Китай и другие страны Юго-Восточной Азии. Там скорость роста потребления энергии увеличивается пропорционально ВВП, но пропорция зависит от структуры экономики, от того, какую долю роста дают энергоемкие отрасли, а какую – сфера услуг, торговля и высокотехнологичное производство.
Третья фаза – постиндустриальное общество, где ввод нового завода обычно сопровождается закрытием старого. Потребление энергии, конечно, растет при росте численности населения, при развитии тяжелой промышленности, но оно компенсируется изменением структуры и модернизацией энергетики, все более и более энергоэффективным производством. Примером могут служить почти все развитые страны. Рост выбросов там начинает зависеть от массы различных факторов - начиная с цен на импортируемые энергоносители и заканчивая поведением населения. Собственно рост ВВП уже не является доминирующим фактором. При принятии правительствами надлежащих мер выбросы расти прекращают, и начинается их снижение. Это происходит в Евросоюзе уже сегодня, а в США станет результатом реализации планов новой администрации «до 2020 года снизить выбросы парниковых газов в США на 15%».
Россия, несмотря на успехи последних лет, – страна с переходной экономикой. Поэтому после кризиса есть все основания ждать роста выбросов. Вопрос: на сколько выбросы увеличатся?
Рост ВВП при дефиците ресурсов
В материалах «Энергетической стратегии России на период до 2030 года» делается вполне логичная попытка разнести потребление энергии по секторам экономики и определить объемы эмиссии парниковых газов на основании суммы прогнозов развития отдельных секторов. При неограниченности (и дешевизне) энергоносителей подход был бы в целом правильным, рост выбросов на 1–2% в год был бы гарантирован.
Но ситуация иная. Добыча энергоносителей – дело все более дорогое и «удаленное», а их экспорт – залог нашего финансового благополучия. Поэтому вместо распределения растущего ВВП по потребителям энергии требуется моделирование реализации растущего ВВП при дефицитных энергетических ресурсах.
Первый шаг в этом направлении был сделан Игорем Башмаковым и его коллегами из московского Центра по эффективному использованию энергии и Агентства по прогнозированию балансов в энергетике. В конце 2008 года они подготовили обстоятельный доклад, в котором исходили из наличия энергоресурсов и поддержания высокого уровня их экспорта. Сначала были проанализированы все варианты изменения основополагающих входных параметров: численности населения, изменения ВВП (роста экономики страны в целом); добычи нефти, газа, угля; производства энергии на АЭС и на ГЭС. Затем были выявлены наиболее вероятные по цене и объемам «продукции» диапазоны изменения параметров. После чего данные заложили в разработанную Игорем Башмаковым модель ENERGYBAL-GEM. Она относительно проста: расчеты ведутся в Excel, основой методического подхода к прогнозированию является использование модели единого топливно-энергетического баланса для 38 секторов. Модель имитационная, на ней можно воспроизводить широкий спектр мер по управлению выбросами парниковых газов. С другой стороны, она не может «оптимизировать» внутри себя развитие секторов экономики. Ей также сложно опуститься до уровня отдельных энергетических объектов. Но она наглядна и, главное, является сейчас единственным инструментом, описывающим трансформацию энергетики и экономики в целом в условиях ограниченности энергоресурсов для внутреннего потребления.
Результатом усилий явился веер прогностических кривых, которым были даны очень выразительные названия.
«Дорога Сизифа» – наименее вероятный сценарий, при котором энергоносители в огромных количествах закупаются за границей. Выбросы быстро растут.
«Углеродное плато» – реализуется, если не предпринимать специальных мер по снижению выбросов. Данный сценарий подразумевает разработку и реализацию политики повышения энергоэффективности и развития возобновляемых источников энергии. Но эта политика проводится не столько для того, чтобы контролировать эмиссию ПГ, сколько для того, чтобы была возможность поддерживать динамичный рост экономики. Именно такой путь мы уже видим в последних решениях российского правительства. В этом случае уровень выбросов после «кризисной» остановки, с 2011 года, начинает расти, сначала довольно быстро, а с 2020 года более медленно.
«Низкоуглеродная Россия» – принципиально новый сценарий. В его рамках которого развитие страны идет преимущественно на низкоэмиссионных технологиях, внедрение которых стимулируется с помощью внутренней системы торговли квотами на выбросы. Тогда Россия развивается почти без увеличения объемов эмиссии ПГ.
С точки зрения долгосрочного и конкурентоспособного развития энергетики России «наиболее эффективной для климата и электроэнергетики является реализация сценария: специальные меры по сокращению СО2 + энергоэффективность + возобновляемые источники энергии» – такой вывод сделан Агентством по прогнозированию топливных балансов в энергетике.
