Елена Семенова
Рената Литвинова. Естественная, хотя не без органичного кокетства.
Фото Бориса Бабанова (НГ-фото)
Ярко-красный вызывающий рот, белесые волосы на косой пробор, выраженная мимика и жестикуляция, аффектированное придыхание. Как не узнать русскую кинодиву? Это не реальное лицо, даже не роль, это придуманная исподволь защитная маска. Чтобы никто не понял, не разглядел потайной сути. Обозвать жеманством язык не повернется. Недаром говорят: в женщине должна быть загадка. Ренате Литвиновой удается ее синтезировать. На встрече с публикой в клубе «Синефантом» сложнее. Не потому ли на Ренате темные очки? Но вместе с тем справедливо сказать, на людях она иная – естественная, хотя не без органичного кокетства. «Ой, извините, не успела причесаться! О чем моя книга? Да я, честно говоря, сама не читала. Там такие интимные вещи, просто жуть». Зал клуба набит журналистами и поклонниками, ждущими комментариев к книге Литвиновой «Обладать и принадлежать». Но как говорить о нечитаной книге? Рената и ее клубный визирь включают первый фильм режиссера 2000 года «Нет смерти для меня». Логичное сочетание – первая книга, первый фильм┘ Сумерки зала сгущаются, на экране – живые и трепещущие души легендарных женщин-актрис под маской прожитых лет. Нонна Мордюкова, Татьяна Окуневская, Лидия Смирнова, Татьяна Самойлова, Вера Васильева┘ Обрывчатые кадры интервью – как мазки художника-импрессиониста. Как-то скачковато, нескладно, неудобно, маловато сцен из фильмов, но это поначалу. Рената после рассказала, какая допотопная была камера, как тяжко было поладить с пожилым и норовистым оператором. В конце концов даже на мат перешла. Ничего, вроде зауважал┘
Что раздражает в современном кино? Отсутствие смысла – к чему весь сыр-бор? По поводу «Нет смерти для меня» вопрос не встает. Ясно, Рената фрагментарно, на ощупь разгадывает, стучится в былое этих женщин, пытаясь понять свое будущее. Какова она, старость, какова любовь на склоне лет? Какие воспоминания, какие страхи преследуют? Тем более после оглушительного успеха, сопровождавшего актрис в жизни. «А есть у вас сейчас поклонники?» – вопрос к Окуневской. «Во-первых, они мне не нужны, во-вторых, они есть». Широкая беззаботная искристая улыбка. Ни за что не скажешь, что этой женщине под 90. Она обворожительна. Право, Марлен Дитрих вспоминается. Недаром эту женщину назвали секс-символом советского кино. Нонна Мордюкова с ее глубоким тягучим взором. Превознося казацкую красоту Быстрицкой, замечает: «Не целуется казачка. Неправда это. Зато как взглянет – словно мед прольет». В перерывах интервью – текст Ренаты. Слова его точны, достаточно отшелушить смысл от рисованного имиджа. И смысл трагичен. Эти женщины нескрываемо хотят – любви, мужей, ролей, детей┘ Рената призналась: было много злословия, его она опустила, не хотелось давать на экран. Что-то недосовершилось, не вытанцевалось в судьбе┘ И эту боль Литвиновой удается вытянуть. После показа – разговор с прессой, затем Ренате якобы на съемки. Что за съемки, она скрывает: «А может, у меня личная жизнь, свидание». Народ рвет друг у друга микрофон – признания в обожании, любви и, конечно, вопросы. «Вы боитесь старости, лишений?» – «Нет, точно скажу вам, не боюсь даже оказаться на койке, которая приткнута в коридоре дешевой больницы». – «А вы поехали бы на такую встречу со зрителями в глубинку, во Владивосток?» – «Просто так не поехала бы. Вот если бы какой-то человек увлек...» – «Кто вы больше, режиссер или актриса?» – «Нет, я не актриса, это точно». Рената подписывает подарочные книги. «Почему в фильме при близком плане изображение «плывет»?» – «Ну вот какие вы, мужчины, непонятливые┘ Женщине этого не нужно объяснять». – «Были ли пикантные моменты, когда актрисы без предупреждения оказывались в кадре?» – «Нет, я этого не допускала, потому что не хотела, чтобы так поступили со мной». И, пожалуй, наиболее выразительное: «Есть ли что-то такое, что вы хотели бы сделать, но не удается?» – «Нет. Может, это вас удивит, но такого нет».
