Чистка каналов

Виталий Тамбовцев – профессор, заведующий лабораторией институционального анализа экономического факультета МГУ – подчеркивает огромное значение правильно выстроенных социальных коммуникаций для благосостояния и благополучия общества и государства.

– Виталий Леонидович, понятно, что тема социальных коммуникаций – бесконечно широкая. С чего, как вы думаете, следует начать ее рассмотрение?

– Меня в теме социальных коммуникаций волнует экономический аспект. Что мы должны учитывать при таком подходе? Время, которым располагает человек каждый день и вообще в течение жизни, к сожалению, ограничено. Это означает, что мы должны выбирать, как мы его используем. Любая коммуникация требует, во-первых, времени, а во- вторых, усилий и затрат.

– Это основа экономики – выбор в рамках ограниченных ресурсов.

– Совершенно верно. И в процессе социальной коммуникации как обмена информацией между группами в обществе фактор ограниченности времени играет важную роль. Считается, например, в правительстве: мы о чем-то заявили, и все это знают. На самом деле знают только те, кто нашел для себя время, возможности, приложил усилия для того, чтобы с этим познакомиться.

А что из этого следует? То, что в обществе связи могут быть формально налажены, но в действительности отсутствовать. Кроме названной причины есть еще одна: чтобы сообщение было понято и усвоено, должно произойти совпадение тезаурусов. А в реальной жизни одни и те же слова люди могут воспринимать совершенно по-разному.

В этом одна из основных сложностей межгрупповой передачи информации. Внутри группы, где происходит общение, люди вкладывают в слова один и тот же смысл. А при межгрупповой коммуникации возникает проблема понимания.

– Какие группы вы имеете в виду?

– Мы можем выделить любые группы. Ведь объективно групп нет, а есть отдельные люди. При разговоре об обществе интересны большие группы, выделение которых всегда имеет аналитический характер. Свои группы выделяют маркетологи, свои – социологи, политологи и так далее. Количество групп совершенно не ограничено. В этом смысле мы кроим наше общество как угодно.

Теперь важно понять, что такое коммуникации между группами. Они могут осуществляться по целенаправленно созданным каналам, но есть также и рассеянная информация, которая распространяется сама по себе, неформально.

Целенаправленные каналы – прежде всего средства массовой информации. Они решают задачу передачи информации между властью и обществом. Если посмотреть в направлении «сверху вниз» – то это пропаганда, которая задает обществу ориентиры.

Что касается неформальных каналов. Наш премьер-министр встречался с членами партии, им руководимой.

И сказал примерно следующее: «Надо с народом общаться. Не следует прятать голову в песок, потому что другое место все равно торчать будет». Так вот, когда торчит другая часть тела – это происходит нецеленаправленно, власти ведь этого не хотят. На самом деле мы здесь имеем дело со смыслом, который передается обществу по неформальным каналам в течение многих лет. Власть хочет сказать то, что она произносит, передать это по официальному каналу. А получается иное. Содержание какого из этих каналов коммуникаций, какой смысл воспринимается обществом как реальный? Мне кажется, что не тот, который передается словами, но который, грубо говоря, выражается жестом┘

Неоднозначность того контента, который идет по формальным и неформальным каналам, противоречивость этих каналов или их полное несоответствие между собой создают ситуацию взаимной нелегитимности. Если адресат сообщения считает, что тот, кто предает ему нечто, должен действовать не так, как он действует, то все, что передает адресант, субъект речи, не оказывает запланированного воздействия, интерпретируется противоположным образом. Возникает обратная связь в смысле делегитимации.

– Первопричина недоверия к говорящему, ведущая к недоверию к высказыванию, – это коррупция госаппарата?

– С коррупцией все не так просто. На словах – все против. Но мы не раз задавали вопрос бизнесменам – не формальный, а в беседах: можно принять постановление, поднять волну протестов против коррупции – и как-то поменять ситуацию в этой области. Вы готовы к такой работе? – Нет. Мне проще по месту решить вопрос.

– Но коррупция умножает издержки предпринимателя и в конечном счете подрывает конкурентоспособность в национальном масштабе.

– В данном случае трансакционные издержки локального решения для человека меньше, чем издержки от его участия в коллективном действии.

– Тогда вообще борьба с коррупцией безнадежна?

– Почему? Есть технические приемы, как изменить соотношение издержек. Раз мы сравниваем две величины и делаем выбор в зависимости от того, какая из них больше, то изменить соотношение можно двояко. Можно уменьшить ту, которая сегодня большая, можно увеличить ту, которая сегодня маленькая. Я считаю, что наиболее эффективный подход к преодолению административных барьеров – увеличение издержек чиновника при создании этих барьеров. Сегодня создать барьер ничего не стоит. Написал распоряжение, юрист посмотрел – и все. А что это распоряжение влечет за собой огромные издержки для граждан – неважно, если закон формально не нарушен. Как повысить для чиновника трансакционные издержки издания подобных приказов, инструкций, постановлений? Они возрастут, если приказ в обязательном порядке пройдет через обсуждение тех, кого он затрагивает. И те, кого он затрагивает, будут обладать правом вето и в ходе обсуждения смогут им воспользоваться. Тут издержки выпуска нелепой инструкции становятся для чиновника запретительно высоки. Всех, то есть большинство, не купишь. Необходим диалог со структурами гражданского общества.

