Владимир Семенов
Чем сильнее экономическая глобализация, тем больше потребность в национальном самоутверждении.
Фото Reuters
Посмотришь на мир в увеличительное стекло – дипломатия каждого отдельного государства вроде служит целям развития этого государства. Перевернешь лупу – и на «удалившемся» глобусе видны лишь агрессия и протекционизм, протекционизм и агрессия.
Частное и общее – всегда в конфликте. Но сегодня картину усложняет новое противоречие. Экономическое процветание мира напрямую зависит от исчезновения государственных границ. В то же время, если человечество окончательно атомизируется, личность потеряет связь с национальными традициями, превратится в массового потребителя – homo sapiens лишится способности к творчеству, и разрушительный эффект от этого будет много сильнее, чем от импортных тарифов. Предполагается, что глобализация сделает человечество мирным. Хорошо бы оно попутно не сделалось глупым.
Очень многие сегодня вознамерились «без Россий, без Латвий жить единым человечьим общежитьем». Сказано поэтом, и следовало бы ожидать, что поддерживают это поэтическое желание люди с возвышенным взглядом на мир. На самом же деле сторонники подобной позиции понимают народы и государства как сугубо экономические предприятия. Что делает их, сторонников, не только заблуждающимися, но и пошлыми.
Политические нации тем и отличаются от зрителей модного блокбастера или посетителей популярного интернет-ресурса (количество последних вполне сравнимо с населением иной страны), что являют собой не только сумму личностей, но и собственно личность – коллективную и в то же время отдельную и уникальную. И это не просто идеалистические рассуждения о народах как «мыслях бога», по Гердеру. Таковы основания прагматической внешней политики наступающего времени.
Ясно, что лет через 10–20 экономический суверенитет стран исчезнет, как кассеты VHS. Но значит ли это, что мечта Маяковского станет реальностью?
Народу как отдельной уникальной личности вовсе не противопоказан коллектив (читай – глобализация). Да и вообще суть предпринимательства (в нашем примере – вовлеченности в мировое хозяйство) – это контакты, общение. Бизнес приносит доход, а деньги есть важная предпосылка независимости и свободы. Быть отшельником и бессребреником – достойный выбор отдельного человека, но не рецепт для народов: экономическая самоизоляция ведет к бедности и деградации. А максимальная открытость дает шанс на преуспеяние. Но структура глобального хозяйства, как и любая коллективная структура, несет, кроме выгод, опасности. И чем сильнее будет экономическое единство в мире, тем громче зазвучат голоса отдельных народов и их выразителей – национальных государств в культурной, идеологической и политической области. Это станет (уже становится) основной тенденцией эпохи.
Межгосударственные отношения веками формировались из столкновений между народами как коллективными личностями. Отсюда и горячая страстность мировой политики (при том, что самой дипломатии эмоции противопоказаны). Не случайно функционирование бездушной государственной машины всегда описывалось в «антропоморфных» терминах: «амбиции», «обида», «комплексы», «месть». (Марксистское стремление видеть причины войны исключительно в экономических обстоятельствах никогда не выдерживало серьезной критики.) Очевидно: чем больше мир будет глобализован в торговле, финансах и технологиях, тем выше будет потребность наций в самоутверждении неэкономического характера. Станут ли межгосударственные отношения от этого более конфликтными – предсказать сложно, но совершенно определенно в таком мире (в отличие от сегодняшнего) не будет универсальной идеологии и монополии единого желаемого политического устройства.
Или же этот мир не будет глобализованным – инстинкт народов восстанет против убийства индивидуальности. В то же время межгосударственные отношения наций, чья личность станет проявляться сильнее, окажутся менее дипломатичными и политкорректными. В каком-нибудь 2026 году пройдет саммит «дюжины» на Байкале, который будет похож на всемирные теледебаты и наконец-то привлечет к себе неподдельное внимание миллиардов.
