Жаждущим славы

Ирина Апексимова: «Иногда ожидание более плодотворно, чем работа».
Фото Арсения Несходимова (НГ-фото)

Ирина Апексимова родилась в Волгограде. В Школу-студию МХАТ поступила с третьего раза, на курс к Олегу Табакову. Затем, десять лет проработав во МХАТе им. А.П.Чехова, в 2000 году оттуда уволилась. В том же году создала собственное театральное агентство «БалАст». Снималась в известных российских сериалах, работала с такими кинорежиссерами, как Филипп Нойс и Жан-Люк Годар (в фильме последнего сыграла Анну Каренину). Ее последняя громкая театральная работа – роль Шарлотты в спектакле Эймунтаса Някрошюса «Вишневый сад».

– Ирина, почему вы ушли из МХТ?

– Мне неинтересно работать в труппе. Я отравлена свободой. Бывает, зовут играть в антрепризы. Но их качество меня не устраивает.

– Вы популярны. Это как-то тешит ваше самолюбие?

– Есть много актеров, неизвестных широкой публике. Но они – реализовались, сыграв то, что позволило им и самовыразиться, и сделать в профессии шаг вперед. Меня, конечно, радует довольно широкая популярность. Но совершенно не удовлетворяет то, что я делаю в профессии. Хорошо, если бы меня знали по роли Федры. Менее приятно, что меня знают по телесериалу «Слепой», хотя и за это большое спасибо. У кого-то и этого нет в судьбе.

– А так ли важно сыграть Федру или Раневскую?

– Если актер хочет творчески реализоваться – важно. Другое дело, что внутреннее горение, жажда полноценного творчества – нужно не всем. Кого-то устраивает быстрая и легкая известность. «Засветился» в сериале, узнают на улице – вот и состоялся как артист.

– Вы играли Шарлотту в спектакле Някрошюса «Вишневый сад». Насколько вам близка эта чеховская героиня-клоунесса?

– Абсолютно не близка. Я играла концепцию, предложенную Някрошюсом: Шарлотта – одинокий, всем чуждый и ненужный человек, которого никто и никогда не замечает. Она играет сама с собой, и никто даже не пытается ей подыграть. Она, как Фирс. Таких людей никто в упор не видит.

– Вы сами ушли из спектакля?

– Да. Някрошюс, безусловно, – гений. Странный. Сумасшедший. Но, как выяснилось, – не мой режиссер.

– Появился ли в вашей жизни другой, не менее интересный проект?

– Пока нет. Но иногда ожидание более плодотворно, чем работа в спектакле, который тебя до конца не удовлетворяет. Страшно другое: ощущение, что ты все сделала. Уж лучше быть в чем-то нереализованной, чем ощущать, что твоя жизненная программа выполнена.

– Вы не только актриса, но и продюсер.

– Да, у меня есть небольшое помещение, которое называется красивым западным словом «офис». Там находится «Продюсерский центр Ирины Апексимовой». Это частная компания, существующая на мои собственные деньги.

– Вам удалось раскрутить каких-то актеров?

– Я не ставила перед собой цель кого-то раскручивать. Я создавала продюсерскую компанию для себя; чтобы иметь возможность играть то, что я хочу. За пять лет создано четыре спектакля, которые мы успешно играем.

– Нет ли у вас желания сделать что-то за пределами профессии? Например, открыть магазин?

– Ой, я бы с удовольствием ресторан открыла! Но как-нибудь потом (смеется), потому что на сегодняшний день мне физиологически необходимо выходить на сцену хотя бы пять раз в неделю. Если плюс к этому я смогу иметь свой ресторан или бутик – отлично! Но опять-таки: как я могу открыть бутик? Должен прийти человек и сказать: «Ирина, вот деньги, мы под ваше имя открываем магазин. Вы – его креативный директор!» Но где такой человек? Где деньги? У меня нет средств, чтобы снять угол Петровки в аренду!

– А снять угол чуть дальше под имя «Ирина Апексимова»?

– Значит, надо идти и кому-то себя предлагать, чего я категорически не люблю и не умею. Вывод прост: пока я сама не накоплю нужное количество денег – бутика или ресторана у меня не будет.

– То есть ваш жизненный принцип – «Все сама!»?

– Практика доказывает: если хочешь, чтобы это или то было сделано, – сделай сама. Иначе не будет ничего. И ждать, пока появится благородный спонсор моих желаний, – глупо.

– Вы категоричны.

– А зачем самой себе говорить неправду? Зачем превращать жизнь в утопию?

– Закулисный мир – это мир интриг, зависти. Надо уметь вести нечестную игру, чтобы выжить.