 Китай находится на стадии индустриализации. Фото Reuters |
Другие расчеты: все в деталях
Международное энергетическое агентство (МЭА) и ведущие страны, однако, ведут расчеты по-другому. Международно признанным стандартом расчетов являются модели «семейства» MARKAL – в частности, ее последняя версия, модель TIMES.
Преимущества TIMES – высококлассный алгоритм расчетов, возможность введения в модель детальных характеристик энергообъектов и предприятий, моделирование поведения предприятий с учетом будущих изменений в регулировании их деятельности, учет технологических факторов развития и многое другое.
МЭА пыталось применить эту модель к России, но в одних случаях туда вносились крайне обобщенные и не соответствующие реальности данные по нашей стране, в других случаях Россия рассматривалась как часть модельного блока стран бывшего СССР. В итоге эти расчеты воспринимались в лучшем случае со сдержанной улыбкой и не могли стать серьезной основой для принятия решений.
Ситуация изменилась, когда к работе подключились специалисты Высшей школы экономики, Института экономики переходного периода в сотрудничестве с представителями программы ETSAP МЭА и WWF России. Фактически они взялись за работу по калибровке модели для России и внесению в нее огромного массива реальной информации. Пока модель работает только для «большой энергетики». В нее включены все электростанции и производители тепловой энергии. Их доля в суммарных выбросах СО2 от сжигания топлива в России составляет 75%, в российских выбросах парниковых газов в целом около 50%. Отдельно рассматриваются (но пока не моделируются) выбросы от промышленных предприятий, транспорта и прочих источников.
В модель сейчас заложены детальные характеристики более 1200 источников генерации тепла и электроэнергии, включая производственные, технологические, экономические, экологические показатели. Объем ресурсов ископаемого топлива и прогнозный объем добычи и экспорта нефти и газа, прогнозы по АЭС и ГЭС задавались по «Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации» (КДР-2020).
Учитывались средние затраты на строительство, эксплуатацию, вывод из эксплуатации энергообъектов, производственные и технические характеристики новых технологий и оборудования, данные энергобалансов по видам топлива. Задавались темпы выбытия старого оборудования, равные до 2015 года 2%, а в 2015–2030-х – 4% в год. Это очень консервативная оценка. По данным МЭА, полное замещение существующего оборудования в мире происходит за 20 лет (у нас 80% – за 25 лет). Оборудование современного уровня в этих расчетах рассматривалось как новое (по данным, указанным в «Генеральной схеме развития электроэнергетики», что во многом соответствует данным МЭА). Это также консервативное предположение, так как оно не учитывает возможности технологического прогресса в ближайшие 20 лет. В свете кризиса было сделано предположение о спаде промышленного производства в России в ближайшие три года с последующим восстановительным ростом.
В итоге получили три сценария. Первый – базирующийся на докризисных представлениях и названный в КДР-2020 инновационным, хотя более правильно называть его сценарием «без учета ограниченности энергоресурсов и кризиса». Два других сценария учитывают кризис и различаются темпами послекризисного роста. Увы, фактические данные по падению производства уже значительно превосходят сценарные предположения (при заданных в модели 10% в январе 2009 года промышленное производство снизилось на 16% от уровня января 2008-го). Таким образом, лучше ориентироваться на сценарий с меньшими выбросами.
Разработчиками сценариев был также проведен модельный эксперимент: что может дать создание российской системы торговли квотами на выбросы и что может дать введение «простого» налога на выбросы СО2. Цена и налог на СО2 задавались как 15 долл/т СО2 в 2015 году с ростом до 25 долл/т СО2 в 2025 году. Расчеты велись от «инновационного» сценария. Оказалось, что предприятия не только не увеличивают эмиссию ПГ (как при инновационном сценарии), но им становится выгодно сокращать выбросы при растущих ценах на углеродном рынке. Фактически участие России в международной торговле квотами останавливает рост выбросов. Введение налога такого же эффекта не дает, в этом случае выбросы начинают снижаться только после 2020 года, когда налог становится достаточно большим.
Таким образом, введение рыночной системы регулирования выбросов фактически становится эффективным средством модернизации и технологического перевооружения энергетики. Однако чтобы система заработала при достаточно низких ценах на выбросы (около 15 долл/т СО2), нужна ее подпитка через связь с международной системой торговли. Это может быть как участие России в международной торговле квотами через новое соглашение по климату, которое должно начать действовать с 2013 года (оно сейчас разрабатывается и носит название «Копенгаген-2009»), так и двусторонние соглашения с ЕС или США о связи российской торговой системы с европейской или американской.
Несмотря на более низкий ВВП на душу населения, чем у других стран «восьмерки», по характеру экономических процессов, связям с мировой экономикой и зависимости от нее Россия уже развитая страна. А значит, как и другие развитые страны, мы можем и должны тщательно и детально просчитывать свои шаги.
