Елена Кутловская
Дарья Мороз: «Есть маски, которые мы надеваем...»
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
Несколько лет назад о Даше Мороз писали как о девочке из счастливой семьи, где папа – режиссер и продюсер Юрий Мороз, а мама – замечательная актриса Марина Левтова. Но произошло несчастье: Марина Левтова, катаясь на снегоходе, погибла. Сама Даша была в тяжелом состоянии доставлена в больницу, но выжила.
Впервые она появилась в кадре в два с половиной месяца. Сегодня Дарья Мороз – актриса Московского художественного театра им. Чехова. Она блестяще играет самые разные роли: Марианну в «Тартюфе», Настену в «Живи и помни», проститутку Мойдодырку в фильме «Точка».
-На сцене МХТ возобновлен спектакль «Живи и помни» по повести Валентина Распутина, который шел здесь лет 20 назад. Вы играете главную роль, роль Настены. Это ремейк или новая версия?
– Нет, это заново сделанный спектакль. Никаких параллелей с предыдущей постановкой я лично не вижу. Олег Павлович Табаков очень давно хотел, чтобы спектакль был «возрожден» на сцене МХТ. Он влюблен в распутинскую прозу.
– Вы играете сильного человека?
– Я не играю сильного человека. Эта сила возникает при определенных обстоятельствах. Я играю не слабость силы, а силу слабости. Грубо говоря, я играю воробья, который бросается на кошку, защищая своего птенца.
– Настена кончает жизнь самоубийством. На мой взгляд, в случае с вашей героиней самоубийство – это доказательство ее силы.
– Если она и сильная, то потому, что любит. Самоубийство в случае с моим персонажем – ситуативно, так обстоятельства сложились. Когда Настена поняла, что сейчас ее поймают, а значит, поймают и ее любимого – для нее есть только один выход. Кроме того, она уже устала, ее мир рухнул, и в данную секунду она понимает, что если уйдет из жизни – спасет человека, которого любит. То, что она делает, – не самоубийство, нет┘ Это просто любовь.
– Вы играете жертвоприношение?
– Да, наверное┘ Хотя само слово «жертвоприношение» для меня несколько пафосно звучит.
– Практически вся столичная критика, да и сам Распутин считают, что вы играете очень хорошо┘
– Я играю недостаточно хорошо. Я не играю даже половину того, что должна была играть, несмотря на то что иногда этот образ у меня вполне достоверно получается. Я-то знаю, что не всегда происходит стопроцентное погружение в роль, не всегда получается играть «по живому», иногда я повторяюсь┘ Иногда просто не хватает физических сил, иногда не хватает уверенности в себе, не хватает театрального опыта, да и жизненного┘ Очень много чего не хватает. Олег Павлович Табаков, например, много важных моментов подсказал при разборе. Особенно что касается эмоциональных, пиковых кусков роли. И я понимаю: да, это будет правильно, если я смогу сделать то, что он советует; это будет классно, будет настоящий театр. Но из меня это не лезет, потому что для меня, какая я сейчас есть, все, что предлагает делать Олег Павлович, – будет фальшиво. Через год-два, надеюсь, будет органично, но не сейчас. Вообще, Настена – такая роль, к которой нужно идти очень много лет. Там столько еще предстоит открыть┘
– Нужны ли актеру и вам, в частности, советы, которые дают друзья, критики?
– Когда советы дает Табаков – это момент работы. Что касается остальных┘ Есть ряд людей, к которым я, несомненно, прислушиваюсь, но только в том случае, если это дельный совет, который даст возможность найти в роли что-то новое. Кстати, люди профессиональные понимают, что советы давать – дело неблагодарное. Но когда я понимаю, что совет в «ту сторону», – я стопроцентно прислушиваюсь. У актера, который уже энное количество раз сыграл спектакль, взгляд на себя слегка «замыленный», так что взгляд со стороны – полезен. Правда, менять в роли что-то по сути – нельзя. Не получится. Кстати, как бы это ни показалось странным, я после пары очень верных журналистских рецензий добавила некоторые мелочи и даже кое-что изменила. Роль требует точности, поэтому уточнять все мелочи, касающиеся образа, нужно постоянно.
