Вера Камша
Парк в Ораниенбауме под Петербургом.
Из альбома ''Петергоф. Царское Село. Павловск. Ораниенбаум. Гатчина''.
Сады и парки окружают человека с глубокой древности. Никто не знает, когда и кто впервые посадил у своего дома дерево или куст, просто так, для красоты, но человечество без садов и парков не было бы человечеством. Академик Лихачев утверждал, что сад – это прежде всего синтез различных искусств. Еще сады и парки, как и люди, имеют свой характер и свою судьбу, в которой как в зеркале отражается история нашей цивилизации.
ЦПКиО имени Геракла
Висячие сады Семирамиды по праву считались одним из семи чудес Древнего мира, впрочем, Семирамида (она же ассирийская царица Шамурмат, согласно легенде покорившая всю Азию) не имеет к ним ни малейшего отношения. Зеленое великолепие было подарком заботливого мужа загрустившей жене. Вавилонский царь Навуходоносор II (605–562 гг. до н.э.) заключил военный союз с царем горной Мидии Кнаксаром, скрепив договор женитьбой на его дочери. Выросшая среди зелени царица затосковала в плоском, пыльном Вавилоне, и Навуходоносор повелел возвести для нее висячие сады.
Это было грандиозное даже по нынешним меркам сооружение, издали напоминавшее вечно цветущий холм. Зодчие Навуходоносора возвели четырехъярусную ступенчатую пирамиду, которую поддерживали колонны высотой до 25 метров. Поверхность ступеней-платформ последовательно покрыли смешанным с асфальтом тростником, двумя слоями скрепленного гипсовым раствором кирпича и не пропускавшими воду свинцовыми плитами. Внутри одной из колонн помещались трубы, по которым тысячи рабов закачивали воду на верхний ярус, откуда она стекала небольшими водопадами со ступени на ступень. Ярусы соединялись широкими лестницами с плитами розового и белого цветов и были покрыты толстым слоем плодородной земли, на котором свободно росли большие деревья.
В 331 г. до н.э. Александр Македонский захватил Вавилон, сделав его столицей своей империи. Висячие сады стали любимым местом великого завоевателя, там он и скончался в 323 г. до н.э. Друзья Александра растащили его наследство по кускам, и Вавилон постепенно пришел в упадок. Во время одного из наводнений кирпичный фундамент садов был подмыт, и гигантское сооружение рухнуло. От пленившего воображение Геродота зеленого чуда не осталось практически ничего. Лишь в 1898 г. в 90 км от Багдада была обнаружена сеть пересекающихся траншей, в срезах которых и сейчас видны следы полуразрушенной кладки.
Что до соотечественников Александра, то им по садово-парковой части повезло. Горные склоны Древней Эллады покрывали ныне исчезнувшие леса, и посему неудивительно, что для эллинского садово-паркового искусства характерны священные рощи-герооны. Люди лишь слегка «подправляли» природные ландшафты – украшали их небольшими сооружениями и статуями, оформляли источники, прокладывали аллеи.
Изначально герооны посвящались героям, затем в них стали проводить спортивные состязания, так что парки Древней Эллады можно с полным основанием назвать предшественниками современных мемориальных и спортивных парковых комплексов.
Кроме героонов в Древней Греции имелись Философские сады, предназначенные для ученых бесед и занятий. Были и частные сады, как правило, носившие утилитарный характер, усиленно озеленялись и города-полисы. Древние эллины отдавали должное не только деревьям и кустарникам, но и цветам, а их понятие о красоте и гармонии пережило тысячелетия.
Король и олигарх
Сады Средневековья, как правило, примыкали к замкам, монастырям и дворцам и были по большей части утилитарными, хоть и не лишенными эстетизма. В эпоху Возрождения красота изрядно потеснила прагматизм. Стали возникать парковые ансамбли с ландшафтами и скульптурами, в той или иной форме имитирующими античность, однако звездным часом садово-парковой архитектуры стала эпоха абсолютизма, когда придворное было синонимом национального.