– Это не утопия?

– В Штатах есть такой объемный документ – Закон о принятии административных процедур. Там очень подробно расписано, как учитывать мнение граждан. У нас подобная попытка предпринималась несколько лет назад, но была быстро задавлена. Сейчас это не обсуждается.

Самый громкий из недавних примеров того, к чему приводит отсутствие обсуждения проблем, – монетизация льгот. Обратите внимание – где не было никаких социальных волнений? В тех регионах, которые сразу решили – надо людям давать выбор между соцпакетом и деньгами. Это потом вошло и в федеральный закон. Но как? Ценой инфарктов, перекрытия дорог┘ Вот результат отсутствия обратных связей. Не было сигнала в общество о том, что собираются сделать, не было учета мнений. Сделали, как сами считали нужным. Потом пришли к тому, что можно было получить сразу, но с гораздо меньшими издержками. Я все время провожу эту линию: эффективная коммуникация способна минимизировать издержки.

– Для того, чтобы коммуникации были и целенаправленны и эффективны, все-таки необходима не просто добрая воля даже первых лиц, но функционирование определенных институтов. Вопрос в том, как эти институты построить. Есть мнение, что нужно браться за амбициозные проекты, и тогда институты появятся, востребованные ситуацией.

– Не могу согласиться. Это мнение основывается на убеждении, что если крупными проектами не будет заниматься государство, то этим не будет заниматься никто. Создание инфраструктуры, например, – прямая государственная обязанность. Да, почти везде ее создает государство. Вопрос – где, какую, для чего и самое главное – как? Иногда в три раза дороже, чем это стоит в мире. Встает вопрос цены. А ответ прост: вы так сформировали заказы, у вас так устроен строительный рынок, что чужие здесь не ходят – ноги оторвут. Конкурс проходит между моей левой рукой и правой рукой. От бесхозяйственного хозяйствования с неба не спустятся правильные институты. Я не понимаю этой логики. Экономиста всегда интересует эффективность: соотношение затрат и результатов.

– Но хорош ли альтернативный путь: топнуть ногой и возжелать правильных институтов┘

– Есть целая наука – институциональное проектирование. Есть правила, приемы, подходы, техника проектирования. Что значит – то или иное дело неэффективно? Оно неэффективно для кого? Для экономики в целом. Но при этом оно может быть эффективно для некоторых граждан. В этой мысли – основное отличие между проектным подходом, где проект понимается как гигантская стройка, и подходом институциональным. С точки зрения проектного подхода общая эффективность неважна. Существенна конкретная задача: вот мы ее решим, и все будет хорошо. У Ильфа в записных книжках есть фраза: «Раньше думали – будет радио и будет счастье. Радио есть, а счастья нет». Считается, что если построим дороги, то будет все замечательно. Но туда, куда пришла дорога, нужно и ЛЭП подвести. То, что называется системностью, – при проектном подходе отсутствует. Потому что выбираются якобы ключевые точки, а вокруг них хоть трава не расти. Главная беда такого подхода: он исключает тех, кто рядом. Проект хорош, когда он начинает обрастать оболочками по инициативе самих граждан.

– Но ведь экономисты априорно должны представлять, что может служить мультипликатором.

– Его нет, этого мультипликатора. Ему препятствуют правила хозяйствования. Я недавно был в Карелии. Сейчас там построили отличные дороги. Но Финляндией она от этого не стала. Дорога есть, а вокруг нее делать что-либо нельзя, запрещено. Почему? Потому что здесь глава муниципального образования, здесь пожарная инспекция, здесь милиция┘ А проект реализован. Широкая дорога в лесу. Но стоит ограничитель скорости 40 км. Едете 50 – из-за дерева выскакивает уважаемый представитель правоохранительных органов. Это что такое?

– Коррупция!

– Это недостатки институтов.

– Коррупция – это также результат ужасающего морального состояния общества.

– Которое является следствием рассогласования сигналов социальной коммуникации, идущих от государства. Формально передается одно, неформально – нечто совершенно противоположное. Как люди могут уважать источник информации, который передает противоречивые сигналы?

У социологов уже давно установлено, что неформальные нормы и ценности транслируются по иерархии сверху вниз, снизу вверх они не прорастают.

Еще раз подчеркну: социальные коммуникации многоканальны. Часть информации поступает целенаправленно, часть нецеленаправленно. И если тут образуется внутреннее противоречие, то человек чувствует, что он имеет дело с неправдой. Но он не может понять, что неправда, – это или то. И оказывается в ситуации неопределенности. Он принимает решение, не зная, что такое хорошо и что такое плохо. Если у светофора одновременно горят и красный, и зеленый сигналы – что делать?

А если косвенные и прямые коммуникации совпадают, то все институты функционируют так, как задумано. Суд оказывается независимым, потому что в законе записано, что он независим, и по неформальным каналам к судьям не поступают сообщения: сделай так, как нужно мне. То же самое и с правами собственности. Со всем, что составляет институциональную ткань общества и государства.