Владимир Семенов
Страна выжила во многом благодаря способности людей меняться.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)
Вся история – пример ненадежности тех или иных богатств, которыми располагали народы. И вывод из нее очевиден: нельзя полагаться только на один ресурс, каким бы стабильным в данную минуту он ни казался. Все во всех сферах – в экономике, в политике, даже в искусстве – станет призывать: пользуйся монополией, радуйся уникальному источнику силы и благополучия, благодари судьбу. И мудрость состоит в том, чтобы не поддаваться соблазну.
Ресурсы уходят по-разному. Поменялось течение, занесло песком гавань реки – и город Брюгге, славнейший в Средние века, стал тихим захолустьем. А его южную сестру, Венецию, природа никак не наказывала – просто открытие Америки кардинально изменило направление торговых путей. Причины разные – но вот на противоположных краях Европы стоят два равно прекрасных города, отражающих в зацветших каналах память о своем былом величии.
Нефть и газ могут истощиться, могут подешеветь. Может появиться альтернативный мобильный источник энергии – тот же водород. По сути, было бы точнее сказать: обязательно должно что-то произойти. Потому что никогда еще не было так, чтобы ресурс развития не менялся. А процессы в истории ускоряются – это общеизвестный факт.
Кроме того, слишком щедрые блага, дарованные судьбой, сдерживают хозяйственное и культурное развитие – первым это отметил, наверное, Монтескье применительно к древним цивилизациям. Все мы проходили в школе, что огромный приток золота из Америки привел сначала к стагнации, а потом и к деградации всемирную империю Испанской короны. Недавняя книга Гайдара о том, как опасна зависимость страны от энергоресурсов, – конкретизация этого общего правила здесь и сейчас.
Знает ли обо всем этом наша власть? Не может не знать, но тем не менее провозглашает построение «энергетической сверхдержавы». Резкий и даже заносчивый тон поведения на «восьмерке» тоже нельзя объяснить не чем иным, как излишней уверенностью в силе сырьевого ресурса.
Поэтому так важно все время указывать, какие еще помимо нефти и газа могут, должны быть у страны богатства. Их полезно перечислить: качество образования и науки (интеллектуальный ресурс), эффективность управления (ресурс политический плюс накопленная практика бизнеса), международный авторитет, потенциал исторического опыта, культурные сокровища. Попытка такого перечисления предпринята в этом номере «НГ-сценариев». Но важно помнить и еще об одном обстоятельстве. Самые главные наши ресурсы не лежат на поверхности, и нам предстоит их угадать или даже сконструировать. А подчас для нового явления нет готового термина, и его тоже приходится изобретать.
Ровно пятнадцать лет назад, в августе 91-го, разумный человек не мог не испытывать страх – причем он порождался не неизвестностью будущего, а как раз очевидностью настоящего. Страна много лет до того жила по инерции. Да, двигалась по наклонной, но все же жила. И вот инерция иссякла – и ничто уже не могло скрыть неприглядной картины: на карте мира имелась территория, где на фабриках и нивах разливали уже с одиннадцати, а в многочисленных НИИ увлеченно вязали свитера и носки. Человек помещал в тот же контекст и себя самого, ничем других не лучшего. И невозможно было в тот момент придумать что-либо глупее, чем упования на нефтяные цены.
Страна выжила, это сейчас очевидно. Выжила исключительно благодаря способности людей меняться. Социологи обычно называют это качество умением адаптироваться к новым условиям. Но в процессе перемен сами люди и создавали эти самые условия. И вообще старое слово плохо описывает масштаб, сложность, неоднозначность процесса. Очень многие теряли былой социальный статус, переходили на менее престижные виды занятий, одновременно менялись сами ценности и представления об иерархии достоинств и благ. В итоге страна начала работать – через снижение номинальной производительности труда миллионов работников. Формально продуктивный, но реально ненужный обществу труд перестал быть востребованным, и люди согласились с этим. Старые смыслы жизни терялись, обретались новые. При этом свою спасительную способность к трансформации люди не оценили по достоинству, а «эпоху перемен» прокляли – одновременно справедливо и незаслуженно.
Хорошо бы такой опыт никогда не повторился. Но нам, как мало кому, довелось убедиться в том, что ресурс, который мы условно назовем «творческая сила народа», – есть самый мощный потенциал страны.
Основная претензия к нынешней власти – не в том, что она слишком уповает на нефть и газ. Способен ли кто игнорировать проливающиеся сверху золотые реки? Главная беда – недоверие власти к народу, которое есть на самом деле забвение (а, значит, в динамике – и разбазаривание) единственно подлинного богатства страны.