Вершиной абсолютизма по праву считается Франция Людовика XIV, а вершиной паркового искусства – блистательный Версаль, строительство которого – от возникновения охотничьего замка Людовика XIII до устройства батальной галереи Луи Филиппа – продолжалось около двух веков. В начале XVII века Версаль был поселком, в котором жило около полутысячи человек. Место будущего дворца занимала мельница, а вокруг расстилались болота. Неподалеку находился полуразрушенный замок и дворец архиепископа, также находящийся в плачевном состоянии.
Тем не менее Версаль чем-то приглянулся Людовику XIII. Его величество приобрел земли Гонди и поручил архитектору Филиберу Ле Руа выстроить маленький охотничий замок, что и было сделано. Руины были снесены, но двор старого замка, получивший впоследствии название Мраморного, уцелел и сохранился до наших дней.
Людовик XIV счел отцовскую резиденцию недостаточно пышной и в 1661 г. взялся за ее перестройку. Те, кто читал романы Дюма, помнят историю интенданта Фукэ, неосмотрительно вызвавшего зависть у «короля-солнце». Одной из главных причин этой зависти стала выполненная с чрезмерной роскошью резиденция Фукэ в Во-ле-Виконт. Неосмотрительный богач оказался в Бастилии, а творцы парка и замка Во-ле-Виконт Ленотр и Лево отправились перестраивать Версаль, причем за образец было взято имение репрессированного олигарха, из которого его величество вывез все, что можно было вывезти, вплоть до парковых статуй и апельсиновых деревьев в кадках.
Новый Версаль должен был превратиться в место пребывания самого блестящего европейского королевского двора. Это был целый город, рассчитанный на тридцать тысяч человек. Кроме придворных в нем обитали многочисленный штат прислуги и военная охрана. За образец была взята римская трехлучевая композиция, но если в Риме улицы расходились от площади дель Пополо, то в Версале они стремительно сходились ко дворцу, причем в Вечном городе ширина улиц была менее тридцати метров, в Версале около ста.
Чтобы дело шло быстрее, Луи XIV распродавал за сходную цену землю всем желающим. Единственным условием было придерживаться единого архитектурного стиля и не строить зданий выше 18,5 метра (уровень входа во дворец).
Версаль был призван не просто поражать великолепием, но и демонстрировать победы Франции, в том числе и технические. Именно этому желанию его величества мы обязаны созданием системы фонтанов и бассейнов Версальского парка, явившейся выдающимся для своей эпохи техническим достижением.
Впрочем, шедевром стал весь дворцово-парковый ансамбль, включающий в себя монументальное основное здание, множество парковых сооружений «малых форм» и исключительный по композиционной целостности регулярный парк. Что же удивляться впечатлению, произведенному версальским монументом абсолютизму на путешествовавшего по Европе Петра Первого!..
Эдем на крышах
Традиционно считается, что история российского садово-паркового искусства ведет отсчет с посещения в 1717 г. Петром Версаля, однако ряд ученых, среди которых и академик Лихачев, полагают, что мы, как всегда, себя недооцениваем.
Академик неоднократно подчеркивал, что в Древней Руси особое значение имели монастырские сады, служившие своеобразными «образцами рая». Эти сады помещались за монастырской оградой и связывались с представлениями о священных рощах Эдема. Впрочем, в свое время были священные рощи и на Руси. Древние славяне, как и множество других народов, поклонялись священным рощам и отдельным деревьям. Люди верили, что срубивший дерево в священной роще навлекает на себя и свой род проклятье. Долю уважения получали и деревья, выделяющиеся размером, возрастом или какой-либо странностью. В частности, наши предки весьма ценили деревья с большими дуплами, через которые в медицинских целях протаскивали больных. Говорят, помогало. Священным деревьям приносились подношения, в честь их исполнялись ритуальные песни и танцы.
