Человек-эпоха

Внутренний монолог должен идти постоянно.
Фото Григория Тамбулова (НГ-фото)

– Игорь Леонидович, вы где-нибудь преподаете?

– Только дома самому себе. Нынешняя страсть к «звездизму» приводит в профессию, на экран, людей случайных, не обладающих артистизмом, умением общаться и правильно говорить по-русски. Можно ли за год обучить такого индивида профессиональному мастерству и подписать ему диплом? У меня не поднимается рука.

– Позиция ваша понятна. Я другого не понимаю – почему современным телевидением не востребованы суперпрофессионалы прошлых лет? Ведь никуда не делись ни голос, ни умение Виктора Балашова, Юрия Ковеленова, Игоря Кириллова, Азы Лихитченко?

– Что я могу вам сказать – я тоже этого не понимаю. Наверное, считается, что мы свое отработали, идут следующие поколения┘

– Это было бы справедливо, если бы представители следующих поколений превзошли «ваших» в мастерстве, – увы, не превзошли.

– Я не хочу критиковать современное телевидение.

– Неужели оно вам нравится?!

– Зачем задавать такие вопросы? Оно мне и нравится, и не нравится, но оно очень точно соответствует тому времени и той жизни, которую мы с вами проживаем. На современном телевидении есть яркие личности. Уход Леонида Парфенова – для меня просто трагедия. В нем есть не только необходимый артистизм, но и интеллект, знания, вкус, чувство меры┘ То, что он делал на экране, близко к идеалу телевизионного ведущего. Не стану разбирать его творчество, скажу только: это один из самых ярких и нужных телевидению людей.

– Что категорически нельзя делать ведущему в кадре?

– Врать нельзя. Телевидение – это искусство средних и крупных планов, а камера – это даже не увеличительное стекло, это рентген. Ведущему надо давать свою оценку показываемого – интонационно, мимически, но не назидать. Чувствовать, что зритель смотрит и слушает его, хотеть поделиться со зрителем. Подтекст должен быть очень четким – «Я считаю, это прискорбно – а как вы думаете? Я считаю, это радостно – а как вы считаете?». Этот внутренний монолог должен идти постоянно. Когда торопливо прочитывается текст на телесуфлере, когда нет индивидуального отношения ведущего к событиям, о которых он сообщает, – пропадает человеческое, связь со зрителем пропадает. Ведь если ведущий естественен и убедителен – он становится другом, членом семьи. Помните в «Пяти вечерах» – люди идут к соседям посмотреть по телевизору Валечку и Ниночку.

– Подумать только – вы пришли на Шаболовку полвека назад!

– Да, в 57-м – во времена хрущевской оттепели. Тогда там было четыре диктора: Валя – Валечка – Леонтьева, Нина – Ниночка – Кондратова, Аня Шилова, Люся Соколова; я пришел пятым. Я тогда даже задумывался: а мужская ли это профессия? В то время телевидение считалось как бы второсортным – на первом месте стояли газеты, на втором – радио, и только на третьем – мы. В телевидении видели всего лишь техническое средство для передачи чего-либо на расстояние. Много-много прошло лет, прежде чем телевидение было признано искусством┘ Поначалу я делал все: читал последние известия, рассказывал что-то музыкальное, вел детскую передачу, а потом опять читал новости – и все это в один вечер. Моя великая учительница Ольга Сергеевна Высоцкая помогла мне понять, что нельзя быть на телеэкране всеядным, что специализация на ТВ необходима.

– Помнится, в поздние советские времена уже соблюдалась четкая градация: вы вели главную информационно-политическую программу страны «Время», и, кроме репортажей с Красной площади (и «Голубых огоньков», куда вас допускали, видимо, за всенародную любовь), вряд ли вас можно было увидеть в каком-либо другом жанре.

– За такой большой срок всякие случались изменения, бывали и исключения – в 72-м году мы с Анной Шатиловой вели передачу «Всесоюзный конкурс народного творчества», отчасти схожую с нынешней передачей «Минуты славы» на Первом канале. Помимо своей непосредственной задачи, поиска талантов, конкурс делал великое дело – сближал людей, приезжающих со всех концов страны, укреплял дружбу народов, как ни пафосно это звучит. Что касается градации – в свое время многие наши телевизионные находки были перенесены господином Тернером на Си-эн-эн, там до сих пор соблюдается четкое разделение: дикторы – это дикторы, ведущие – это ведущие, репортеры – это репортеры.

– Вы 30 лет вели программу «Время» – такой ли официозной она была, как принято считать? И таким ли уж скучным было советское телевидение?

– «Время» появилось в 68-м году прошлого века. Причем первые две недели на нем работали журналисты, но с текстами они справлялись неважно, особенно с сообщениями ТАСС, – и их заменили на дикторов. Информационная работа на ТВ – сложный жанр. Несмотря на недостатки и особенности того времени, программа была хорошей. Она была документом – информация для нее проверялась и перепроверялась. Много лет я был еще и руководителем нашей дикторской группы. Никто из нас не считал себя звездой: мы понимали, что нас знают из-за специфики нашей работы – частого появления на экране, и что вокруг полно намного более талантливых людей, они просто вне экрана. Мы работали не на Кремль, а на народ, и народ это ценил – мы получали мешки писем с замечаниями, кстати, очень точными, с недовольствами, восторгами, предложениями. Эти письма играли для нас роль рейтинга – если пришло много писем, значит, передача состоялась. Если мало – ее надо или снимать, или переделывать. Работа во «Времени» аукнулась мне в 90-х, когда меня пригласили в «ВИД». Я появился на экране в непривычном полудомашнем виде, в свитере, рассказывал о книгах и, как мне казалось, делал нужное дело – служил мостиком между поколениями. Представители среднего и старшего возраста меня не поняли, меня полгода честили в прессе┘ То был самый тяжелый период за всю мою телевизионную биографию.

Особенный расцвет художественного творчества на телевидении пришелся на 70-е годы: в крупнейшем творческом объединении «Экран» снимались художественные, документальные, музыкальные фильмы – даже мультфильм про кота Леопольда сделан там. Каждый понедельник по ТВ шел показ лучших спектаклей страны: помню «Царя Эдипа» из Тбилиси с великолепным Хоравой, у меня был подстрочник перевода, но он так играл, что через какое-то время я стал понимать грузинский язык! Очень сильной – и полезной по результату – в советские годы была редакция учебных программ.

– Если бы появилась такая возможность, что бы вы сегодня сказали с экрана?

– Если о телевидении – оно должно не только развлекать, но и воспитывать подрастающее поколение. Каждый, кто работает на экране, должен выработать свою индивидуальную систему подготовки к съемке. Если о жизни – американизация, которую принесла третья русская революция, привела к тому, что герои страны преданы забвению. Уже не все дети знают имя Гагарина, не говоря уже про Папанина, Чкалова или Гастелло. Тяжелый момент, но, я думаю, мы его переживем, и у нас опять появятся свои Ключевские и Карамзины, которые восстановят правду истории. Они появятся! Россия не раз восставала из пепла – и восстанет вновь. И вновь мы будем жить в большой дружной семье народов!