Вероника Чернышева
Леонид Шишкин и его дамы.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
Кто такие шестидесятники, все мы более или менее хорошо знаем. Они как вид описаны в литературе, их сущностные признаки документально зафиксированы. Большинство из них, понятно почему, выглядело, как портрет Хэмингуэя. А вот каковы шестидесятницы и музы знаменитых художников более ранних периодов – те самые легендарные советские женщины, которым суждено было не копировать обложки модных журналов, а строить коммунизм, – можно было видеть в преддверии Международного женского дня в галерее Леонида Шишкина. Там по случаю всеобщего женского веселья была организована выставка «Комсомолки, спортсменки и просто красавицы». Впрочем, стены галереи украшали портреты и тех, кто обычно вырастал из комсомолок, – то есть доярок, птичниц, летчиц, простых горожанок и еще более простых и по-своему прекрасных селянок. Согласно концепции выставки, которая включает женские портреты 1920–1960-х, советские женщины в официальном искусстве с течением времени из женщин-тружениц постепенно превращались в просто женщин.
В экспозиции советского портретного искусства, воспевающего женщину, наглядно показано, как коньки и лыжные шапочки беззаботных еще довоенных комсомолок сменяют самолеты, станки, тракторы или раненые, в зависимости от того, кто по профессии героиня, – праздной женщине не место на портрете. Уже в пятидесятые обветренные лица ветеринарок и мечтательные взгляды летчиц постепенно сменяют просто девушки с книжкой или и вовсе без атрибутов. На социальный статус героини теперь может указывать лишь простенькая тахта или обои, на фоне которых она изображена, да, пожалуй, еще совсем уже несоветские, часто признаваемые мещанскими или буржуазными элементы нехитрых еще нарядов.
Леонид Шишкин, делая последние приготовления к празднику, атрибутировал картину лауреата Сталинской премии Константина Максимова 1956–1958 гг., на которой изображена девочка в саду. Рассказывал попутно тем, кто уже успел рассмотреть все остальное, что полотна Максимова чрезвычайно популярны в Китае, поскольку Сталин когда-то делегировал его обучать советской живописи китайцев, а его «Девочка» кажется не знатокам очень «импрессионистической» совершенно не случайно, ибо знатоки, особенно на Западе, ценят советскую живопись представленного периода именно за интересную переплавку традиций импрессионизма.
Кроме выставки к женскому дню галерея приурочила так называемый silent auction, выставку-продажу шляпок и шарфов, которая у прекрасной половины собравшихся гостей вызвала поначалу едва ли не больший ажиотаж, нежели собственно произведения искусства. Потом провели лотерею, в ходе которой одной даме достался романтический ужин на двоих в роскошном ресторане, мужчине (они в этот вечер были в явном меньшинстве), прекрасный расшитый бисером шарф, еще одной счастливице – картина советской художницы с видами Лондона. Все ушли с цветами. Правда, в конкурсе на составление весенних букетов едва не выиграл опус под названием «Мужская сущность», но, когда выяснили, что автор композиции из гвоздики и мандарина, – сам хозяин праздника, справедливость восторжествовала. Первый приз отдали даме.
