Чье время лучше?

Мать и дочь.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)

-Bремя, когда вы пришли в искусство, было плодотворно для вас и вашего поколения?

Наталья Аринбасарова: Я начала сниматься в кино в 60-е годы. На мой взгляд, это самые прекрасные годы в истории советской страны. Вспомните, какие тогда люди снимали фильмы – молодой Тарковский, Лариса Шепитько, Элем Климов, Андрон Кончаловский┘ А до того, как я попала в кино, я училась в хореографическом училище при Большом театре. И для балета это тоже было золотое время. Еще танцевала Уланова, Плисецкая. Появился прекрасный дуэт – Максимова с Васильевым. То был необыкновенный всплеск в искусстве. Хотя я не осознавала этого, была слишком молода. Почему-то мне сейчас вспоминается день смерти Сталина, когда все рыдали, и я в том числе. Казалось, что страна без него погибнет. Но страна не погибла, а наоборот┘ Пришла пора свободы и расцвета творческой мысли. Думаю, это для всех было плодотворно.

Нам всем тогда внушали мысль о равноправии и о том, что женщине нельзя сидеть дома – это считалось мещанством. Женщина обязана была состояться как личность. Я приобрела профессию и постаралась кем-то стать. Надеюсь, мне это удалось.

Екатерина Двигубская: Маме, конечно, больше повезло со временем, чем мне. Когда я оканчивала актерский факультет ВГИКа, рухнула вся кинематографическая система, да и в стране все перевернулось, причем сразу во всех сферах. Как говорил Конфуций – страшно рождаться во времена перемен. Еще хуже, по-моему, выходить в социальную жизнь во времена перемен. Денег в стране не было ни на искусство, ни на жизнь. И когда для людей главная проблема – добыть кусок хлеба, они перестают ходить в театры, в кино. Кино тогда практически умерло. О какой творческой плодотворности можно было говорить?

– Неужели сложности не закаляют человека?

Е.Д.: Это были не сложности, а тотальное бедствие. Сколько актрис переходное время 90-х просто загубило, и целая плеяда талантливых людей канула в никуда. Так что время, когда я пришла в кино, было страшным, унизительным и┘ (Машет рукой.) Я видела, как бывшие звезды кино воровали фломастеры на презентациях у богатых людей┘ Нищие, униженные эпохой перемен люди выживали, зачастую теряя чувство собственного достоинства.

– Какие эстетические и нравственные идеи главенствовали в искусстве, когда вы туда попали?

Е.Д.: Чернуха – вот все идеи искусства начала 90-х┘

Н.А.: Мне в молодости повезло больше. Вспомните, какие были фильмы – «Я шагаю по Москве», «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Легкие, смешные, талантливые, они вселяли надежду в то, что все будет хорошо – такова, по-моему, их главная этическая цель.

– Сейчас что-то изменилось?

Е.Д.: Да. Сейчас, если ты хороший режиссер, перед тобой все двери открываются. Сегодня проще найти деньги на новый проект, чем талантливого человека. К тому же я лично своей профессией сейчас могу зарабатывать хорошие деньги. И чернуха во всех отношениях – и в кино, и в жизни – отступает.

Н.А.: Полностью поддерживаю Катю, потому что, наблюдая за творческой жизнью своих детей и их друзей, могу сделать такие же выводы.

– Насколько вы адекватны сегодняшнему времени?

Н.А.: Я много общаюсь с друзьями и коллегами моих детей, живу их интересами. А им нравится это время, и благодаря им я сегодня чувствую себя вполне нормально. Хотя ностальгирую по 60-м. Мы еще, конечно, далеки от цивилизованного мира, и не все благополучно в нашем королевстве. Но для молодых и энергичных сегодня больше возможностей состояться, чем для таких же молодых и энергичных людей в советские времена. Я смотрю на детей и вижу: они свободны! А мы ходили под гнетом цензуры. Многих режиссеров буквально косило от инфарктов и инсультов, когда запрещали их картины┘

Единственный недостаток сегодняшнего времени, на мой взгляд, это то, что во главе всех начинаний, всех дум и желаний стоят деньги. В моей молодости было несколько иначе.

Е.Д.: А я абсолютно дитя своего времени и совершенно не конфликтую с рыночной экономикой. Китайские философы утверждали, что во все времена нравы людей одни и те же. Они не стали ни лучше, ни хуже. Когда я была в Париже, в соборе Нотр-Дам, меня потрясла мысль: по храму бродили люди, которые жевали бутерброды, пили воду, громко смеялись, говорили о какой-то ерунде и совершенно не замечали того, что вокруг. А вокруг – абсолютная в своей красоте архитектура. И странность нашей жизни в том, что эта красота создана такими же людьми! В человеке одновременно уживается низкое и высокое, порок и добродетель, бог и дьявол. Мысль не слишком парадоксальная, но заставившая меня в свое время заплакать.

– Наталья, считаете ли вы своих детей вашими современниками?

Н.А.: Конечно.

– А вы, Катя, считаете свою маму вашей современницей?

Е.Д.: Мама – мудрый, активный, современный человек. Плюс – красивая и стильная женщина.

– Вкусы у детей и родителей в вашей семье совпадают?

Е. Д.: В общем и целом – да.

Н.А.: Я люблю классическую музыку, мои дети тоже любят классику. Но когда Егор в машине очень громко включает «техно», я прошу его сделать потише, потому что от такой «энергичной» музыки у меня поднимается давление.

– Наталья, нравится ли вам то, что делают в кино ваши дети?

Н.А.: Да. Катя сейчас снимает свой первый фильм «Сделка». А когда я посмотрела кадры первой ленты Егора «Затворник», я вдруг увидела, что он делает совершенно другое кино, и подумала, как же изменилось мышление людей.

– Катя, вам мешает или помогает тот факт, что ваши родственники так знамениты?

Е.Д.: Нет, не мешает. Знаете, это подростковые комплексы, когда ты переживаешь, что ты всего лишь дочь известных людей. Я выросла – и кризис, к счастью, миновал. Осталась только гордость за маму, за брата. Я их очень люблю.

– А какие черты характера вы позаимствовали у мамы?

Е.Д.: Мама в нас воспитывала умение при любых обстоятельствах оставаться собой. И никогда ничего не бояться. Это очень помогает выстоять в самых сложных ситуациях. Если всему миру нравится соленое, а мне сладкое – я буду есть сладкое и прекрасно себя чувствовать. Мама научила главному: подчиняться только своему внутреннему голосу. Я всю жизнь слышу от нее прекрасную фразу: «Собаки лают, караван идет».

Н.А.: Еще мне удалось привить им любовь к чистоте и порядку!

Е.Д.: Да, мы с Егором блюдем чистоту и порядок. Я бы отметила, что есть в этой любви даже болезненные черточки (улыбается). А еще от мамы любовь к пирогам. Я лично не пеку, но мы с Егором обожаем мамины пироги! Да и вообще, несмотря на то что мы с Егором публичные люди, мы очень любим дом. И это – тоже от мамы.

– Мне всегда казалось, что Наталья Аринбасарова – богемная женщина.

Е.Д.: Нет. Она красивая, она умеет подать себя просто великолепно, у нее замечательный вкус. Но мама совсем не светская львица.

– Есть ли у вас совместные, семейные творческие планы?

Н.А.: Конечно. Я сейчас снимаюсь в фильме Кати «Сделка». А у Егора снималась в «Антикиллере-2». Но я всегда боюсь, когда они меня приглашают. Во-первых, и без меня много прекрасных артистов. А во-вторых, я не могу сказать, что мне сейчас очень хочется сниматься. Ушло то время, когда я играла роли, от которых зависело качество фильма.

Е.Д.: В «Сделке» у мамы роль небольшая, но очень колоритная. Мама прекрасная характерная актриса.

– Наталья, а вам нравится играть характерные роли?

Н.А.: Помните продавщиц из советских времен, с облупленными красными ногтями, или крашенных пергидролью буфетчиц? Эти женщины имели обыкновение на всех кричать. Так вот, мне очень нравится играть такие колоритные характеры.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее о той роли, которую вам предложила Катя в своем дебютном проекте.

