Елена Кутловская
Владимир Шахрин: «Музыку мы сделали своими руками. Hand made, понимаете?»
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
– Володя, вы только что из Екатеринбурга. Что там происходит?
═
– Екатеринбург последние четыре года активно развивается. А это значит, что в городе есть люди с деньгами, с идеями, которые они умеют правильно реализовывать. Я много езжу по стране и считаю, что Екатеринбург – один из самых современных городов. Здесь все-время что-то происходит.
═
– Например, народные митинги протеста?
═
– Я не видел ничего подобного, ни разу, честное слово.
═
– Во время августовского путча 91-го года я гостила у родственников в Оренбурге и была потрясена: город просто не заметил государственного переворота.
═
– То же самое было в Екатеринбурге: тишь да гладь. В 1991 году мы были в каком-то северном городе с итальянцами. Жили на турбазе, на окраине. И вдруг итальянцы по телевизору видят, что в Москве на улицах танки, народ на площадях столицы, и спрашивают нас: «Что происходит?» Я говорю: «Переворот в стране». Они в ужасе отпрянули – господи, что делать-то?! Выскакиваем все вместе на улицу и видим: люди спокойно идут на работу, в гости, прогуливаются влюбленные парочки. Никакого волнения на лицах. А итальянцы просто в истерике бьются – ну что делать-то?! А мы им спокойно: «Да ничего, завтра на рыбалку пойдем!» Они не унимаются: «А как же события в Москве?» Мы только руками развели: Москва – это отдельное государство. Тридевятое царство. Все, что там решают, – нас, россиян, не касается. Страна, к сожалению, живет отдельно от столицы. То, что в Кремле или в Думе происходит, – страну не интересует, она как-то мало вникает в жизнь привластных структур┘
═
– В Давосе в программе «Russian night» отечественную рок-музыку представляла группа ЧАЙФ. Почему выбор государственных чиновников пал именно на вас?
═
– Это был выбор не чиновников, а режиссера давосского мероприятия Леши Аграновича. У него хороший вкус, и он понимал, что Россию на Западе должна представлять группа с сильной позитивной энергетикой. Ведь текстовую нагрузку иностранцы не поймут, а посему нужен энергетический посыл, который, на мой взгляд, в нашей группе присутствует. Мы – взрослые дядьки. И там сидели взрослые дядьки. Мы играли качественный гитарный рок, достаточно суровую музыку, но при этом мы – жизнерадостны и позитивны. Я прекрасно понимаю, что на Западе информация о России в большей степени негативная. И вдруг взрослые респектабельные дядьки слышат вполне позитивный рок. И эту музыку играем мы – уральские мужички.
═
– В Давосе вы назвали Большой театр лицом России, а свою группу – другими частями тела. С какими же частями тела соотносит себя ЧАЙФ?
═
– Давайте уточним. На пресс-конференции в Давосе артистов Большого театра спросили об их роли в русской культуре. Они ответили: «Ну какие могут быть сомнения, мы лицо отечественной культуры». Я тут же парировал: как все-таки здорово, что на сей раз зарубежной публике покажут не только лицо, но и другие части тела. А вот что это за части – оставим без комментариев. Но не задница – это точно! И не кукиш Западу. Мы стремились показать в Давосе русскую душу, наш характер.
Почему нас так хорошо приняли в Швейцарии? Потому что наша музыка западному человеку понятна по форме, ведь мы играем мейнстрим. В Давосе собрались люди, который бывали и на концертах U2, и на концертах «Роллинг Стоунз», им к мейнстриму не привыкать.
═
– Но Бона из U2 позиционирует себя как андеграундный исполнитель. Он всячески отмахивается от мейнстрима.
═
– Бона – очень яркий и талантливый человек, но группа U2 приносит в казну Ирландии львиную долю дохода, уступая лишь пивной корпорации «Гиннесс». Как это может быть, если Бона не принадлежит к мейнстриму? Другое дело, что он себя позиционирует исключительно как бессребреник: вот у меня есть деньги, но меня они не волнуют, меня волнуют леса Амазонки┘ (Смеется.) Отчасти я с ним солидарен... Но, конечно же, по сравнению с тем, какими мы были в двадцать лет, – мы обуржуазились. И это естественное развитие событий, которое нельзя изменить. Морщины на нашем лице – это минус или плюс? Может быть, и минус, издержки сурового североуральского климата. Но, если бы у 45-летнего мужика было мраморно-гладкое лицо, вряд ли это выглядело бы лучше, чем морщины. Знаете, как говорят про Кита Ричарда? Ему никогда не будет столько лет, на сколько он выглядит, потому что он всю жизнь кажется на пять лет старше своего возраста. А уж о лице Мика Джаггера я и не говорю. У нас же в России есть противоположные примеры, скажем, Дмитрий Харатьян. Он будто забальзамирован┘ Так про что мы говорили?
