Тренер – это судьба

Одержавшие победу.
Фото Reuters

- Татьяна Анатольевна, я хотел бы начать с недавних важных для вас событий.

═

– Последними самыми важными событиями было для меня 60-летие моего мужа (известного пианиста и педагога Владимира Крайнева. – «НГ») и прекрасный концерт его учеников.

═

– Юбилей был для вас более значительным, чем чемпионат мира?

═

– Для меня все важно. Прошлый и текущий годы стали серьезным этапом. Я проработала уже 37 лет, от работы с детьми и юниорами я шла к работе с выдающимися спортсменами из разных стран. В этом году моими усилиями и усилиями моих помощников Майи Усовой и Жени Платова в нашу сборную попали представители нового поколения. Например, Андрюша Грязев, с которым я стала работать два года назад, выиграл последний чемпионат мира среди юниоров. Это стоило большого труда, который фактически вкладывался в будущее. Так что у меня по прошествии стольких лет новый этап в работе. Незадолго до чемпионата мира я согласилась тренировать японку Шизуку Аракаву, которая на тот момент занимала третье место в чемпионате Японии. Попросил меня об этом президент Японской федерации фигурного катания и глава Олимпийского комитета. Они обратились ко мне с письмом и много раз звонили. Звонили лично они, а не их секретари или референты. Японка стала чемпионкой мира, это сенсация сезона. Я не хочу сказать, что это произошло лишь потому, что я с ней работала, у нее была хорошая база. Но то, что она сумела победить, связано именно с моей работой.

═

– Существует ли для вас разница в работе с нашими и иностранными спортсменами?

═

– Разница в языке, я недостаточно хорошо знаю английский. К каждому человеку нужно подбирать ключ, в каждом спортсмене нужно развивать то, что нужно именно ему.

═

– Выходит, вы одинаково работаете и с российским, и с американским спортсменом? А ведь в Америке даже взаимоотношения между учеником и учителем существенно отличаются от принятых у нас.

═

– Дискуссия на льду у меня запрещена. Я знаю, что делаю, и прошу подопечных меня слушать и понимать, чего я от них хочу. Это кратчайший путь к мастерству. У нас есть другое время, когда мы можем поговорить по душам. Я даже музыку стараюсь выбирать самостоятельно. Я считаю, что тренер должен определять не только техническую насыщенность программы, но и художественную составляющую.

═

– Важно ли для вас максимально глубокое познание личности подопечного?

═

– Конечно, и оно происходит постоянно: ведь мы целые дни проводим вместе. Когда мы вместе идем к поставленной цели, мы просто прорастаем друг в друга. Это очень тонкие вещи, без которых невозможна победа.

═

– Такая мощная взаимосвязь порождает и проблему расставания. Вы можете сравнить уход от вас спортсмена с личным разрывом?

═

– Пожалуй. Это очень тяжелый момент, который надо уметь пережить. Ведь ты делаешь для этого человека все, чтобы он поднимался выше и выше. Хорошо, если человек понимает это и ведет себя достойно по отношению к учителю, как, скажем, Леша Ягудин, Наташа Бестемьянова, Андрюша Букин. Но так поступают не все.

═

– Вы могли бы привести пример болезненного для вас разрыва?

═

– С Куликом я была счастлива в работе, потом мы очень тяжело с ним расстались. Не стоит развивать эту тему, хочется вспоминать хорошее.

═

– У вас есть что-то вроде рецепта, как стать хорошим тренером?

═

– Можно обладать необходимыми качествами и не быть хорошим тренером. Нужен особый тренерский талант. Потом, существуют дарования разного уровня. Есть тренеры, работающие с детьми, низкий им поклон за их важную работу. Но до высшего уровня доходят очень немногие. Я бы сказала так: настоящий тренер – это не профессия, это судьба.

═

– Ваш выбор был связан с тем, что ваш отец был тренером?

═

– Он меня направил на этот путь, за что я ему чрезвычайно благодарна. Потом большую роль в становлении моей тренерской судьбы сыграла Елена Чайковская. Крайне важно, чтобы родители умели помочь ребенку сделать правильный выбор, рассмотрев в нем дремлющие способности. Тогда жизнь станет насыщенной, человеку никогда не будет скучно, он не будет знать, как проходит время.

═

– Отец делился с вами секретами мастерства?

═

– Нет. Он был полностью занят своим большим делом. У нас были отношения отца и дочери, дома о профессиональных занятиях вообще не разговаривали. Я была для него просто начинающим тренером. Однажды он оказался на моей тренировке. Он пришел по своим делам в Лужники, увидел меня, сел где-то в сторонке. В тот день я была не на коньках, когда он это заметил, то поднялся и ушел, пройдя мимо меня. Тренер не может быть не на коньках! Через многие годы, после моей пятой Олимпиады, он мне сказал: «Здравствуй, коллега». Это была высшая похвала.

═

– Вы ощущаете свое сходство с Анатолием Владимировичем?

