Алексей Мокроусов
Вацлав Брозик (Vaclav Brozik), «Дети в березовой роще», 1891 год.
Корпоративные собрания как-то не прижились в России, хотя продолжают оставаться важной частью западноевропейской выставочной жизни. Коллекции немецких, например, банков показывают по всему миру как вполне сложившиеся, музейного уровня.
Не стало исключением и собрание Kooperativa, чешского страхового общества, ставшего не так давно частью одного австрийского концерна. Его впервые показывают широкой публике. Из более чем 2800 принадлежащих обществу предметов для выставки в венском Музее Леопольда отобрали 120 картин 80 авторов плюс несколько скульптур. Получилась вполне представительная история чешского искусства: самые ранние полотна датированы 1720 годами, самые поздние – 1990-ми.
В названии выставки – «Грунд, Муха, Чапек┘» – собраны ее главные классики. Наименее известным из этой троицы в России является Норберт Грунд (1717–1767), автор ландшафтов, а также изящных сценок на стыке барокко и рококо. В одно время с ним творил и Ян Купецки (1667–1740), интереснейший портретист, воспитанный итальянской школой, перенявший затем французские вкусы. Два мужских портрета 1730-х годов его кисти много определяют во французском духе экспозиции.
Среди более поздних чешских мастеров вряд ли кто узнаваем более Альфонса Мухи (1860–1939). В иных глазах весь ар нуво, с его тяготением к цветочным мотивам и изгибам, сводится к наследию Мухи. Секрет ли здесь в том, что он вторгался в повседневность наиболее верными ходами – через театральные афиши и коробки конфет? Его работы к спектаклям Сары Бернар стали классикой театрального плаката, да и вафли и бисквиты в его исполнении и сегодня смотрелись бы как дизайнерский изыск.
Выходец из Южной Моравии, Муха обрел свою долю мировой славы в Париже, но потом вернулся домой, где был национальным героем и после того, как отцвели букеты модерна.
В Вене показывают его набросок к «Апофеозу истории», плакат для певческого союза моравских учителей, а также рисунок и скульптуру. А на одной из недавних выставок Мухи в Хельсинки показывали и неожиданные произведения. Например, медали для масонской ложи, выполненные в Праге в 1920-е годы (сам Муха вступил в ложу Коменского в 1918 году, когда организовали первую ложу на чешском языке, и вскоре он стал Большим мастером). Есть у него и работы, пропитанные прямо-таки националистическим духом – как «Богемская песнь» 1930 года или цикл «Славянский эпос». Муха работал над ним еще до Первой мировой войны, объездил почти все славянские страны, включая Россию, после чего создал огромного размера картины, в том числе об отмене крепостного права в 1861 году. Возможно, из-за публичного славянофильства художника после захвата Праги его арестовали нацисты. Заточение длилось недолго, но этого хватило, чтобы подорвать силы пожилого человека.
 Франц Седлачек, «Песня в сумраке», 1931 год. |
Чешские авторы рубежа веков отметились во всех стилях и течениях, от постимпрессионизма, ар нуво до ар деко и конструктивизма. Причем если на заре века тон в художественных поисках задавал Париж, куда все беспрерывно ездили, то в 20-е годы многие чехи испытывали очевидное влияние русских формалистов. Но если классик чешского авангарда Франтишек Купка представлен ранним полотном «Норвежское видение», то Йозеф Чапек (1887–1945) – сразу тремя. «Проститутка» 1917 года еще отмечена тем флером эротичного, что после ар нуво надолго окутал собою европейские галереи, но два его полотна 30-х годов отмечены более простыми на первый взгляд, линиями. Брат Карела Чапена не только рисовал, но и сам был первоклассным литератором, критиком, до Первой мировой войны издавал один из важнейших для чешской истории журналов по искусству, организовывал разные арт-группы. После смерти брата он отказался уехать в эмиграцию, и последние шесть лет жизни провел в концлагерях, где и умер в апреле 1945 года.
Выставка завершается работами конца ХХ века, в том числе «Коллажем» Иржи Колара (1914–2002). За оппозиционные взгляды автора арестовали еще в 1953 году, четверть с лишним века спустя он был вынужден эмигрировать в Париж, но его всемирная слава связана все же с искусством, а не с политикой (умирать он вернулся в Прагу). Так век замкнулся: от Мухи, уехавшего из Парижа, к Колару, в Париж эмигрировавшему и тоже вернувшемуся домой. Столетие прошло с близкими по духу эпиграфом и постскриптумом, но плохо им соответствовавшим содержанием.