После принятия христианства на Руси возникло множество монастырей, в садах которых кроме овощей и плодовых деревьев выращивали медоносные травы и декоративные растения. Монастырские сады приводили в восхищение сильных мира сего, так «стали возникать царские, а затем боярские сады; в конце концов обыватели последовали тому же примеру».
Одним из первых российских парков можно считать возникшее в XVI веке Коломенское, где по краям регулярного плодового сада, на крутых участках и вдоль некоторых аллей росли кедры и дубы. Некоторые из них дожили до наших дней, достигнув почтенного шестисотлетнего возраста.
И уж точно никакой прагматикой не объяснишь появление «верховых» увеселительных садов. В XVII веке в Кремле на крышах и террасах дворца было немало подобных висячих садов и садиков. В качестве гидроизоляционного материала по древневавилонскому методу использовались свинцовые плиты, которые иногда заменяли просмоленной берестой. «Верховые сады» украшали расписными теремками, резными оградами, небольшими водоемами и, разумеется, цветами. Особенно в Москве любили пионы, тюльпаны, лилии, мальвы, гвоздики и фиалки. Летом среди деревьев и цветов вывешивали шелковые клетки с перепелами, соловьями и «заморскими» канарейками и попугаями.
Смутное время и польская интервенция нанесли Москве немалый ущерб, но к середине XVII века раны были залечены и в столице началось оживленное строительство, в том числе и садовое. В 1663 г. царь Алексей Михайлович обратил особое внимание на усадьбу Измайлово, решил ее сделать во всех отношениях образцовой. В Измайлове создали систему из более 30 прудов, в которых разводили стерлядей, карпов, щук и карасей, и первый в истории России ботанический сад, куда свозили растения не только из самых отдаленных областей России, но и из-за границы.
Под личным присмотром «Тишайшего государя» разводились белые лилии, махровые пионы, тюльпаны, гвоздики, а сады Виноградный, Аптекарский, Просянский, Круглый, Островской, лабиринт Вавилон славились не только в России, но и далеко за ее пределами.
«Русские Версалии»
Петр I рассматривал садовое зодчество как одну из сфер реформ Российского государства. Русский император, как и «король-солнце», полагал парки средством воспитания и демонстрации мощи и богатства. Однако кроме французских регулярных садов Петру импонировали сады в стиле голландского барокко.
Можете смеяться, но великий реформатор нежно любил цветы. Сохранилась собственноручная записка Петра: «Цветы, шесть кустов пионы, привезли в целости, чему зело удивляемся, как не разтрясло, а цветы немалые. Зело жалеем, что калуферу, мяты и прочих душистых не прислано┘»
Во французских классицистических садах цветам уделяли мало внимания. Другое дело голландцы с их тюльпанами! Кроме того, низинная, пересеченная многочисленными речками и ручейками Голландия весьма напоминали район новой имперской столицы. В результате русские регулярные сады соединили величие Версаля с характерным для голландского барокко обилием воды и цветов. Петр лично выбирал архитекторов для своих будущих парков, рассматривал и правил проекты и даже делал собственные эскизы, добиваясь, чтобы парки служили не только для отдыха и развлечения, но и для обучения.
Садовые скульптуры не просто украшали, они рассказывали об античных легендах, призывали следовать той или иной добродетели или же увековечивали воинскую славу. Проводимые в садах ассамблеи, как тогда именовали светские приемы, обучали дворянство европейскому этикету. Праздничные фейерверки напоминали о победах русского оружия.
Наиболее известные петровские парки – это Летний сад, Ораниенбаум, Стрельна и, конечно же, Петергоф – по сути, грандиозный монумент победы России над Швецией, символом которой является знаменитый Самсон, раздирающий пасть льва (лев – символ королевской Швеции, а в день святого Самсония произошло Полтавское сражение).
Петр решил обустроить берега Финского залива и, дабы сберечь казенные средства, раздал своим вельможам земли вдоль Петергофской дороги – от Фонтанки до Ораниенбаума, строго-настрого приказав завести сады, террасами выходящие к морю, «дабы проезжавшие из Петербурга в Кронштадт могли любоваться красивыми видами».