– Вы сыграли несколько ролей в фильмах, где режиссером был ваш отец, Юрий Мороз. Сложно работать на одной площадке с родным человеком?
– Нет, не сложно. Профессиональные отношения и отношения в жизни – папа и дочка – это разные вещи. Когда речь идет о профессии – это одно, когда речь идет о жизни – это другое. Соединение только в том, что существует огромное доверие у него ко мне и у меня к нему. И он знает обо мне больше, чем остальные: что я действительно могу, а что нет.
На съемочной площадке папа для меня «Юрий Палыч». Очень простой пример: в «Точке» мне приходилось раздеваться догола. В обычной ситуации папы и дочки я должна была бы дико застыдиться: «Как же это? Мой папа меня голую увидит?» Но я работаю как артистка, а он – как режиссер. Я ему доверяю и уверена, что плохо он меня не снимет. Я доверяю оператору, с которым он работает. А он доверяет мне как актрисе и знает, что все, что нужно сделать, – я сделаю. Все. Это не жизнь. Это работа.
– У него на вас не «замыленный» взгляд?
– Думаю, нет. Он трезво оценивает мои возможности. У нас в семье вообще принято трезво оценивать друг друга.
– То есть не стоит «говорить друг другу комплименты»?
– Я лично не умею много хвалить. И меня в семье много не хвалят. Говорят: да, хорошо сделала, но можно какие-то вещи сделать лучше. Я считаю, что это правильнее, чем просто хвалить. Чего зря хвалить-то?
– А Даша Мороз в жизни и на сцене – разные люди?
– Абсолютно разные.
– Ваш личный сайт сделан в стиле модерн. Но ни одна ваша роль, и даже то, как вы сейчас одеты, то, как говорите и жестикулируете, не выдает в вас поклонницу этого стиля.
– Потому что мой сайт – просто фантазия. Я придумала его таким, не более того. Но! Есть маски, которые мы надеваем в профессии, на людях. И какому-то ограниченному количеству людей я доступна «настоящая», такая, какая есть, – с моим юмором, с моей добротой, с моими проблемами. Но актерская профессия такова, что если я буду везде одинаковая – я буду никому не интересна. Поэтому мой стиль, или мой путь, таков – особенно в профессии: нужно надеть на себя как можно больше масок. Не стоит повторяться. В одном фильме хорошо быть такой. А в другом фильме – совершенно иной┘ И, слава Богу, жизнь мне дает для перевоплощений много шансов. Я играю очень разные роли, где имею возможность кардинально менять образ визуально и внутренне. Все мои персонажи, за редким исключением, – это мои фантазии┘
– Иначе говоря, вы – это сплошная неправда и в жизни, и на сцене?
– Слово «неправда» – неточное. Я – везде и всюду «я» и не «я». Каждую секунду я фантазирую: и вы видите Дашу Мороз, но одновременно и фантазию на тему – что такое Даша Мороз. Но это не обман. Это просто маски┘
– Вы не боитесь публично говорить об этом?
– Нет. Я перед собой честна. Повторяю: с близкими друзьями я абсолютно открытая, я не человек в маске – и это счастливая возможность. Хотя, когда я в маске – это не означает, что я замкнута, закупорена┘ Я всегда открытая.
– В таком случае, вы слишком уязвимы – в открытые места легко «бить». Не боитесь боли?
– Нет, не боюсь. А чего бояться того, что неминуемо? Всем бывает иногда больно. Просто кому-то больше. Кому-то меньше. Для меня боль – это опыт.
– А можно играть, когда вам больно?
– Играть можно в любом состоянии. Вчера я играла с температурой 39.
– Вы обидчивый человек?