– Мне кажется, что во мне остался здоровый идиотизм, который помогает существовать честно и не участвовать в грязных играх. Я их не вижу – и слава Богу┘ Представьте себе, я – идиотка! Абсолютно бестолковая в закулисных играх. Я что-то могу подозревать, но мне это настолько мешает жить и творить, что я предпочитаю откинуть подозрения в сторону и существовать с открытым забралом.

– Насколько интеллигентность, деликатность мешают в актерской профессии?

– По большому счету, это качество в нашей жизни абсолютно никому не нужно! Интеллигентный человек – так заведено свыше – заранее проигравший. Но этот проигрыш – всегда следствие грандиозных духовных и душевных побед. Оценить их могут единицы┘ Но мне приятнее ориентироваться в жизни на этот маленький клан «болельщиков» интеллигентности и интеллигенции, чем на толпы поклонников победы любым путем. Да что я говорю?! Интеллигентным человеком стоит быть только ради себя. Интеллигентность – это в первую очередь договор с самим собой.

– Как часто вы нарушаете договор с собой?

– За всю свою жизнь я это сделала пару раз (щелкает пальцами). Долго мучилась┘ Но были и другие случаи: я вела себя честно в довольно сложных ситуациях. Мне все твердили: «Ира, ты себе могилу роешь». Но я поступала по-своему. И в итоге – фартило, понимаете? Я выигрывала, причем в честной игре! Может быть, это мне всего лишь казалось, в силу моего идиотизма?! (Смеется.)

– Вы что-нибудь коллекционируете?

– Нет. Копить во всех смыслах этого слова неинтересно. Не понимаю – зачем? Если есть деньги – спускаю все до копейки!

– Вы любите шопинг?

– Нет. Если нужно купить сапоги – иду и покупаю.

– Ваша дочь Даша может попросить, чтобы вы ей купили очень дорогую вещь?

– Может, и я, как правило, ей не отказываю. Но если возможности нет – я ей так и говорю. На этом разговор заканчивается. Она меня понимает.

– А если дочь захочет поступать на актерский факультет, вы пойдете за нее просить?

– Пойду. Более того, я буду делать «под нее» спектакли, если к тому времени продолжу этим заниматься.

– Это честная игра?

– Вполне. Животные-родители должны защищать своих животных-детей. Это закон природы! И если есть возможность помочь дочери в профессии – чего у меня не было, мне никто не помогал, и я знаю, как непросто начинать с фамилии, которую никто не запоминает, – почему бы и не помочь? Почему бы не избавить ее от безумных трудностей, связанных с тем, чтобы пробиваться куда-то? На это уходит масса времени, в течение которого ломаются судьбы.

– Вы сравнили свой материнский инстинкт с животным. Почему-то мне кажется, что мужчины-папы ни за что не назовут отцовский долг – инстинктом.

– Мужчины так же относятся к детям, как и матери. Другое дело, что женщины более бесстрашны и менее кокетливы для того, чтобы признаться в своих истинных чувствах (смеется). А мужчины – организация более тонкая. И для них словосочетание «животный инстинкт» звучит грубо!

– Вы считаете, пришло время говорить о мужском кокетстве?

– Как показывает жизнь – времена изменились. А вместе с ними и нравы. Кокетство мужчин сегодня даст фору кокетству женщин!

– Что еще изменилось в людях за последние пятнадцать лет?

– (Закуривает.) Напуганные все какие-то стали. И мелкие. Люди много суетятся, мало уделяют внимания глубоким душевным чувствам┘ Да и не до них: трудности в зарабатывании денег; непонятно, что будет завтра, какой будет политический климат и как он повлияет на нас. Получить квартиру стало нереально, построить дачу рядовому гражданину – тоже нереально┘ Я полностью уверилась в словах Маркса, что «бытие определяет сознание». Бесконечные трудности при полном отсутствии какой-либо романтической идеологии не позволяют личности развиваться, что-то читать, двигаться вперед, расширять границы сознания┘

– Вы ностальгируете по СССР?

– Мое детство прошло в советской стране. Мне было хорошо. И я, как все, ностальгирую по времени, когда и солнце светило чаще, и грибы не росли в декабре (смеется).

– В начале разговора вы сказали, что не до конца реализовались в профессии. Означает ли это, что вы несчастливы?

– Вот не так давно мы играли в Екатеринбурге – зал ревел от восторга. В тот момент я была счастлива на все сто! Счастье – явление мимолетное! Оно длится одну, три секунды┘ Но я солгу, если скажу, что несчастна. Сегодня – хуже, завтра – лучше. Так устроен мой мир. И мне в нем вполне уютно и комфортно. Бывает, что впадаю в депрессии. Но не позволяю себе в таком состоянии существовать долго! Депрессия – непродуктивная вещь!