Адекватная память / Антракт / Независимая газета

тарковский, цдл, абдрашитов, гуэрра Андрей Андреевич Тарковский.
Фото Арсения Несходимова (НГ-фото)

4 апреля Андрею Тарковскому исполнилось бы 75 лет.

Много уже сказано и написано о том, что было бы, не уйди мастер из жизни рано, будь он сейчас с нами.

В минувшую среду память режиссера почтили и в ЦДЛ. События развивались прямо по Тарковскому. У него часто в кадре огонь.

Вот и в Доме литераторов, едва все собрались, вдруг запахло дымом. Обошлось. Обслуживающий персонал пошумел да и утих.

Запах нечаянного пламени, что просочился откуда-то из подвала, тоже быстро улетучился.

Все успокоились, начали мероприятие. О непознанном и непознаваемом гении говорили со сцены позже.

Начали же, как водится, с пресс-конференции.

Выступал президент Международного фонда имени Андрея Тарковского, сын режиссера Андрей Андреевич Тарковский.

«Зрители Тарковского – это не социальные классы и прослойки, не киноманы и интеллектуалы, это отдельные и очень разные люди, душевные струны которых настроены на его лад. Для многих Тарковский – уже легенда, миф. А у него очень живое, очень современное искусство», – сказал Тарковский-младший.

Он рассказал также, что пропагандируют творчество его отца в стране катастрофически мало, и представил собравшимся проект под названием «Андрей Тарковский. XXI век».

Чтобы исправить положение, предлагается следующая программа: организовать показ отреставрированных фильмокопий картин Тарковского в регионах, поскольку до сих пор они идут только в Москве и только в Доме кино; собрать и показать людям все созданные документальные ленты о нем; устроить ретроспективу фильмов отечественных режиссеров, которым отдавал предпочтение Тарковский, а также любимых им Брессона, Бергмана, Куросавы, Мидзогути; подготовить серию чтецких, музыкальных программ, лекций и дискуссий, которые тоже пройдут по всей стране; просвещать, в частности, молодое поколение, которое о Тарковском сейчас вообще мало что знает. А он, между прочим, говорил, что «снимает кино для пятнадцатилетних», имея в виду, что поистине художественное понятно и младенцу.

Также Андрей Тарковский-младший сообщил, что фондом подготовлены к изданию книги «Андрей Тарковский. Мартиролог» и «Андрей Тарковский. Изданные тексты 1962–1982». В 2008 году должны выйти в свет комментарии к «Мартирологу» и «Ранние рассказы». В 2009-м будут изданы «Студенческие работы», «Каток и скрипка», а также «Иваново детство».

«По-прежнему нет пророка в своем отечестве, – сказал Тарковский-младший. – Мы привыкли любить творчество Тарковского, однако на Западе его знают гораздо лучше, чем в нашей стране».

Высказывались гости: «Мое восприятие искусства Тарковского началось, безусловно, с «Иванова детства», – поделился с «НГ» Вадим Абдрашитов. – Считаю, что по силе, эмоциям, экспрессии, по мощи выразительных средств этому фильму нет равных ни в нашем, ни в зарубежном кинематографе».

Василий Павлович Аксенов, выйдя на сцену, выстроил свои воспоминания в духе Тарковского – живописными картинами. Долго описывал он расклеванного погибшего лебедя, которого видели они однажды вместе, как поразил тогда же Тарковского особый цвет заката. Близость духа – живописными мазками.

Выступление режиссера Константина Лопушанского было более идейно, он сказал: то, что Тарковского сейчас нет с нами, – это закономерно, его трудно сейчас представить в нашей странной действительности. И больше того, уровень нашего отечественного кинематографа наверняка оскорбил бы его вкус, заставил бы страдать душу.

А потом появился Тонино Гуэрра. Видеозапись. Знаменитый итальянец шутил сначала. Сожалел, что не может быть сейчас в России, на родине Андрея, а потом вдруг стал серьезен и поведал публике следующее: «То, что Андрей стремился сбежать из России, – неправда. Он говорил мне: «Знаешь, Тонино, я люблю твою Италию, но она не доходит мне до уровня носа, а Россия владеет мною всем. С головой».

Среди присутствовавших в этот вечер в Центральном доме литераторов были замечены также Александр Калягин, Александр Журбин и Ирина Гинзбург, Александр Митта, Кирилл Разлогов, президент Интернационального института Андрея Тарковского Чарльз Брант.

Он говорил, что Андрей Тарковский очень популярен среди студентов на Западе, его вообще очень хорошо знают все, кто хоть сколько-нибудь интересуется кинематографом и искусством вообще. Знаковый фильм для западного зрителя – это, конечно, «Андрей Рублев».

«Знаете, – рассказывала президент фонда «Белый день» Мария Чугунова, – после фильма «Иваново детство» Тарковский получил письмо от заключенного, где тот писал, что у него было такое же детство, как у Ивана, и что жизнь его сложилась бы совсем иначе, если бы он раньше увидел этот фильм. Долгое время Андрей Арсеньевич приводил это письмо в пример, если его упрекали в излишнем интеллектуализме или эстетстве.

Он цитировал его всякий раз до тех пор, пока не появился рассказ об уборщице, которая прервала как-то многочасовую дискуссию о фильме «Зеркало» в одном из научно-исследовательских институтов Москвы коротким и ясным изложением смысла картины. Неизвестно доподлинно, существовало ли на самом деле то письмо от заключенного, имел ли место в реальности тот случай с уборщицей. Известно только, что Тарковский знал: он снимает не для узкой группы высоколобых киноманов. У него есть «неподходящий» зритель.

По словам кинокритика Андрея Шемякина, когда в 1971 году у Тарковского вырывается к зрителям «Андрей Рублев», по поводу фильма начинается не столько прямая полемика, сколько полемически осваивается для постановки старых-новых вопросов сам материал фильма. В том же 1971-м на долгожданного «Рублева» идут даже школьники, и целыми классами (в моей 14-й московской английской спецшколе, по крайней мере, это было, называлось «культпоход»). Общественное мнение еще не может (а уже хочет ли?) выразить себя в полной мере, но зато идет интенсивный личный обмен, частично зафиксированный в личной переписке.

Вспоминает поэт Ирина Гинзбург: «Мы жили в одном подъезде с Арсением Тарковским, очень тесно общались, поскольку жена его Татьяна была переводчицей – коллегой моего отца Льва Гинзбурга. Помню, как Арсений Тарковский подарил мне мячик, мы в него вместе играли. Он был важным человеком в жизни Андрея. Но чувствовалось, что в отношениях что-то пропущено. Мое главное впечатление от кинематографа Андрея – фильм «Зеркало» – это созвучие моего понимания жизни и его. Помню, как приехал в 1986 году фильм «Жертвоприношение». Было дикое столпотворение, приехал весь свет. Было приятно. В Союзе его тогда еще не показывали. Самого Тарковского видела буквально пару раз. Знала его жену Ларису. Помню, как она мучилась, ожидая разрешения на выезд за границу к Андрею. Как переживала, чтобы выпустили сына.

Арсений же Тарковский не особенно был горд и нечасто говорил о сыне. Нет, этого не было. Но было ясно, что между ними особая внутренняя связь, когда он о нем заговаривал хотя бы вскользь, интонация довольного мэтра слышалась, но особого тепла или восторга я не слышала, знаете, как бывает, гордятся своими гениальными детьми родители».