Нетусовочный человек

- Александр, почему сейчас редко вспоминают Дольского?

- Потому что я никогда не был в тусовке. Во-вторых, то, что я делаю, это в принципе другая культура, другая поэзия, другая музыка. Я иду своей дорогой. Художник должен быть самостоятельным и не кучковаться. