Вероника Чернышева
Пригов и Эйнштейн. Новые времена, новые формы.
Фото предоставлено клубом «Синефантом»
«Эйнштейн плохо разбирался в своих чувствах». Это цитата из книги Пола Картера и Роджера Хайфилда «Эйнштейн. Частная жизнь». Звучит точно, как правильный диагноз. Еще он любил хрустящие гусиные шкварки. Его вторая жена Эльза, будучи еще любовницей, посылала их ему в пакетиках по почте. Он уверял, что эти послания трогают его гораздо больше, чем самые прекрасные любовные стихи. Любил театральные эффекты. Например, когда Макс Планк предложил молодому физику Альберту Эйнштейну работу в Берлине, что сулило ученому одновременно и кафедру в Берлинском университете, и членство в Прусской академии наук, и должность директора в Физическом институте кайзера Вильгельма, а также щедрую оплату и при этом свободу от преподавания, то есть возможность заниматься только наукой, – автор теории относительности попросил время на размышление. А потом обещал встретить Планка с прогулки по окрестностям Цюриха и в случае согласия размахивать белым платком.
Эйнштейн сжег перед смертью весь архив со словами: «Миру будет лучше без этих знаний!» Всю до копейки Нобелевскую премию отдал первой жене, как когда-то обещал. Подобное жизнетворчество редко бывает достойно только книги. Оно давно заслуживало театра. И вот недавно композитор Ираида Юсупова представила в московском клубе «Синефантом» медиаоперу «Эйнштейн и Маргарита, или Обретенное в переводе». Личная жизнь Эйнштейна драматургична и вполне ложится на постмодернистскую оперную музыку, сопровождаемую видеоинсталляцией и хорошими стихами вместо либретто. Так, если сказать коротко, выглядит новый жанр – медиаопера. Давно, кстати, развивающийся в Америке, у нас же, как всегда, изобретенный заново в качестве выхода из положения – это удешевленный способ продемонстрировать готовую музыку будущей оперы заинтересованным лицам. Впрочем, все эти обстоятельства знать не обязательно вовсе, ибо то, что показали в «Синефантоме», представляет собой вполне законченное произведение современного искусства. Актуального искусства. А значит, опера, как бы она ни выглядела, – актуальна.
Эйнштейн, что бы о нем ни думали 50 лет спустя после его смерти, – актуален. Теория относительности, несмотря на новые разыскания в этой области, – актуальна. Дмитрий Александрович Пригов, должно быть, актуален в ровно такой же степени, как опера, Эйнштейн и относительность, ибо согласился в этом участвовать. У него на актуальность чутье. Это он там размахивает белым платком. Вернее, мелькает на экране в просторной белой рубахе. Исполняет роль скульптора Коненкова – мужа русской возлюбленной Эйнштейна. Пригов-Коненков лепит в мастерской бюст Эйнштейна из пластилина, потом рубит его топором. Пластилиновый Эйнштейн вязнет на острие топора. Душераздирающая сцена. Говорят, при съемках материала для видеооперы Эйнштейн не пострадал. Его потом слепили заново. Ему бы понравилось. Точно понравилось. И еще: он, наверное, воспротивился бы постановке оперы про свою русскую любовь на сцене Большого театра, воспротивился бы всем условностям классической оперы, ее нелепым неизбежностям и странностям – вроде либретто на цифровой бегущей строке, бархатных костюмов и театрального грима. Сказал бы: «Ну что вы! Оставьте медиаоперу такой, какая она получилась. Прекрасное вышло современное кино с музыкой. Нужным образом прессует смыслы и не расчленяет впечатлений. Оставляет образам цельность».
Там, например, есть гриб атомного взрыва, есть знаменитый портрет Эйнштейна с высунутым языком работы Энди Уорхола. Уорхол здесь еще и Ангел смерти, Эльза явлена зрителю-слушателю в образе Коко Шанель. В какой-то момент появляется призрак первой жены Эйнштейна Милевы Марич-Эйнштейн (ее визуально подменяют Элизабет Шимана и Гала Дали), а еще звучит самый низкий в мире бас Владимира Миллера из Санкт-Петербурга. Им-то и поет Дмитрий Пригов, изображая разъяренного рогоносца. На экране пляшут цифры и формулы, роковая вязь неведомого, таинственные сцепки. Есть Маргарита – русская любовь Эйнштейна. Ей, по замыслу авторов, равны визуальные образы Греты Гарбо, Ингрид Бергман, Лизы Фонсагрив, Джинджер Роджерс и других женщин – сколь символичных, столь и роковых. Согласно мифу, Маргарита Коненкова, блестящая светская львица, которой увлекались Шаляпин и Рахманинов, жена известного скульптора Сергея Коненкова, была шпионкой советской разведки, и славой ядерной державы, по легенде, СССР частично обязан ей. С Эйнштейном они познакомились в мастерской Коненкова.
В опере Маргарита Коненкова, плача, признается немолодому уже возлюбленному в причастности к гнуснейшей из профессий. Он же отвечает, что ее обман не имеет никакого значения. Эйнштейн любит – вот что главное. Кстати, еще об актуальности: если задуматься, что может быть актуальнее проблемы катастрофичности настоящей любви? По сюжету оперы, Эйнштейн, узнав, что возлюбленной нужны его научные тайны, протягивает ей записку с формулами. Она не принимает жертвы, потому что тоже любит. В начале неверна только мужу, в конце – еще и родине. В борьбе чувства с долгом победило чувство. Все относительно, кроме любви.
