Вероника Чернышева
Лорд Полтимор: в Москве тоже много красивых девушек.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)
– Сэр Полтимор, люди, которые профессионально занимаются искусством, редко коллекционируют что-то сами. Вы коллекционер?
═
– Нет, я не коллекционер. Хотя я пытался коллекционировать, но все это закончилось после женитьбы, когда я приобрел «дорогую» жену, а потом родились «дорогие» дети. А свою первую картину я купил, когда мне было 19, она стоила около тысячи фунтов, я же в то время зарабатывал 800 в год. Это была картина итальянского художника 1780-х годов. Я сразу почувствовал себя коллекционером – к великому отчаянию моего банковского менеджера. Сегодня она стоит около 20 тысяч, но я ее не продам, у меня с ней уже особые отношения.
Потом я каждый год пытался покупать что-нибудь, обязательно дешевое. В основном я украшал свой дом, но, как правило, то, что у меня есть, возрастало потом в цене. Естественно, я уже не продавал ничего, потому что слишком люблю свои вещи. Сейчас хочу приобрести что-нибудь русское – меня вдохновляет то, что здесь происходит, хотя вообще-то я профессионально занимаюсь западным искусством XIX–XX веков.
═
– Расскажите коротко, как потом складывалась ваша карьера?
═
– Боже упаси! У нас что – так много времени? Хорошо! Когда я окончил школу, то, как и многие дети, не знал, чем заниматься. Мне нравилось искусство. Мой приемный отец посоветовал изучать его в Лондоне. Меня, естественно, это волновало меньше, чем тот факт, что в Лондоне много красивых девушек. Одна из них, кстати, впоследствии стала моей женой. Она тоже занималась искусством, и это дополнительно подогрело мой интерес к профессии. А если серьезно, нет лучшего места для изучения мира искусства, чем большой аукционный дом. Я начал в Кристис и провел там 23 года, закончил как заместитель председателя всей фирмы. Потом, хотя, возможно, это было глупо, увлекся интернет-бизнесом. Открыл свое дело в Париже. Мы транслировали крупнейшие аукционы в режиме онлайн. Но проблема была в том, что это мало кого интересовало. Тогда мы стали специализироваться на промышленных аукционах, продажах предприятий.
═
– А как вы вернулись к искусству?
═
– Чтобы вновь заниматься искусством, я пришел в Сотбис и стал умолять их взять меня на работу – надо ведь было чем-то кормить моих «дорогостоящих» детей. Я охотно взялся за то, что мне было знакомо.
═
– Насколько мне известно, вы курируете там русское направление. А о России вы судите в основном по продажам аукционного дома или есть другие источники?
═
– Я занимаюсь вашей страной недавно – два года. Впервые приехал в Россию как раз два года назад и до этого вообще не встречал русских. Первый мой русский знакомый сразу же дал мне совет: «Будь осторожен, мы выглядим так же, как вы, но это вовсе не означает, что мы так же думаем».
═
– Как скоро вы ощутили это на собственном опыте?
═
– Почти сразу. Нет сомнения, Россия отличается от всего, что я видел за двадцать пять лет своей деятельности. Здесь самый поразительный рынок, я говорю о своей сфере. Сейчас мы работаем над тем, чтобы выбрать здесь все лучшее. Мы здесь надолго. Наша цель – создать аукционы лучших вещей, а не всего, что попало.
═
– На ваш взгляд, есть ли национальные особенности у понятия «коллекционер»? Если да, то каковы русские коллекционеры?
═
– По всему миру люди сначала интересуются искусством своей страны. И русские здесь не исключение. Итальянцы покупают итальянцев, скандинавы – скандинавов. Но многие россияне, особенно в последние несколько месяцев, покупают западных импрессионистов, ювелирные изделия старых мастеров. Они постепенно преодолевают эту замкнутость на национальном. И это будет только расти. Многие говорят о русских олигархах, и только, но мне приходится встречаться с людьми, которые приобретают очень дорогостоящие предметы искусства, но совсем не вписываются в понятие «олигарх» в классическом смысле.
═
– Ваш аукционный дом недавно назначил официального представителя в России. Значит ли это, что представление о России в мире изменилось именно за последнее время? И это уже не только «медведи, водка, матрешки, балалайки»?
═
– Да, оно кардинально изменилось. Хотя стереотипы эти все еще живут. На мой взгляд, на Западе еще до сих пор не все поняли, насколько быстро здесь все меняется. Вот простой пример: здесь давно уже лучшие в мире рестораны, прекрасная еда. Правда, она и стоит дороже, чем где-либо. Здесь все возможно. Сейчас русские абсолютно интегрированы в мировой процесс. Для нас, например, важно, что, приезжая в Лондон, россияне играют по нашим правилам. Они могут участвовать в аукционе по телефону из любого города Европы и на следующий день предоставлять все необходимые документы от их швейцарского адвоката, например. Никого больше не шокирует понятие «банковский счет», и его номер можно узнать, хотя еще недавно они могли достать крупную наличность из чемодана и предложить ее в качестве платы за купленную картину, а нам приходилось, хватаясь за голову, извиняться, говорить: «Да, мы очень рады, мы хотели бы с вами сотрудничать, но мы не можем».
═
– Что вы уже успели сделать за этот визит?
═
– Основные мероприятия мне предстоят этим вечером. Я веду благотворительный аукцион в британском посольстве вместе с Тиной Канделаки. Она будет мне помогать. Это будет интерактивное действо. Для России благотворительный аукцион – это все еще новость, это пока не принято.
Мое первое впечатление – это, конечно, снег. Я его увидел в этом году впервые. На прошлой неделе я был на Ближнем Востоке, теперь в Москве, на следующей неделе в Нью-Йорке. Здесь еще собираюсь посмотреть ночную жизнь. Понравился Антикварный салон, присмотрел пару вещей очень красивых, которые меня заинтересовали. Кроме того, я поражен количеством дилеров, которые здесь присутствуют. Это отличается от того, что было недавно в Манеже. Но это неплохо. Выставок разного уровня должно быть много, чтобы все видели, что и из чего можно выбирать, ведь не каждый может позволить себе, скажем, Шагала. То, что здесь происходит, должно побудить многих стать коллекционерами. Лучше начинать с небольших сумм. Вот еще особенность: в Великобритании много успешных людей, которые не интересуются искусством, и это нормально. Здесь же все покупают хоть что-то. Например, если лет шесть-семь назад общий объем продаж русского искусства на Сотбис оценивался в 10–15 миллионов долларов, то в этом году с учетом предстоящих нью-йоркских и лондонских торгов он может составить 100 миллионов долларов. Это удивительно!
Я не встречал другой страны, где бы так же фанатично относились к искусству. Даже таксист сегодня по пути из аэропорта мне цитировал Шекспира, когда узнал, что я из Лондона. Меня это впечатлило.
═
– Вы оптимист. Да, здесь все любят искусство, все быстро меняется, но также и все непредсказуемо. А скептики и вовсе уверены, что Россия феодальная страна и никакой цивилизованный капитализм здесь невозможен.
═
– Мне кажется, вы чересчур строги к себе. Здесь давние отношения с богатством. Богатство имеет глубокие исторические корни. Рынок будет взрослеть. Люди будут учиться отличать хорошее от плохого. Сейчас о России на Западе говорят буквально все. Будь то автомобильная или сталелитейная промышленность или искусство. И мне нравится, что я развиваюсь профессионально вместе с вашим антикварным рынком.
