Четыре русла

Вариант существования территорий: сами по себе.
Фото Владимира Захарина

Сценарии для России – и не только для России – сегодня разрабатывают многие; возникла своеобразная мода на жанр такого рода. В большинстве своем сценарии эти либо описывают желаемое, либо, напротив, носят апокалипсический характер (а подобные сценарии всегда находят своего читателя), либо же наконец сводятся к прогнозам на основе экстраполяции текущих трендов.

Многие ученые, и не безосновательно, утверждают, что сценарирование ненаучно, поскольку нет возможности протестировать в настоящем выдвигаемые теории и гипотезы, а значит – нельзя разделить истинное и ложное. Мы, однако, полагаем, что качество сценарирования и его «научность» можно улучшить за счет приверженности научному методу, построив работу над составлением сценариев на использовании протестированных выводов из различных областей обществоведения. Критерием отбора при таком подходе будет не красноречие сценаристов и не их убежденность в собственной правоте, а степень обоснованности в предшествующих исследованиях тех тезисов, на которых эти сценарии базируются.

Методология

Пара дополнительных методологических замечаний. Во-первых, сценарии в нашем понимании – это картинки потенциально возможных вариантов будущего, своего рода «сухие русла». Мы не задаемся вопросами нормативного характера о том, насколько желательна реализация той или иной версии будущего. Сценарий – это та версия будущего, которая возможна, а возможным является далеко не все, что можно вообразить или прописать. То, что мы включаем в проработанные нами сценарии, – возможно; мы беремся обосновать это на основе современных научных данных. Разумеется, мы при этом не утверждаем, что наши сценарии исчерпывающе описывают все возможные варианты развития. Мы старались отразить лишь основные общие направления.

Во-вторых, методологически несостоятельно проецировать политическую динамику вне контекста изменений в экономической и социальной сфере. Сценарии должны быть комплексными и внутренне непротиворечивыми.

Параметры: конкурентность и институты

Систему координат для разграничения взаимоисключающих сценариев развития задают двумя ключевыми концепциями как политической, так и экономической науки – конкурентностью и институционализацией политических (равно и экономических) процессов (институционализация понимается как устойчивое использование во всевозможных взаимодействиях стабильного свода формальных и неформальных правил). По критерию конкурентности альтернативные состояния общества можно проранжировать в направлении от наиболее конкурентной демократической системы ограничения политической конкуренции. При этом ось институционализации ортогональна оси конкурентности: и конкурентный, и неконкурентный режимы в равной мере нуждаются в консолидации и выработке устойчивых правил взаимодействия между агентами, то есть в выработке институтов. Оба типа режимов на практике зачастую оказываются не в состоянии стабилизировать политический процесс и остаются неконсолидированными. В неконсолидированных режимах иституциональные ограничения и правила воспринимаются игроками как нечто навязанное извне – то, что они должны обойти или проигнорировать.

Институционализированное состояние режима при максимальной конкурентности обозначается термином «либеральная демократия». В отсутствие же необходимого согласия конкурентная модель остается неинституционализированной «игрой без правил» – такая модель была представлена, скажем, в России 1990-х годов. В современной России сдвиг в сторону более конкурентной политической модели может произойти очень быстро в результате той или иной смены властной конфигурации. Но признание всеми агентами новых правил игры и приверженность их безусловному соблюдению достигается лишь после продолжительного периода проб и ошибок. Консолидация неконкурентной политической модели еще более затруднена: выработка общепризнанных правил осложняется и задерживается тем, что подобные режимы испытывают склонность максимизировать краткосрочную эффективность за счет «ручного управления» доминирующей коалицией. Консолидация же требует не только приятия неконкурентной модели, к примеру, под лозунгом «меняем свободу на безопасность и сытость», но и долгосрочной поддержки всеми основными группами элит конкретного набора правил игры.

Комбинируя измерения конкурентности и институционализации, получаем четыре основных градиента: конкурентно-институционализированный, конкурентно-неинституционализированный, неконкурентно-институционализированный и неконкурентно-неинституционализированный. Второй, третий и четвертый из них представлены в отечественной истории. В России всегда преобладала слабоконкурентная политическая система – как в неконсолидированном, так и в консолидированном вариантах. Конкурентная политическая система тоже возникала, но на ограниченное время и, как правило, в периоды повышенной социальной неопределенности. Модель либеральной политической конкуренции, конкурентно-институционализированное состояние, пока остается для России либеральной же мечтой. Эти четыре варианта являются независимыми переменными, определяющими динамику в различных сферах общественной жизни – для каждого из четырех градиентов развития политической системы мы можем сделать обоснованные прогнозы относительно характера и состояния конкретных социальных феноменов и процессов.

Итак, чего же следует ожидать политической элите при движении от текущего статус-кво в сторону более или менее политически конкурентного режима и вдоль оси институционализации? То есть каковы будут в каждом случае вероятные последствия для трех важнейших сфер – качества демократии, экономической политики и федерализма как отношений между центром и регионами?

Первое и важнейшее соображение: выбор модели политической системы влияет на стимулы и мотивацию политиков и государственных чиновников. Здесь мы опираемся на богатую теоретическую и эмпирическую литературу, связывающую стимулы политиков с процедурной стороной демократии и государственного управления, а также принципами экономической организации. Второе: мы не оцениваем какое-либо из четырех возможных направлений как приоритетное. Но дата реализации наших сценариев – 2020 год, и выбранное направление может либо «удержаться», либо нет. На основании существующих исследований мы в состоянии оценить условия, в которых каждое из направлений может остаться жизнеспособным и превратиться в политический режим. Поэтому все сценарии начинаются с описания внешних условий, при которых соответствующий градиент развития смог «выжить».

Кремлевский гамбит

К 2020 году кризис 2008–2011 годов остался далеко позади, и в мире возобновился устойчивый экономический рост. Страны «семерки» остаются в числе ведущих экономик мира. Существенный рост демонстрируют Бразилия, Россия, Индия и особенно Китай. Глобализация продолжается, но при этом сохраняется многообразие экономических и политических укладов. Несмотря на значительное число локальных конфликтов, вероятность конфликтов глобального масштаба минимальна.

Россия выступает самостоятельным центром силы. Основа российского международного влияния – экспорт энергоресурсов и вооружений, модернизация армии, прагматичная дипломатия с упором на собственные интересы. Достичь этого Россия смогла во многом благодаря поддержке обществом политического курса, сохраняющего преемственность во внутренней политике и экономике.

Во внутренней политике государство является источником стабильных и предсказуемых «правил игры». В политической системе доминирующую роль играет исполнительная власть, однако политический курс все меньше зависит от личности того или иного лидера и все в большей мере определяется стратегическими соображениями. У политической оппозиции нет ни общественной поддержки, ни значимых ресурсов. Общество в целом удовлетворено экономическим развитием и ростом благосостояния, интерес к политике невелик. Федеральный Центр доминирует, полностью контролирует ситуацию в регионах, хотя интересы элит отдельных регионов принимаются во внимание.

Основа экономического роста и модернизации – производство энергоресурсов на экспорт. В экономической политике государство определяет ключевые стратегии экономического развития, прежде всего через контроль энергетического сектора и приоритетных отраслей – ВПК, машиностроения, транспорта. Конкуренция в важнейших отраслях экономики практически отсутствует.

Главный приоритет государства – ускоренная модернизация стратегических отраслей экономики и укрепление позиций России в мире на фоне роста благосостояния населения. На языке шахматистов это своего рода гамбит, то есть ограничение политической и экономической конкуренции в стране ради стратегической цели модернизации России.

Россия останется единственным оплотом безопасности в бушующей мировой стихии. Форт «Рисбанк» («Павел I»). Вид с большого рейда. Неизвестный художник. Опубл.: Кронштадт: три века истории. Издательский дом «Морской Петербург», 2004

Крепость

Ситуация в мире в 2020 году нестабильная и напряженная. Международное право и международные организации резко ослаблены. Роль силы в международных отношениях стала решающей. Началась новая гонка вооружений. Распространяется оружие массового уничтожения.

