Вероника Чернышева
В директорской ложе Большого зала консерватории Борис Ельцин и его внук Иван.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)
Торжества по случаю четвертьвекового юбилея государственного камерного оркестра «Виртуозы Москвы» начались в Большом зале консерватории еще на прошлой неделе. Все было предсказуемо: и множество именитых гостей, и зрители, сидящие даже на сцене, и черный лимузин с российским флагом. Правда, вышел из него не действующий президент, а бывший, который, как видно, возвращается не только в политику, но и в светскую жизнь. Борис и Наина Ельцины, прибывшие на концерт вместе с внуком Иваном, занимали директорскую ложу. А первые ряды партера заполнили сенатор Людмила Нарусова, полпред президента в Северо-Западном федеральном округе Илья Клебанов, глава медиахолдинга «Совершенно секретно» Вероника Боровик-Хильчевская, актеры Михаил Козаков, Сергей Юрский, Евгений Миронов, искусствовед Виталий Вульф, модельер Вячеслав Зайцев, тренер Татьяна Тарасова и другие.
Начали без эксцессов. Звучали Боккерини, Арбан и Шостакович, в паузах между исполняемыми произведениями ведущий Святослав Бэлза рассказал историю коллектива, возникшего в 1979 году и начинавшего с репетиций в полуподвальных помещениях. Бэлза говорил, что Спиваков псевдопрост. Намекнул также и на то, что руководителя «Виртуозов» часто упрекают в эстрадности не без оснований. Он может себе позволить выйти в рыжем парике и золоченых туфлях, как это было на тысячном по счету концерте коллектива; во время исполнения Гершвина спрыгнуть со сцены и пригласить на танец Майю Плисецкую; заставить музыкантов петь и так далее. Ведущий рассказал и про первую встречу Спивакова с Шостаковичем, когда юный скрипач нелегально пробрался на репетицию композитора, сжимая в руках томик Блока, а Шостакович, проходя мимо, поинтересовался, какое именно стихотворение любит юноша.
Конечно, в этот вечер сорвал овации Денис Мацуев, вместо бисов сыгравший вариации на тему «Happy birthday». И в общем, все было вполне пристойно и благодушно, хотя Святослав Бэлза, как мог, готовил публику к запланированному финалу – делал предупреждения для слабонервных.
«Антиформалистический раек» Шостаковича, некогда написанный композитором в стол, поскольку в нем было слишком много политической сатиры на партийных лидеров, опекавших искусство, – произведение своеобразное, злое, шутливое, театральное. Баритон Сергей Лейферкус, специально прилетевший на концерт из Вашингтона, наклеив усы и попыхивая трубкой, начинает партию товарища Единицына с характерным кавказским акцентом: «Формалистическую музыку пишут антинародные композиторы, а реалистическую музыку – народные композиторы». Лейферкус по ходу действия перевоплощается в других вождей, вмешивавшихся в историю музыки; часть зрителей, сидящих на сцене, вдруг оказывается хором, который поет славу товарищу Единицыну, потом Двойкину, потом Тройкину. Сталина сменяет Жданов, партийные деятели узнаваемы. В общем, времена меняются, а партийные верхи – нет. Написанное в 1948 году Шостаковичем произведение звучало устрашающе злободневно.
В какой-то момент хор вскакивает и поет: «Смотрите тут, смотрите там...» И рефреном повторяет «Бдительность, бдительность, бдительность», пока из зала не раздается крик: «Прекратите все это, немедленно! Вы, товарищ Спиваков, как смеете издеваться над советским искусством?!». Со стороны ложи Бориса Ельцина к несчастному стали приближаться сотрудники ФСО, и, пока дебошира не взяли под белые руки, он продолжал выкрикивать что-то совсем не юбилейное. Тогда Владимир Спиваков, опередив бдительную охрану, резко развернулся и, хладнокровно улыбаясь, выстрелил в смутьяна. Бездыханный, он упал на руки охранникам. Его вынесли из зала. Секундная тишина. Озадаченная публика, неотрывно следившая за тем, как реагирует на все происходящее экс-президент, замерла. Оживились лишь те, кто сидел поближе: они видели, что роль недовольного сатирой мастерски исполнил Евгений Миронов. Чтобы все-таки не наделать вреда слабонервным, застреленный вернулся в зал и пожал руку баритону, исполнявшему на бис отрывок про бдительность. «Смотрите здесь, смотрите там», – вновь вторил баритону хор, а кордебалет из высоких блондинок в красных платьях выкидывал коленца под немыслимые фантазии очередного партийного деятеля, который, забыв всех и вся, пел уже «Нам нужны сюиты, сонаты, квинтеты, квартеты» на мотив «Калинки-малинки».
