Алексей Мокроусов
Дочь великого князя Павла Александровича Натали Палей. Браслет из бриллиантов и горного хрусталя. Около 1930 г.
Фото предоставлено организаторами
Открытие в Успенской звоннице Московского Кремля выставки «Cartier. Инновации ХХ века» выглядит событием столь же естественным, сколь и необычным. Естественным, поскольку ювелирные коллекции кремлевских музеев допускают любое вторжение ювелирных классиков. Необычным – потому что «действующих» ювелиров в Кремль пока что не пускали, но и коммерческой составляющей в этой выставке нет. Она проводится на партнерских условиях Кремлем и французской стороной.
Многое начинает проясняться, когда узнаешь историю проекта. Все экспонаты предоставлены частным парижским музеем Cartier. Созданный лишь четверть века назад, он практически неизвестен широкой публике, поскольку для нее закрыт. Отдельные экспонаты приглашаются на международные экспозиции (несколько лет назад в Мюнхене, например, показали большую парную выставку «Фаберже – Cartier»), а в последние годы нью-йоркский Метрополитен, Британский музей в Лондоне и еще несколько крупнейших музеев мира посвятили этой парижской фирме отдельные ретроспективы. У истоков всемирного путешествия алмазно-платиновых и рубиново-бриллиантовых браслетов и брошей, часов и ожерелий, а также набросков и эскизов был и питерский Эрмитаж: там Cartier отметился еще 15 лет назад.
Нынешнюю выставку для Москвы готовил русский куратор – Лариса Пешехонова. Она отобрала работы столь же разные, сколь и знаменитые – ведь фирма последние годы старательно собирает по аукционам или выкупает напрямую у владельцев проданные им раньше вещи. Поскольку все они пронумерованы, то проследить историю отдельных предметов несложно. И несложно понять, что, например, знаменитое парадное ожерелье сэра Бхупиндры Сингха, махараджи Патиалы, выполненное в 1928 году по специальному заказу, испытало на себе всю тяжесть времени. Чтобы сделать это ожерелье, главный индийский денди 20-х прислал в Париж сундуки (!) с драгоценными камнями и ювелирными украшениями, дабы оправить их в стиле ар деко. В центре состоящего из пяти нитей ожерелья (платина и бриллианты) находился желтый алмаз «Де Бирс».
Когда в 1988 году ожерелье вновь обнаружилось в Лондоне, оно лишилось некоторых камней, в том числе «Де Бирса». Фирма реставрировала ожерелье при помощи циркония и синтетических рубинов, но это не мешает сокровищу махараджи по-прежнему слепить глаза.
Все остальное из привезенного в Москву лишено инвалидного привкуса. Шпага Жана Кокто, созданная по эскизу писателя перед его вступлением во Французскую академию, диадема «Завитки», принадлежавшая бельгийской королеве Елизавете (1910), часы и несессеры в египетском стиле, столь модном в 20-е┘ Особенно хороши вещи, выполненные в свое время для русских заказчиков – великой княгини Марины Павловны, князей Юсуповых, княгини Ольги Палей.
Но самое, быть может, неожиданное в Успенской звоннице – встреча с дягилевскими балетами. И сам Луи Картье, и его сотрудники оказались балетоманами высшей пробы, заходившимися восторгом от танца Нижинского и костюмов Бакста, и этот восторг переплавился и отлился во множество украшений (сам Нижинский, кстати, называл себя «королем сапфиров», так велика была его коллекция колец с камнями от Cartier). Каталог к выставке подробно рассказывает об этой связи театрального и ювелирного миров, а в витринах можно увидеть конкретные воплощения такого влияния. Например, работы, выполненные Шарлем Жако в фирменном «стиле пантеры», или произведения в восточном духе, инспирированные «Шехеразадой».
Отныне ювелирные выставки пропишутся в Кремле надолго. Сейчас ведутся переговоры с еще одним парижским ювелирным домом, чье появление в Успенской звоннице намечено на 2009 год, а всего в ближайшие пять–семь лет москвичей ожидает несколько подобных выставок. Вся надежда, что пауза будет достаточной, чтоб отдохнули глаза.