Любовь императора к морю и флоту общеизвестна, неудивительно, что очередная резиденция предусматривала швартовку судов в непосредственной близости от усадьбы. Петр раздал приближенным яхты, буера, шлюпки и собственноручно написал инструкцию «для управления оными». Поездки обычно заканчивались в «русской Версалии» Стрельне, где укрепили и украсили берег и создали целую сеть магистралей для судов разного водоизмещения. Некогда на месте Стрельны плескалось море, в котором обитали моллюски-литореи. Слово чем-то приглянулось, и береговой уступ, на котором разместили Каменный дворец, назвали «в честь» древних ракушек. Позже он стал сердцем, доминантой дворцово-паркового ансамбля.
Смерть Петра и последующие политические потрясения на время приостановили развитие молодой столицы, зато оживили совсем было заглохшее московское строительство, в том числе и садовое. Наиболее известными памятниками эпохи являются Нескучный сад и бывшее имение сподвижника Петра графа Шереметева Кусково, где до сих пор можно встретить лиственницы, пихты и кедры, помнящие легендарного фельдмаршала.
Блеск, нищета и снова блеск
Из всех петровских парков и садов самая непростая судьба выпала Стрельне. Сначала все шло хорошо. «Русская Версалия» росла и хорошела, вбирая в себя все лучшее, что было в садово-парковом искусстве сначала XVIII, а потом и XIX веков, когда имение перешло к великому князю Константину Николаевичу, чье имя носит дворец. В подпорной стенке прямоугольного пруда долго виднелся закладной гранитный камень с выбитой на нем надписью «Великий князь Константин мая 10.1796 года».
Позднее в парке был установлен памятник основателю усадьбы, представлявший собой сложенную из туфа пирамиду, на вершине которой стоял бюст Петра. К западу от дворца разбили собственный сад хозяйки – великой княгини Александры Иосифовны – «с прудом и купальней в помпейском стиле, отделанной мрамором». В античном стиле был украшен и сам парк.
Константин Николаевич мечтал, чтобы его сыновья связали свою жизнь с военным флотом, и к востоку от дворца построили «Детский садик» с гимнастическими снарядами и мачтой, снятой с боевого корабля. Под мачтой для безопасности укрепили сетку-батут. И, разумеется, не обошлось без висячих садов, появившихся в конце ХIХ века на Большой террасе со стороны залива. Роскошный цветник украшали два фонтана, множество скульптур, изысканная садовая мебель, фарфоровые табуреты-курильницы, экзотические растения в кадках┘
Увы, Октябрьская революция покончила с гнусным пережитком царизма. Для Стрельны настали мрачные времена: ей в отличие от Петергофа, Павловска и Царского Села не повезло, причем не повезло катастрофически, и загубила «Русскую Версалию» не война, а пресловутая «разруха в головах», на которую сетовал профессор Преображенский.
Еще несколько лет назад Константиновский дворец и прилегающий парк казались безнадежно загубленными, но административный ресурс и последующие денежные вливания в корне переменили ситуацию. Сейчас восстановленный дворец окружен восстановленным же парком, разбитым в точном соответствии с планами архитекторов XVIII века. Вычищены заросшие до состояния болота каналы, построено 23 моста, в том числе и три разводных, через которые можно подойти ко дворцу со стороны залива, где устроен причал. Все гидротехнические сооружения парка взаимосвязаны, что позволяет их эксплуатировать в строгом соответствии с предписаниями XVIII века.
Вернулся в Стрельнинский парк и Петр. Причем дважды. В виде копии известного памятника работы скульптора Густава Шмидта-Касселя и композиционной группы «Прогулка Петра и Екатерины» работы Михаила Шемякина. В Питере шутят, что бог троицу любит, и предрекают появление на берегах Финского залива работы Зураба Церетели.
Санкт-Петербург