– Нет, но если кто-то попытается это сделать – я буду ставить «блокаду». Меня может по-настоящему обидеть только человек, на которого я очень затрачиваюсь душевно. Но и этого я не боюсь. Жизнь – интересная история, хочется всякого разного┘
– Многие актеры готовы к полной самоотдаче ради профессии. Многие знают, что обрекают себя на одиночество, потому что работа отнимает все силы и на личную жизнь оставляет минимум пространства и времени. Вы готовы к подобному?
– Нет. Я не держусь до такой степени за эту профессию. И вообще, актерская профессия – это о-о-очень зависимая профессия. А я человек, который не желает быть до такой степени зависимым, это не в моем характере. Я люблю быть свободной! Не в смысле свободной от моральных обязательств, а в том смысле, что я должна знать: я всегда имею право на выбор. На данном этапе, я не могу, особенно в театре, делать то, что мне хочется. И┘(задумывается) – это не здорово.
Я уважаю тех актеров, которые играют ради профессии, и она для них всё! Но я – абсолютный эгоист и занимаюсь актерством потому, что мне это сейчас интересно. Это – кайф! Но как только мне станет неинтересно – я развернусь и уйду. Не задумываясь. И никакие амбиции не задержат меня...
Мне кто-то сказал, что я самый амбициозный человек на земле. Это, конечно, не так. Но я понимаю, что в любой профессии, какой бы я ни занималась, я хочу быть как минимум в десятке лучших. Предположим, я стану лучшей в десятке, и мне станет скучно┘ Все! Амбиции к черту! Уйду!
– А если вас не любит зритель?
– Это тоже аргумент... Неужели мне насиловать зрителя своим присутствием на сцене или на экране?! Не хочу, нечестно!
– Если вы ужасно расстроены – можете себе позволить заплакать на улице, перед толпой людей?
– Да, пожалуй.
– Образ «сильной Даши Мороз» будет в таком случае деформирован. Вы продемонстрируете всем, что вы – слабая┘
– «Образ», «слабость» и «демoнстрация» – это все разные вещи. Иной раз плакать на людях – меньшая демонстрация, чем плакать с самой собой, и к образу это не имеет никакого отношения. Я знаю.
– А что вы о себе знаете еще?
– Что я – максималистка, что я – категоричный персонаж.
– Что вы – талантливы?
– И это я знаю! Также я знаю, что у меня не всегда получается играть «нутром», и в таких случаях я нечестна перед зрителем┘ Знаю, что если получается всю роль сыграть по-настоящему┘
– То есть «нутром»?
– Да┘ то в эти моменты абсолютной честности – я счастлива. И если эти моменты исчезнут, то все, что я делаю, будет мертвым и бесполезным.
– Вы не думали о другой профессии?
– Конечно! И если доживу до того момента, когда буду заниматься продюсированием, если до этого дорасту, – вот тогда, пожалуй, будут удовлетворены все мои амбиции!
– А в актерской профессии ваши амбиции не удовлетворены?
– Нет. Пока я не знаю, будут ли передо мной поставлены более серьезные профессиональные задачи. Будут ли у меня другие роли? В актерской профессии можно развиваться только тогда, когда задачи усложняются. И я не знаю, в кого, в итоге, вырасту. Я сейчас на таком этапе, когда не уверена – а надо ли мне все то, что я делаю. У меня переходный период, и, дай Бог, он кончится счастливо. Но сейчас – этап, когда я не очень понимаю, куда иду. Новая ступенька в моей жизни еще не началась. Сейчас ситуация «междуступенья». Это подвешенное состояние не очень приятно. Я зависла – и болтаюсь. Но тем интересней! То ли мне туда пойти, то ли сюда. А, может быть, вообще все послать к черту?! Я не несчастна и не счастлива. Но, как вы понимаете, хорошо бы куда-нибудь «выплыть», в какие-то светлые дали... Я люблю определенность и только тогда ощущаю состояние гармонии. Я люблю точно знать, куда стремлюсь. Но неопределенность не отравляет мне жизнь. Все нормально! Я оптимист.