Н.А.: Я играю даму из мира моды. Вы, очевидно, бываете на всяких тусовках и наблюдали за Славой Зайцевым или за Александром Васильевым. Видели, конечно, как они необыкновенно одеты. У Васильева всегда эдакие элегантные банты┘ Кстати, у Славы Зайцева я в молодости покупала много замечательных вещей┘ Так вот, мне хотелось сыграть такую же экстравагантную особу.

– Катя, именитые родственники помогали вам строить карьеру?

Е.Д.: Прежде чем мне дали снять мое первое кино, я прошла огромный путь. Три года назад я начала работать над сериалами – и сняла: «Бедную Настю», «Дорогую Машу Березину», «Холостяки», плюс два документальных фильма.

Да, имена родителей играют свою роль, но если их дети – ноль, вряд ли можно говорить о какой-то карьере. И знаете, симпатичная внешность и приятные манеры тоже помогают в карьерном росте. Хотя у любой медали – две стороны. Когда продюсер видит перед собой молодую и достаточно привлекательную женщину, как правило, он сразу же задается вопросом: «Да что она может?» И попробуй докажи, что ты не просто «дорогуша» из знаменитой семьи, а профессионал. А многих вообще бесит, что я езжу на «БМВ»┘ Но я благодарю судьбу за то, что родилась в нашей прекрасной семье. Все думают, будто звездная жизнь сладка и в ней нет сложностей, подводных камней┘ Но – хорошо там, где нас нет. А так ли там хорошо – предлагаю задуматься!

Н.А.: (С гордостью.) А когда Катя училась на высших режиссерских курсах, она за год умудрилась 9 работ снять!

Е.Д.: Не 9, а 12. Гениальный режиссер Родригес считает, что режиссер, как пианист, должен каждый день играть гаммы, иначе можно потерять профессию. Надо снимать и рекламу, и все что угодно, потому что профессия должна быть «в руках». Мы с Егором это очень хорошо понимаем.

– Семейственность в искусстве – плодотворное явление?

Н.А.: Я считаю, что это здорово. Почему шахтерская династия хорошо, а кинематографическая плохо?

Е.Д.: Согласна. Кстати, если кто-то думает, что детям актеров или режиссеров легче пробиться в кино, чем другим, то сразу скажу – нет. Сейчас такой рынок, что, если ты полное ничтожество, тебя никакой блат не спасет. Будешь дома сидеть (смеется) и мужу колбасу на кухне резать.

Н.А.: Я помню, как Катя поступала во ВГИК. Не могу сказать, что ее с восторгом приняли. А с ней поступала девочка из Сибири, вся комиссия восхищалась – «самородок, талантище»! И что? Ее отчислили на третьем курсе за профнепригодность. А Катя получила красный диплом.

Е.Д.: Дети известных родителей обязаны «пахать» и ежесекундно доказывать, что они – самоценны и талантливы. И только поэтому мы чего-то достигаем в професии.

– Хотели бы вы, а главное – могли бы работать на Западе?

Н.А.: Честно скажу – сейчас я уже не хочу уезжать никуда из своей страны, из своего дома. А в советское время меня приглашали во Францию на пробы, но тогда это было невозможно. Так что – я бы могла, но когда-то не давали, а сейчас мне дома лучше.

Е.Д.: Я никуда не пытаюсь уехать. Но если позовут в Голливуд – мгновенно соберу чемоданчик и поеду. И так же сделают сто процентов моих коллег. Кто откажется от Голливуда? Единственное, что может меня лично остановить, – предложение сниматься в дорогом голливудском порно! (Смеется.)

– Когда нет возможности заниматься профессией, чем предпочтете заниматься?

Н.А.: Женщина всегда найдет, чем заняться. У меня дети. Я то у Егора в гостях, то у Кати┘

Е.Д.: А я – многостаночница. Могу все делать. И в кино играть, и полы мыть. Если ты хочешь работать – ты работу всегда найдешь. Можно талантливо чистить сугробы!

– Кто кого больше опекает в вашей семье – дети родителей или родители детей?

Н.А.: Сейчас дети меня опекают. Катя меня одевает, а Егор мне построил загородный дом.

Е.Д.: Наша мама в свое время делала для нас все. Пришла пора поменяться местами и отдать маме все то тепло, которое она нам дарила в детстве.