═

– В очень большой степени. Я даже машину вожу, как он: так же тяжело лежит рука на руле, так же склоняюсь. Более того, я чувствую, что у нас одинаковые внутренние органы.

═

– О вашем отце было распространено мнение: Тарасов – человек со сложным характером. Вы можете то же самое сказать о себе?

═

– Да. Тот, кто много работает и добивается высоких результатов, не может быть человеком с «простым характером». Я спокойно могу существовать в условиях общежития, когда идут активные тренировки. Но в других делах у меня есть жесткие принципы. Например, если бы мне не понравились ваши вопросы, я бы с вами уже давно не разговаривала бы. Да, я человек сложный, но справедливый. Я это точно знаю.

═

– Судьба отца да и ваша непростая жизнь не подвигли вас к тому, чтобы присоединиться к знаменитой формуле Пушкина: «И дернул же меня черт родиться в России с умом и талантом»?

═

– Папа ни одной секунды не сожалел о том, что живет в России. Когда его гноили в нашей системе, одиннадцать лет не показывая по телевизору и не разрешая никуда выезжать, всякое приходило в голову. Его звали тренировать «Нью-Йорк Рейнджерс» с гонораром в три миллиона долларов в год, но он не мог себе представить, что будет работать в чужом хоккее. Хотя его влияние на мировой хоккей могло бы продлиться еще годы, что, с моей точки зрения, было бы очень важно. Его карьера прервалась в том возрасте, в каком сейчас я. Мне приходится работать за границей, потому что здесь у меня нет условий для подготовки российских олимпийских чемпионов. Эта формула появилась у меня после того, как олимпийские чемпионы Кулик, Грищук, Платов и Ягудин были мною подготовлены только благодаря тому, что американцы предоставили мне прекрасные условия для работы. За это я им очень благодарна. Но жить и умереть я хочу здесь. Однако мне в Москве никто не предлагает место для работы – катка у меня нет. Я не могу долго ждать, потому что у меня нет времени, – я буду работать. Показательный пример: японская федерация попросила меня взять Шизуку Аракаву, а когда возник вопрос, чтобы я поработала перед Олимпийскими играми с Авербухом, наша федерация ко мне с такой просьбой не обратилась. Без просьбы нельзя брать спортсмена у другого тренера, с которым он проработал много лет.

═

– У вас есть объяснение, почему так происходит?

═

– Я не хочу в этом разбираться. Но Лешу Ягудина в его звездный час не наградили, потому что он мой ученик. Это в моей практике произошло впервые. После каждой Олимпиады правительство отмечало победителей. Тем не менее я хочу работать и работаю на российское фигурное катание. В этом году Олег Васильев, тренер Тотьмяниной и Маринина, попросил меня перед чемпионатом мира помочь с программой, которую нужно было быстро переделать. Я не раздумывала ни секунды, хотя в тот момент чувствовала себя не лучшим образом. Чем смогла – помогла, они стали чемпионами мира. Я работаю, несмотря ни на что. Сейчас с удовольствием делаю спектакль «Спящая красавица» с российской труппой и английским импресарио. Я хочу жить здесь, я уже не могу возить маму в Америку, ей 86 лет. Жду предложений, но уже понимаю, что начинающийся сезон мне предстоит работать опять в Америке.

═

– Клуб ЦСКА создал аллею хоккейной славы, в которой память вашего отца не увековечена. Это более чем странно.

═

– Об этом писали и говорили, реакции никакой. Более того, мне сказали: «Если ты закажешь бюст, то место для него есть». Вот и все. После похорон папы Юрий Рост написал: «С катка ЦСКА вынесли Тарасова, и там больше никого не осталось». Я воспользуюсь данным мне советом: заработаю денег, закажу папин бюст и поставлю его в аллее славы. Зато в Канаде его память увековечена.

═

– Существует ли разница в чувствах, которые возникают у вас после победы нашего и иностранного подопечного?

═

– Сейчас национальность моих спортсменов для меня не важна, я хочу, чтобы они побеждали. Это моя работа, я зарабатываю честным трудом. Я стою на своих ногах столько, сколько могу стоять. Половину моего времени я это делаю бесплатно, потому что работаю с российскими спортсменами.

═

– Вы счастливый человек?

═

– Да, очень. У меня был такой отец, моей маме 86 лет, и она еще вполне бодрая, у меня есть сестра, которая ухаживает за мной, как за маленьким ребенком, у меня есть свекровь, которой 85 лет, у меня есть любимый муж. Я могу сказать, что в профессии мне удалось сделать не так мало. Это не бахвальство, у меня есть объективные показатели. Недоброжелатели и завистники могут это объяснять чем угодно. Но я точно знаю, что меня любят те, с кем я работаю, и я даю им именно то, что нужно для победы. Но это не означает, что я ставлю одну лишь задачу – побеждать. В последнее десятилетие мне стало ясно: есть более важная цель – совершенствование. Я все время стремлюсь совершенствоваться.