Вероника Чернышева
Новые ипостаси Людмилы Гурченко.
«Нам нужны те, кому мы нужны», – сказал один философ. «Люди начинают интересоваться кем-то, только если чувствуют интерес к себе», – пришел к той же самой мысли другой мудрец. Не нужно было мудрствовать, чтобы предположить, что выставка фотографий Екатерины Рождественской станет светским событием со стопроцентной явкой известных персонажей. Так и случилось. В Галерею Церетели пришли все, кто мог и не мог, а те, кто не мог совсем, – присылали эмиссаров, и они наперебой рассказывали героине праздника, что, мол, шеф на Мальдивах, но почтение свидетельствует и цветы с благодарностями шлет.
Хобби дочери поэта Роберта Рождественского Екатерины Рождественской – фотофантазии на темы шедевров изобразительного искусства и не только – до сих пор было известно читателям глянцевого журнала «Караван историй», ее работы выходили в серии «Частная коллекция», «Реинкарнация», «Ассоциации» и других.
На сей раз под них отвели три зала на третьем этаже Галереи на Пречистенке. С репродукций смотрели наши современники в гриме и костюмах, а некоторые и без оных (так Олег Газманов предстал в образе статуи Давида Микеланджело). Стены украшали обнаженные девы. При ближайшем рассмотрении Кассандры, Венеры, Сусанны и Махи оказывались современными звездами экрана. Впрочем, одетых было все-таки большинство – целые семьи творческих людей в костюмах разных эпох и социальных классов: Бондарчуки-Скобцевы, представшие героями французской революции, Маликовы, будто бы населяющие казачий курень, а также Пресняковы, Хильчевские, Тодоровские, Кобзоны, Меньшовы – эти фантазии Екатерины Рождественской и публиковались в журнале «Караван историй», теперь большинство выставлено в галерее.
Плотность публики очень скоро дошла до критической черты. Запасы свежего воздуха сошли на нет, а гости все прибывали и прибывали, с энтузиазмом разыскивая себя и знакомых. Журналисты окружали персонажей и просили их сфотографироваться на фоне портретов, разумеется, редко кто им в этом отказывал. В день открытия выставки потешить тщеславие в Галерею Церетели приходили: Владимир Винокур, Сергей Юрский, Леонид Рошаль, Яков Брандт, Александр Журбин, Игорь Бухаров, Джахан Поллыева, Ирина Роднина, Михаил Ефремов, Елена Супрун, Светлана Конеген, Людмила Гурченко, Светлана Немоляева, Ирина Алферова, Юлия Рутберг, Андрей Руденский, Александр Лазарев-младший, Сергей Брилев, Владислав Флярковский. Руслана Писанка, увековеченная в качестве рубенсовской Венеры, несколько смущалась, но по ходу дела охотно комментировала своим собеседникам события на Украине. Писатель Василий Аксенов, запечатленный в образе Василия Ивановича Чапаева, на вопрос о том, чья это была идея, поведал, как ему сначала предложили сняться в образе дьячка для повторения какого-то классического полотна из русской живописи, а когда он отказался, спросили, кем он хотел бы видеть себя в этом проекте, тогда он и решил сделаться Чапаевым. Портрет народного героя в папахе соседствовал с изображением Сталина. Повторить картину И.Бродского «Портрет Иосифа Виссарионовича Сталина», написанную в 1937 году и хранящую в Русском музее, Екатерине Рождественской помог Сергей Юрский, также выбравший для себя этот образ самостоятельно.
Вживались в образы не только актеры. В этом свойственном публичным людям качестве попробовал себя и лидер ЛДПР Владимир Жириновский. Не расстроившись, что не нашел в экспозиции своего портрета (он когда-то поучаствовал в проекте, снявшись в образе Ивана Грозного), Жириновский охотно раздавал комментарии по поводу других работ. «У него ресторан, я его знаю, – сказал он, пройдя мимо картины «Завтрак аристократа» с Антоном Табаковым в соответствующем образе. Указав на Иосифа Кобзона, снявшегося со всей семьей в интерьерах дворянского дома, Владимир Вольфович заметил, что глава семьи похож на помещика Собакевича, а затем стал фантазировать на тему, кем хотел бы видеть себя, если ему снова будет предложено поучаствовать в проекте. «Я себя вижу министром внутренних дел в царской России. Вообще это должен быть кто-то, вызывающий трепет, знаете, мне по душе величавость, жесткость, властность. Или кто-то, кто много для страны сделал – Витте, Столыпин, – что-то вот из этой серии, ну или жандармским чиновником из Третьего отделения».
Также легко главный элдэпээровец распределил роли своим политическим оппонентам: «У меня есть историческая книжка – там все про Думу. Вот оттуда и надо взять роли. Нашу партию загримировать под октябристов, например, – мы соответствуем. Хакамада – вылитая левая эсерка Мария Спиридонова, Зюганов... – тут, немного подумав, гость выставки снова вернулся к любимому, видимо, литературному персонажу, – Зюганов – пусть будет Собакевичем! Явлинский – «Идиот»... там еще сцена такая – деньги горят, а он не знает, что делать, помните? А Лимонов пусть будет террористом, который на царя покушался», – закончил историко-литературный экскурс Владимир Вольфович.
В общем, Жириновский выставкой остался доволен и, прежде чем удалиться, подарил Зурабу Церетели темно-фиолетовую коробочку. Оказалось – парфюм «Жириновский». Подчеркнув свою предусмотрительность, политик сказал, что это к Новому году.
После осмотра экспозиции гости стекались в зал «Яблоко», долго еще делились впечатлениями, выражали свои восторги Екатерине Рождественской, угощались сациви и хачапури. Карнавал не прекращался и там – для собравшихся пели Мэрилин Монро, Джон Леннон, Шер, Эдит Пиаф и Леонид Утесов. Людмила Гурченко почти весь вечер провела в обществе Николая Цискаридзе; Нелли Кобзон придумывала образы для сопровождавших ее подруг; Александр Масляков, чье изображение красовалось на огромной стодолларовой купюре, намекал, на то, что в будущем не прочь попозировать и для евро. Вместе с Леонидом Утесовым все напевали: «Сердце, тебе не хочется покоя» – и не хотели расходиться.
