Вероника Чернышева
Дорогу лорду Фостеру!
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
Лорд Норман Фостер нравится всем – он и впрямь несказанно обаятелен. Кто-то сравнил его с Зурабом Церетели. Ну и что? А кто будет спорить с тем, что Зураба Константиновича можно хулить и критиковать только до тех пор, пока с ним не познакомишься? И вообще, сравнение куда тоньше и глубже, чем может показаться на первый взгляд. Большое видится на расстоянии.
В послужном списке лорда Фостера почти вся архитектура глобального мира – его рук дело реконструкция Рейхстага в Берлине, Банк Гонконга и Шанхая в Гонконге, Коммерцбанк во Франкфурте, Центр изобразительных искусств в Сайнсбери, реконструкция Британского музея в Лондоне, виадук Мило, что высится во Франции почти над облаками, исследовательские центры для Стенфордского университета в Калифорнии, Дрезденский вокзал. В общем – мелочей нет. И потому – более 400 наград, среди которых Королевская золотая медаль за вклад в архитектуру и Притцкеровская премия 1999 года. В 1990-м Норман Фостер по случаю дня рождения королевы стал баронетом, а в 1999-м – пожизненным пэром. Титул его звучит так – лорд Фостер берега Темзы.
В Москву лорд Фостер прилетел на личном самолете с супругой. Сначала прочел лекцию о пользе и вреде новой архитектуры. Надо отдать должное организаторам – они по полной программе использовали обаяние индустриальных объектов и подкупающий глобальностью антураж столичной промзоны. Очень это по-лондонски – всех интересующихся современной архитектурой в светлый праздник Пасхи поместили в ангар винзавода в Сыромятническом переулке, стулья для слушателей из картонных коробок соорудили. Домайская московская прохлада гуляла сквозняками между серых бетонных стен импровизированной аудитории. За импровизированной же кафедрой харизматик-лектор, указывая на гигантский монитор, говорил о том, что он собирается сотворить в Петербурге в ходе реконструкции острова Новая Голландия и в Москве – в столице запланировано строительство самой высокой в Европе башни высотой более 600 метров. Много других интересных вещей рассказывал.
Лекция удалась, аудиторию наводнили студенты МАРХИ, юные и не очень художники и просто авангардно мыслящая публика. Числом около трех тысяч. Среди интересующихся были замечены Ольга Свиблова, Екатерина Деготь, Иосиф Бакштейн, выступивший куратором выставки проектов Фостера в ГМИИ имени Пушкина.
Первое, что спросили у лектора по завершении: «Как стать великим?» Тот ответил, что академическое архитектурное образование, конечно, важно, но еще – надо быть личностью. Кто бы спорил.
Потом по программе было открытие самой масштабной архитектурной выставки достижений лорда Нормана Фостера, которого вовсе не кто-нибудь, а газета «Таймс» уже давно авторитетно определила как человека номер один не в архитектуре только, а в современном искусстве вообще. Выставка эскизов и проектов творца называется «Пространство и время». Ее приходили посмотреть и Юрий Лужков и Ирина Хакамада, Людмила Петрушевская и Олег Кулик и Леонард Блаватник. В общем, кого там только не было. Кто-то из российских архитекторов, вдохновившись просмотром экспозиции, не стесняясь большого стечения российской и зарубежной прессы, сказал – вот бы все наши госзаказы отдать лорду Фостеру, а всех наших архитекторов – в Лондон учиться отправить. Тогда было бы счастье.
Впрочем, делу время, потехе – пространство. Сначала был квартирник. Закрытое праздничное мероприятие по поводу исторического визита с участием, естественно, самого лорда Нормана Фостера проходило в доме «Коперник», в квартире главы компании МИАН Александра Сенаторова, а другое – чуть более открытое, но только лишь чуть-чуть – в зале «Атриум» отеля «Балчуг». Там, правда, лорд Фостер на приеме был совсем недолго. А рано утром улетел, опять же на личном самолете, попросив предварительно открыть специально для него на рассвете Музей имени Пушкина, чтобы можно было забрать не вошедшие в экспозицию эскизы.