Украина и Грузия вступили в НАТО, на очереди – другие российские соседи. Американская система ПРО развернута у границ РФ. В Средней Азии пылают старые и новые очаги гражданской войны. Всю Евразию пытаются делить между собой США, ЕС и новые игроки – Китай, Иран, Турция и др. Россия занимает позицию глухой обороны.

Фактически страна оказывается во враждебном окружении. Вдоль ее границ образуется «дуга» реальных, тлеющих и потенциальных вооруженных конфликтов. США и ЕС оставляют надежды повлиять на развитие России в нужном для них направлении и возвращаются к политике холодной войны и сдерживания.

Запад ставит барьеры российскому бизнесу, диверсифицируя географию импорта энергоресурсов и их источники. Враждебное отношение Запада к России приводит к оттоку капиталов, прекращению иностранных инвестиций. Холодная война с Западом, с учетом непредсказуемости цен на нефть и активного сопротивления энергетической политике РФ, значительно осложняет решение задач российской модернизации.

Исполнительная власть сращена с силовыми структурами и определяет внутриполитические правила игры, которые остаются непредсказуемыми и зависимыми от личностных характеристик текущего руководства. Значимой политической оппозиции нет. В отношениях с регионами федеральный Центр полностью доминирует.

Ради сохранения суверенитета, независимости и территориальной целостности государство мобилизует все больше ресурсов для отпора внешним вызовам и угрозам. Резко возрастают расходы на оборону, что оборачивается всплеском инфляции. Приходится «затягивать пояса» – сокращается потребительский сектор, падают реальные доходы, растут налоги. Происходит национализация компаний в ключевых отраслях экономики – топливно-энергетическом комплексе, машиностроении, транспорте.

Во имя противостояния внешним угрозам страну снова и снова призывают сплотиться вокруг политического руководства, даже если это все больше ограничивает индивидуальные права и свободы. Россия балансирует между мировыми центрами силы, возвышаясь, как крепость, над опасным «океаном хаоса», в котором тонет мировое сообщество.

Мозаика

К 2020 году в мире продолжается глобализация «по западной модели». «Страны-лидеры» (США, члены ЕС, Япония) задают экономические, технологические и социально-политические стандарты. Мировая экономика растет. Международные институты и организации (от ВТО до НАТО, ПАСЕ и ОБСЕ) определяют мировые правила игры. Международные конфликты не исчезли, но «государства-изгои» и такие несистемные силы, как международный терроризм, исламский радикализм, наркомафия и международная преступность, вытеснены на мировую периферию и в целом находятся под контролем.

Россия в новой международной системе играет по общим правилам. Она интегрирована в международные институты и пытается стать членом западного сообщества, иногда даже не на самых выгодных для себя условиях. Россия становится открытой страной, в нее идут зарубежные инвестиции и кредиты. Растет благосостояние экономически самой активной части населения и регионов, в наибольшей степени включенных в международное разделение труда. Государство больше не доминирует – и людям, и регионам предоставлен шанс жить «как им самим лучше».

Происходит децентрализация и суверенизация российских регионов. Регионы все в большей степени сами определяют свои стратегии развития, свою политику и правила, по которым живут. Часть из них – преимущественно дотационные регионы – продолжает ориентироваться на федеральный Центр, другие опираются на собственные силы или поддержку внешних партнеров. Между регионами усиливается конкуренция. Преимущества для ускоренного развития получают столичные и портовые города, регионы, богатые ресурсами, некоторые приграничные регионы.

Реализуется масштабная программа приватизации и реприватизации отраслей, которые были фактически национализированы в первом десятилетии XXI века (энергетика, транспорт и др.). Для активных и успешных открываются всё большие возможности, однако при этом растет разрыв в доходах, идет вывоз капиталов и утечка мозгов. Государственный сектор и государственное регулирование в экономике незначительны, однако коррупция остается высокой. Доходы от продажи сырья получают в основном иностранные собственники и инвесторы. Сокращение государственного сектора и его коррумпированность замедляют реализацию социальных проектов.

