Человек эпохи

Контекст внутренней жизни всегда не только внешний.
А.В. Волков. Проходная. 1978. Из серии «Утро». Опубл.: В.С. Манин. Русская живопись ХХ века. Том 3. СПб.: «Аврора», 2007

Только ленивые салоны красоты, клиники, вегетарианские рестораны, магазины и производители чая, одежды и аксессуаров не взяли на вооружение цитату из «Дяди Вани» про одежду и душу, лицо и мысли. Гармонично вливается в этот хор голос дистрибьютеров лицензионного софта: «Дополним классика: в деловом человеке все должно соответствовать и служить подтверждением необходимого статуса» (тут, впрочем, дистрибьютеры сами не вполне соответствуют правилам глагольного управления, так что мысль изложена не так прекрасно, как хотелось бы).

Исключительно эта цитата из всего чеховского наследия и вспоминается большинству граждан при упоминании ее автора. Того же раба сложнее задействовать на рынке, да и вообще он, то есть его выдавливание, в условиях острой необходимости соответствовать отступает на второй план.

И разумеется, несмотря на высокий индекс цитирования, содержание реплики Астрова нашей культурой не воспринято вовсе.

Прототипы и реалии

Говорить про одежду в отрыве от остальных компонентов не только пошло, но и унизительно. (В 95-м реклама с аллюзиями не заморачивалась: «Ты – это то, что ты носишь»). Да и без отрыва как-то не очень. Почему это благородный Марк Дарси не мог надеть свитер с ромбами и носки с пчелками иначе как по недоразумению? Подумаешь, носки┘ Однако в конечном итоге бесполезно отрицать, что качество (простите) одежды, строй души, образ мыслей как Марка, так и первого, главного Дарси (по имени, да, Фитцуильям, про которого говорится, что у него «аристократическая внешность») связаны между собой и – все в совокупности – с качеством английских газонов и сериалов ВВС. (Вот и Веничка – между Дрезной и 85-м километром – вспоминает Чехова в истории про директора не какого-нибудь, а Британского музея. Директор сомневается в том, можно ли Веничку «ангажировать», по причине состояния его штанов и, кстати, носков. Веничка негодует и одновременно подтверждает разность стандартов: «Вот те носки, которые я таскал на родине, те действительно пахли, да. Но перед отъездом я их сменил, потому что в человеке все должно быть прекрасно: и душа, и мысли, и┘»).

Французская материалистическая традиция тут срабатывает так же, как и английская протестантская. Недавний фильм дал вторую жизнь истории покойного Жана-Доминика Боби, редактора Elle: полностью парализованный после инсульта, он больше десяти лет назад создал книгу о скафандре – теле и бабочке – воображении (так в этой системе координат обозначена душа). Боби – атеист. Опорные точки мира, про красоту которого он написал, – женщины, еда, парфюмерные ароматы, машины. При этом – совершил духовный подвиг. Поди разберись.

Бум в суровых условиях

Что происходило и происходит на родине Чехова, все представляют. Унылый и, по Оруэллу, лживый эгалитаризм. «Большевичка», «Свема», пища столь же недоступная, сколь вкусная и здоровая, «Запорожец», прописка, коммунальный быт и бытие – привычка вести разговоры, только включив на полную громкость телевизор и обернув одеялом телефон┘ Пожалуй, хватит.

«Все мы бредили чулками» – это не героиня Ильфа и Петрова расширяет словарный запас, это не сомнительный перифраз Достоевского, это воспоминания Надежды Яковлевны Мандельштам. Чего уж тут удивляться потребительскому буму. Чулки появились, бред никуда не делся. Основная масса – вне строгой зависимости от материального достатка – на радостях оделась так, что свитер с ромбами покажется эталоном строгого вкуса.

Торжествуют нравы, отражающие, видимо, возвращение к великодержавности и суверенности, а также духовное возрождение. Тряпки, обувь, еда в заведениях предлагаются вошедшему во вкус потребителю по ценам, которые знакомый немец охарактеризовал именно как унизительные. Количество сетевых кофеен на главных и прилегающих к ним улицах столиц исчисляется чуть ли не десятками (наименований при этом два) – что давно уже не повышает культуру общения сотрудников упомянутых заведений с клиентами, равно как и качество продукции. Впрочем, и свежеоткрывающиеся, далеко не бюджетные «места», напрягаются все меньше: «Скажите, пожалуйста, а моцарелла буйволиная?» – «Что?» – «Моцарелла в салате буйволиная?» – «Не знаю». – «Вы не могли бы спросить на кухне»? После пятиминутного ожидания: «Буйволиная». – «Будьте любезны, салат с моцареллой». Еще пять тягостных минут: «Моцареллы нет». – «Тогда греческий». – «И помидор нет». В платной клинике с хорошей репутацией работник регистратуры на вопрос, когда появится кассир, ответствует, что ей не доложили. Городская инфраструктура в целом. Мысли и слова, которые предлагает нам сегодня телевизор и вообще рынок СМИ. И так далее.

Другая цитата

К Гленн Клоуз на ковровой дорожке в Каннах подлетает журналистка: «Что на вас сегодня надето?» Но Гленн Клоуз играет, как обычно, по своим правилам. «На мне сегодня надето, – отвечает она, озорно улыбаясь, – на мне сегодня надето платье».

Нынешние обстоятельства (как, впрочем, и любые) хорошо подходят для того, чтобы по капле выдавливать из себя раба. Тренировать, например, самостоятельность, независимость и прилагающийся к ним вкус. Так называемый стиль жизни, глядишь, и станет на что-то похож. Или – ни на что не похож, в данном случае это примерно то же. Не путать с особым путем.