Александр Минеев Сегодня не только в конституциях российских республик, но и в уставах практически всех краев и областей глава субъекта Федерации именуется «высшим должностным лицом». «Лицо» возвышается над прописанными в тех же конституциях и уставах тремя независимыми ветвями власти. Иными словами, в субъектах Федерации воспроизводится зафиксированная в Конституции России структура президентской республики. Но будучи перенесенным в отдельно взятый субъект федерации, институт «высшего должностного лица» становится фактором растаскивания политической самоидентификации по отдельным провинциям. То есть фактором сепаратизма.
В условиях автократии любое перераспределение власти вдоль одномерной вертикали таит в себе угрозу либо распада государства, либо его сверхцентрализации, поскольку сама идея автократии не содержит ограничения власти первого лица. Это – не внутренне согласованная система распределения власти, в том числе и по территории, присущая демократическому государству. Все ограничения местного начальника на вверенной ему земле – будь то средневековый феод, союзная социалистическая республика или субъект бездумно выстроенной федерации – обусловлены только исходящей из центра силой. Когда она ослабевает, реализуется сценарий, знакомый нам на примерах СССР, Югославии и Чехословакии.
Новый порядок избрания глав исполнительной (а вовсе не верховной) власти в регионах переводит субъекты Российской Федерации в разряд «парламентских республик», каковыми им и подобает быть. От прежней системы избрания региональных лидеров по критериям, обусловленным местным колоритом и личным обаянием, мы переходим к выбору на основе партийных платформ национального масштаба, поскольку, согласно действующему законодательству, политическая партия в России не может быть региональной, а только – общефедеральной.
Итак, программа всякой партии, отважившейся на политическое лидерство, должна будет содержать предложения общенациональных целей и ценностей. При этом они должны быть одинаково узнаваемы и «любезны народу» по всей России. Излишне пояснять, насколько непроста такая задача. Не будет большим преувеличением сказать, что сегодня едва ли не единственным идеологическим основанием общенационального консенсуса служит высокий рейтинг действующего президента. Не нуждается в дискуссии и утверждение о том, что победы партии «Единая Россия» на недавних региональных выборах обусловлены ее восприятием со стороны избирателей как партии Путина. И каковы будут основания нашего выбора между партиями в преддверии смены президента?
Владислав Сурков так определяет «основные ценности, которые мы с вами разделяем»: материальный успех, свобода и справедливость. Вячеслав Володин называет несколько иную триаду: суверенное государство, демократия, качество жизни. Не пытаясь рассудить, какой из предложенных символов генеральной линии лучше, зададимся вопросом: достаточно ли в России предъявить пусть даже самые разлюбезные народу ценности, не называя того, кто всю полноту своей власти будет употреблять на воплощение основанного на них политического курса?
Кто же будет после 2008 г. проводить с таким трудом формулируемые ныне «курс и направление»? Партия «Единая Россия»? А вокруг кого она сплотится?
Получается род внутреннего противоречия. С одной стороны, интересы единства и целостности страны потребовали минимизировать роль личности главы субъекта Федерации и избирать его на основе приверженности к общенациональным ценностям и основанному на них политическому курсу. Ценностям и курсу, провозглашаемым правящей партией. С другой стороны, сам по себе курс не может вызвать полного доверия этих сообществ и российского общества в целом, пока им не представят общенационального лидера, убедительного в своей способности этот курс осуществлять. Какова же тогда роль партии? И не является ли партийное строительство «сверху» обременительным демократическим ханжеством, просто дублирующим вертикаль власти?
Необходимо создавать благоприятные условия для того, чтобы, кроме «правящей» «Единой России», могли появиться иные авторитетные партии цивилизованного ряда. Это – единственно возможный курс, способный увести от пройденного однажды маршрута единства Партии и Государства.
Двести лет назад Томас Джефферсон писал: «Правительство становится хорошим не в результате консолидации или концентрации власти, а в результате ее распределения. Если бы наша большая страна не была уже разделена на штаты, ее следовало бы разделить┘ Если бы указания о том, когда сеять и когда жать, поступали к нам из Вашингтона, то мы вскоре остались бы без хлеба».
Сказанное, очевидно, относится не только к распределению власти по ветвям или по территориям. Власть нужно распределять и по гражданам – для обоюдного «блага и процветания».