Россия становится все более «мозаичной» и децентрализованной. Это вполне устраивает как внешний мир, так и наиболее активные группы населения и успешные регионы, которые могут максимально воспользоваться своими преимуществами.

О стратегии развития можно говорить и на языке шахмат. Фото Сергея Приходько (НГ-фото)

Новая мечта

В 2020 году рост мировой экономики обеспечивают прежде всего высокие технологии. Сохраняется разрыв между севером и югом, хотя мировое сообщество посредством ООН и других международных организаций стремится обеспечить устойчивое развитие, смягчить неравенство, урегулировать конфликты, обеспечить мир. Новые центры экономической мощи (прежде всего Китай, но также Индия, Бразилия, ЮАР и др.) встроены в международное разделение труда. Устойчивое развитие, экология, здравоохранение, образование стали признанными международными приоритетами. Россия – полноправный член современного мирового сообщества.

У России наконец-то появились возможности для того, чтобы сосредоточиться на внутренней модернизации. Снижение цен на нефть заставило искать интенсивные пути развития, повышать производительность труда, инвестировать в высокие технологии и человеческий капитал. «Российский прорыв» – лозунг нового поколения политиков в стране. К власти пришла политическая коалиция, которая не помнит советской власти и не участвовала в «дележе» и коррупции 1990-х годов. Ее поддерживает молодая и наиболее активная часть населения. В новую коалицию вошли молодые технократы с опытом работы в частном бизнесе, предприниматели из высоких технологических отраслей и сферы услуг, представители гражданского общества, молодые и успешные политики и деловые люди из российских регионов, стремящиеся и готовые «жить по-новому».

В государственном управлении наводится порядок, закон стал не «диктатурой», а правилом жизни. Новая коалиция заинтересована в четко регламентированных правилах конкуренции. Выстраивание эффективных институтов становится условием самосохранения новой элиты.

Ликвидированы бюрократические препоны для предпринимательской деятельности. Вместе с тем бизнесу приходится выплачивать все налоги. В России впервые за ее историю возникает влиятельный средний класс. Уменьшается разрыв между богатыми и бедными. За медицину, образование, жилье приходится платить самим, хотя при этом доступна система социального страхования и кредиты. Личный успех зависит от каждого конкретного человека.

Новое активное поколение России заинтересовано в открытой политической и экономической конкуренции. Это ее «новая мечта», которая постепенно становится реальностью.

Тернистые пути к воплощению

В заключение подчеркнем, что наши сценарии носят среднесрочный характер и проработаны для тех условий, в которых политический градиент оказался в состоянии «прижиться» и пустить корни. Процесс этого «приживания» остался за пределами нашего рассмотрения, а он может быть весьма болезненным. В частности, в краткосрочном плане реальный политический выбор для России – это выбор между неконкурентной системой без особо устойчивых институтов и более конкурентной системой, но также с изначально слабыми институтами. Промежуточный период консолидации чреват осложнениями и требует тщательнейшего внимания к внедряемым институциональным деталям, без чего сложная и асимметричная российская политика легко может привести к политическому хаосу и создать реальный риск территориальной дезинтеграции. В российских условиях путь к институционализированной либеральной демократии неизбежно включает в себя отрезок, характеризующийся повышенными рисками. Естественно ожидать, что даже те, кто твердо придерживается идеала либеральной демократии как конечной цели политической эволюции России, без энтузиазма рассматривают чреватый осложнениями период перехода к этому режиму. Социологические данные, полученные на основе работы с фокус-группами (см.: Мельвиль А.Ю., Тимофеев И.Н. Россия-2020: альтернативные сценарии и общественные предпочтения. Полис. 2008. № 4), подтверждают подобное предположение. Однако переход к консолидированной неконкурентной модели (основанной на правилах, а не личностях) обещает быть не менее турбулентным в ближайшей перспективе и менее привлекательным долгосрочно: такая консолидированная модель в последний раз была реализована в период брежневского застоя, а строилась посредством сталинских репрессий.