Вероника Чернышева
Нешуточные страсти. Альберт Филозов неузнаваем в гриме.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
Респект Иосифу Райхельгаузу – в Международный день театра решили не говорить о нем, а спеть.
Что само по себе есть концепция. В общем, к своему профессиональному празднику люди из «Современной пьесы» решили приурочить свой традиционный клубный день.
«Все поют» – было написано вместо афиш. Худрук по своему обыкновению концепцию объяснять не стал – вечер вообще не был многословным, хотя, по всему, и мог бы быть – Международный день театра совпал с 18-летием «Школы современной пьесы». Слов никаких поздравительных никто не говорил – все просто самовыражались, условие одно – вокальным путем. И тут уж – кто как может и кто во что горазд.
В одну программу импровизированно сверстались солистки «Геликон-оперы» и безголосые волонтеры. Прелесть абсолютной непредсказуемости. Был даже хор монтировщиков и работников сцены. Справедливости ради надо отметить, что они оказались куда более музыкальными, нежели, например, суворовцы. Кадетский корпус в составе пятнадцати человек исполнил, слегка детонируя, «Ой, то не вечер, то не вечер», а затем еще что-то патриотическое. После чего сообща решили: всяк, вступающий на сцену, поет строго одну песню. Исключение сделали для фольклорного ансамбля «Ромода». И не зря. Под их плясовую, записанную у старообрядцев Сибири, едва не пошли в пляс все.
Немного удручали в музыкальном плане инвесторы театра – от них выступали директора по связям с общественностью. И школьники, фальшиво, но, правда, с душой исполнившие что-то из репертуара Вячеслава Бутусова.
Однако снисходительные и терпеливые были вознаграждены мастерством других выступавших. (Сказано – все поют, значит, все!) Выяснилось, например, что ведущая и продюсер Татьяна Пушкина есть не просто в меру симпатичная и талантливая телеперсона, а еще и блистательная исполнительница лагерного шансона. «А ты хохочешь, ты все хохочешь. Кто-то снял тебя в полный рост, хороводишься, с кем захочешь, за семь тысяч отсюда верст», – спела она с редкой для благообразной столичной дамы наполненностью смыслом и душевным надломом.
Много других неочевидных вещей вскрылось за этот вечер. Например, Вениамин Смехов скромно заявил, что петь не приспособлен: «В фильме про Боярского и трех мушкетеров за меня поют другие люди». И тут же, в качестве компенсации, блистательно исполнил на фортепиано вариации на тему «Подмосковные вечера», а затем уже без аккомпанемента напел песенку, которую якобы сочинил в далеком юношестве Петр Фоменко. Песня милая, про любовь. Но, по словам Смехова, Петр Наумович всегда стесняется, краснеет и грозит убить, если кто-то неверным голосом решит вдруг напомнить ему о существовании рожденного когда-то шедевра. Оказалось также, что не умерла трогательная в своей скромности и простоте профессия инженера. Так же скромен и прост был вокалист в сером костюме. Только после того, как инженер удалился, Иосиф Райхельгауз сообщил публике, что это был главный инженер РАО «ЕЭС» и член совета директоров Борис Вайнзихер. Затем появилась на сцене женщина из Египта – балерина, актриса, режиссер. «Геба!» – возвестил Иосиф Райхельгауз. Зазвучала восточная музыка. Плавно выдвинулась на сцену Геба, позвякивая пайетками на шифоновом наряде. «Танец живота будет, как думаешь? – перешептывались в темноте два профиля. – А я говорила тебе: надо брать бинокль!»
И долго-долго длился вечер. «Через три часа сделаем еще один перерыв», – пошутил худрук, сам, кстати, тоже спевший весьма и весьма достойно стихи Михаила Светлова, положенные на музыку Анатолия Васильева.
Всех, кто после окончания еще мешкал в коридорах, Иосиф Райхельгауз приглашал на грядущую премьеру: «Скоро выпускаем спектакль по Улицкой «Русское варенье». Помните у Чехова: «Рецепт варенья-то утрачен»? Так вот Улицкая его нашла». Это парафраз Чехова.
На вопрос, есть ли у него самая любимая байка про театр, Райхельгауз ответил: «Вот вы сейчас спросили, и передо мной проносится все. Расскажу ту, которая не вошла в мою книгу. Как-то мы заменили акунинскую «Чайку» на обыкновенную чеховскую. Сообщили публике: так, мол, и так. Билеты никто, естественно, не сдал. Ну Чехов так Чехов. Однако двое все-таки покинули театр, и наш администратор слышал следующий текст: «Нет-нет, сдаем билеты однозначно. Пришли же на Акунина... А Чехова можно посмотреть и в другом месте гораздо дешевле!»
