Владимир Семенов Все человеческие проекции глобального будущего – от коммунистической утопии до катастрофизма «Римского клуба» – оказались неверными.
Тем не менее арифметические истины неотменимы: если число рождений в России отстает от количества смертей – это не может остаться без последствий. Они проявятся если не сегодня, не завтра, то послезавтра – обязательно.
«Того, кто не задумывается о далеких последствиях, ожидают близкие неприятности», – учил Конфуций. Тенденции ясны; понятно также, что привлекательной для долгосрочных инвестиций является страна с увеличивающимся населением, а не та, где сокращается количество работников и потребителей. (Хотя наши коррупция и «дырявое» законодательство сегодня выступают куда большим препятствием для капиталовложений, чем самая тяжелая демографическая ситуация.)
Другое следствие кризиса народонаселения не менее серьезно. В стране год от года становится меньше молодежи. А значит – беднее почва для инноваций, уже простор для свежих идей, крепче препоны политическому обновлению. Здесь соединяются два негативных фактора: закупорка каналов вертикальной мобильности, происходящая в силу субъективных особенностей российской властной системы, и сокращенное воспроизводство поколений. Поэтому наши «молодые» политики уже не совсем молоды, а завтра будут немолоды совсем.
Демографический кризис ставит под сомнение осуществление «суверенной демократии», которая предстает ныне практически официальной доктриной России. Демографическая ситуация делает уязвимыми оба компонента этой доктрины. Что должно печалить не только граждан, беззаветно любящих начальство.
Угроза самостоятельности – не столько в том, что нас «захватит Китай», хотя и об этой перспективе полезно задуматься. Перестав видеть в обезлюдевшей и стареющей России «центр мира», мы можем захотеть пойти на пенсию, присоединиться к Европе – съеживающейся, несмотря на расширение, и дряхлеющей, вопреки своему блеску. А такое присоединение не обеспечит в нашей стране демократию. Наоборот – усилится чувство фрустрации, губительное для личности и общества. Не будет счастлив русский человек, сколь угодно благополучный, в стране, которая превращается в дом престарелых, полагающийся на внешнее содержание. А фрустрация способна породить лишь фашизм, всегда обещающий быстрое решение сложных проблем, в частности демографических.
Наконец, зададим себе самый трудный вопрос: насколько применимо к сложившейся ситуации определение «демографический кризис»? Кризис по своей сути – это разрешение противоречий, взрыв, уничтожающий препятствия на пути поступательного движения. Ситуация с динамикой народонаселения – замкнутый круг, а не кризис: улучшение благосостояния народа – средство, предназначенное для увеличения продолжительности жизни – есть в то же время главная причина снижения рождаемости. Существуют способы что-то подправить, нечто предотвратить, но переломить железные законы «демографического перехода» пока не удавалось никому.
Однако задумаемся: для экономической динамики, казалось бы, в не меньшей степени все предопределено: богатым суждено становиться богаче, бедным – беднее, по крайней мере в глобальном масштабе. Не напоминает ли подобная детерминация тоже непреложный вроде бы закон, согласно которому Север умирает – Юг плодится и размножается? Но если отдельным развивающимся странам удается вырваться из нищеты, отчего тогда у северных народов нет шанса предотвратить свое исчезновение с лица земли?
Как государства вопреки обстоятельствам побеждают собственную отсталость? Правительства следуют универсальным правилам ответственности; население воспитывает в себе уникальные деятельное отношение к жизни, самоуважение, твердость духа. Нам и нашим потомкам предстоит наблюдать: не так ли будут встречать демографический вызов народы, не желающие сходить с исторической сцены?
Современное естествознание доказало: законы, действующие в природе, имеют вероятностный характер. Философы тут же выдвинули на этом основании парадоксальную концепцию: чем менее вероятен прогноз, предлагаемый той или иной теорией, тем более она ценна с познавательной точки зрения. Простой пример: очень вероятно, что 17 июля сего года в Москве будет плюсовая температура воздуха – только ценность такого предположения очевидно мала. Модель же развития погодных условий, согласно которой 17 июля в 17.00 воздух прогреется до 17,17 градуса, имеет мало шансов полностью воплотиться в жизнь, но привлечет в себе пристальное внимание. Главное, чтобы в этой модели не было нарушения исходных предпосылок и логических ошибок.
Так вот: прогноз будущего России очевиден – ее население продолжит стремительно сокращаться или станет столь же стремительно восполняться мигрантами, которые во второй половине текущего века составят большинство на российской земле. Этот сценарий неинтересен – не потому, что неприятен, а потому, что слишком вероятен.
Скрещивать копья стоит по поводу способов предотвращения такого развития событий. При этом нужно ясно отдавать себе отчет в том, что возможность сильного благотворного действия любого такого средства много меньше, чем его неуспех. Но это направление мысли единственно конструктивно.
Есть сентенция: «Демография – это судьба». Ее принято понимать так: процессы, связанные с динамикой народонаселения, определяют все сферы жизни страны. Однако у этой фразы есть и другой смысл: судьбе невозможно перечить, но вся жизнь человека состоит из спора с ней – и так же следует относиться к демографическим закономерностям. Мало того: ныне для нас такой подход является обязательным.