═
– Про буржуазность, про мейнстрим┘
═
– В свое время у меня был 401-й «Москвич», а сейчас я езжу на «Хонде». Так получилось. И я не ставлю перед собой задачи удивить народ своим автомобилем. Машина не для самоутверждения. Я вообще стараюсь жить так, как мне удобно, и существовать в гармонии с собой. Я никогда не буду выряжаться в нечто изысканное – это не мое. Мне комфортнее ходить в джинсах и свитере.
═
– Ежегодно вы проводите в родном городе перформанс «Зимняя акустика» – в клубе «Пурга» вы создаете театрализованное шоу, где поете в разных декорациях, в каких-то умопомрачительных костюмах.
═
– Да, «Зимняя акустика» – это наш интимный концерт. Там звучат не шлягеры, а какие-то эксклюзивные номера. Это обязательно должно сопровождаться интересной визуальной формой. Например, как-то раз мы делали «Пляж на Гавайях»: все в купальниках, рядом с нарисованным морем и в панамах. А мы были в шортах и гавайских рубахах.
А знаете, что мы устроим в «Пурге» на следующий год? Мы сделаем «квартирник».
═
– Опять кухонные беседы, песни в дыму дешевых сигарет, водка с огурцами? Назад в USSR?
═
– Наше время, по-моему, вполне располагает к определенному возврату в прошлое. Мы людей посадим прямо на пол, чтобы создалось полное ощущение квартирного концерта┘ Сейчас, кстати, многие музыканты дают концерты в квартирах.
═
– Некоторые критики говорят, что вы играете «кантри»?
═
– Кантри, фольклор и рок-н-ролл – это, по сути, одно и то же. Мы играем современную народную музыку. Есть шаблон: народная музыка – это когда собираются люди и на балалайках играют. Поверьте мне, когда наши предки играли при лучине на ложках, вдруг пришел человек с балалайкой и все выдохнули: ни фига себе, авангард какой! То, что у нас есть электрогитары, барабаны и современные технологии, – это всего лишь окраска. А играем мы современную народную музыку.
═
– Расскажите о вашем новом проекте «Изумрудные хиты»?
═
– Нам было интересно ввести в гитарный саунд какой-то другой звук. И мы решили спеть хиты группы ЧАЙФ, но вплести в ткань нашего привычного звучания две домбры, балалайку, баян и перкуссии.
═
– Сейчас модно играть с симфоническими оркестрами.
═
– Мы собирались вместе с нашим Свердловским симфоническим оркестром сделать совместный проект. Но я вдруг понял, что это слишком затасканный прием.
═
– Почему альбом называется «Изумрудные хиты», а не как принято в мировой практике: золотые или платиновые?
═
– Все просто – так называется екатеринбургский ансамбль народных инструментов «Изумруд».
═
– Артемий Троицкий как-то сказал, что под ваши песни, особенно под хит «Ой-йо», хорошо пить водку.
═
– Наверное, под эту песню действительно комфортно выпивать┘ Но люди поют ее с удовольствием на концерте, при этом ничего не выпивая. Для меня лично Троицкий никогда не был авторитетом. Хотя он, безусловно, личность, человек, сделавший себя. Но сегодня уже неважно, что он хвалит и что ругает, его рецензии больше не влияют ни на мнение аудитории, ни на продажу дисков.
═
– Ваш хит «Аргентина – Ямайка» – это чистейшее регги или так выглядит рок-н-ролл отечественного «розлива»?
═
– Я меломан. У меня огромная коллекция дисков – от виниловых до лазерных. Я слушаю разную музыку, и, естественно, мне очень многое хочется попробовать сыграть. А заклиниваться на одном стиле не очень интересно. Что такое русский рок? Это же не наше родное, а то, что к нам ветром со всего мира надуло. Мы это через себя пропустили. И получилось что-то похожее на винегрет, где и соленые огурцы, и свекла, и горошек. И даже подсолнечное масло.
═
– Вы – взрослый человек. Выходя на сцену, видите в зале мальчиков и девочек. Как вам кажется, ваш massege до них доходит во всей полноте или они реагируют на ваше творчество поверхностно?
═
– Многие мальчики и девочки очень точно понимают, о чем мы поем. У них больше информации. Они, по большому счету, умнее нас, сообразительнее┘
Мы недавно играли концерт, и там на плечах у взрослого мужика сидела девочка лет одиннадцати. Она все песни проговаривала, как суфлер. И когда я путал где-то слова, переставлял их местами, она ужасно удивлялась и стучала папе по голове: почему он неправильно поет?!
═
– Что самое ценное вы сделали к двадцатилетию группы?
═
– Музыку. И сделали мы ее руками. Это не машинное производство, а ручное. Hand made, понимаете? И это очень дорогой продукт, такой же дорогой, как картина, как все то, что произведено за пределами технологических новаторств.
