Узор пера плюс яркость кисти

17 октября – 4 ноября в Музее Востока выставка «Танец пера и чернил. Современное искусство Ближнего Востока».

Услышав сочетание «танец пера и чернил», в первую очередь думаешь о восточной каллиграфии. И верно, что так. Только на этот раз она не японская, не китайская. Она арабская. И это не чистая каллиграфия, а живопись, созданная по ее мотивам. Варианты начертания позволяют каллиграфу не писать, а изображать текст. В странах Ближнего Востока – Ливии, Алжире, Иране, Тунисе, Бейруте и Палестине – каллиграфию тоже издревле считают первейшим из искусств. Теперь оно вдохновляет на подвиг художников новой волны. Заместитель директора Татьяна Метакса призналась: такой масштабной выставки арабской живописи стены музея не видывали. Выставка включила в себя 39 работ ведущих художников: Али Омара Эрмеса, Мохаммада Ихсай, Нджа Махдауи, Рашида Кораиши, Малихе Афнан и Этель Аднан.

На желто-зеленом, болотистом фоне стремит свой полет изогнутая «п». Но это, конечно, арабская буква. С двух сторон соседствуют квадратики, напоминающие горящие окна. Где-то промеж них витают абзацы причудливой арабской вязи. Эта картина Али Омара Эрмеса называется «Повторяющиеся формы». Вглядишься в золотистое безумие другой композиции, словно испещренной оранжевыми девятками, и вновь видишь мелкие убористые куски текста. Буквы арабского алфавита – основа живописи Эрмеса. Его потрясают их формы. По образованию он каллиграф, но, беря в руки кисть, расширяет и акцентирует свои возможности в области динамики и цвета. Сам Эрмес считает, что занимается поэзией. Цель ее – передача именно художественных смыслов. Поэтому, чтя Коран, он не использует в картинах священные тексты.

Кроме Эрмеса на открытие выставки прибыли ее куратор, мировой эксперт в области современного ближневосточного искусства г-жа Роуз Исса, а также художник Нджа Махдауи. Живописец родился в Тунисе и говорит по-французски. Он выпускник Академии искусств Св. Андреа в Риме и Школы Лувра. Нынешнюю выставку арабской живописи он видит как широкую панораму ближневосточного искусства. В целом он не разделяет искусство по национальному признаку. И русский, и арабский художник – это творец. Свое искусство он называет актом культурной политики, в котором большое место занимает пластика буквы. Арабский живописец чтит русский авангард, особенно Василия Кандинского.

Безусловно, в абстрактной каллиграфической живописи арабов силен декоративно-прикладной формат. Особенно ярко это иллюстрируют работы Рашида Кораиши. На больших квадратных керамических блюдах наблюдателю (а может, вкушающему пищу?) открывается целый мир. Современные политические тексты соседствуют со знаками – крестами, кругами, шифрами, а также идеограммами, изображающими людей, животных и предметы быта. Чем-то это напоминает древние наскальные надписи. Персиянка Малихе Афнан, наоборот, создает «чистое искусство» – художественные инсталляции, в которых тексты тщательно задрапированы газовой материей. Идея картин под названиями «Завуалированная меланхолия» или «Завуалированные намерения» связаны с концепцией тайного смысла языка. У выставки арабской живописи он тоже есть. Она призвана убедить нас, чтобы мы не переплетали понятия ислама и терроризма.