В «Балчуг» приходили светские львы и не только. Был, например, инвестор строительства «Москва-Сити» Шалва Чигиринский. И Анастасия Волочкова тоже приходила. Украсила вечер. Впрочем, и без нее было с кем пообщаться. Слово знатокам и профессионалам:
Виктор Ерофеев, писатель
Я шел в Пушкинский музей с большим предубеждением, но увидел в Фостере талант. Когда что-то бесконечно перепевают – и в живописи, и в архитектуре, – кажется, что настоящий мастер тоже слаб, как и подражатели. А он не слаб. Он силен, интересен, с воображением, необычным для англичанина. Я был удивлен. Сказал бы, что Фостер меня как-то растрогал. В нем бьется мысль. Обычно же человек делает одно открытие, а потом шлепает его и шлепает всю жизнь. А Фостер сделал десяток открытий, как минимум, и продолжает их делать, что и было продемонстрировано на этой выставке. Насчет Москвы и Питера я очень не уверен. Всегда боюсь, когда что-то искусственно к нам привносится. С другой стороны, ужасно боюсь нашей архитектуры. Так что – пусть строит. Москва – это эклектика, а она все стерпит.
Иосиф Бакштейн, искусствовед
Надо признать, лорд Фостер – одно из самых сильных впечатлений моей жизни. А я в своей жизни встречал очень много ярких, выдающихся и даже гениальных людей. Какими-то особыми своими способностями он меня поразил. Харизма! Никто не скажет точно, что это значит по-русски. Но у меня у самого жена англичанка, я могу, пожалуй, определить это. Они, что называется, высшая раса. Несмотря на то что лорд Фостер из рабочей семьи и родился в Манчестере, он – как раз и объединяет в себе уникальные личные качества, обаяние гениального творца и эту особую ауру человека высшей расы. Традиционно русские люди искреннее уважение испытывают только к англичанам. Юмор у нас похож, но они ироничны, а мы – циничны. Вы обратите внимание, все самые умные русские – Пушкин, Набоков, например, всегда были англоманами.
Ольга Свиблова, директор Московского дома фотографии
Фостер вырос на традициях русского модернизма, на нашем конструктивизме. Сегодня, пятнадцать лет спустя после конца Союза, который полностью забыл основы нашей великой архитектуры, связанные с Мельниковым, Леонидовым, Гинзбургом, этот британец возвращает нам самих себя. Это символично. Пришло время после смутного периода совершенно диких перемен осмыслить, что с нами произошло, и посмотреть в будущее. В это будущее мы будем смотреть с помощью Фостера, он вернет в Россию те наши великие традиции русской архитектуры начала ХХ века, которые он несет по миру.
Григорий Ревзин, архитектурный критик
Выставка грандиозная. Это уровень, которого доселе в России не было. Что до строительства, лорд Фостер в большом энтузиазме по поводу проекта «Новая Голландия» и искренне верит, что он ее уже строит. Но он сейчас ровно в той же стадии, в которой был Доминик Перо, когда выиграл конкурс на Мариинский театр. Этап согласования в России безнадежен. По крайней мере, Доминику Перо это не удалось, удастся ли лорду Фостеру – не знаю. К проекту для Петербурга отношусь критически. Он будет доработан, но вот будет ли реализован – сильно сомневаюсь. Что касается «Сити», было бы прекрасно, если бы это было реализовано ровно в том виде, в котором задумал Фостер, но нашей строительной промышленности не по силам здание в 630 метров высотой. Это должен быть полностью экспортный продукт. Башня «Россия», спроектированная для Москвы, по замыслу Фостера, самое высокое здание в Европе. В Эмиратах Фостер же строит здание высотой 800 метров. Он очень дорогой архитектор. Но в Эмиратах много денег – и там его проекты целиком экспортная вещь. Они могут себе позволить привезти из Лондона не только проект, но и всю инженерию, и даже рабочих. Ситуация простая – любой русский бизнесмен, когда начинает строить что-нибудь масштабное, думает: «А не позвать ли лорда Фостера?» Это мечта всякого. Из бизнесменов, которых я консультировал, человек пятнадцать олигархов хотели его пригласить. Это общее желание бизнеса, ничего более. Просто Фостер создает архитектуру глобализма по всему миру. Вот и мы теперь хотим глобализма.
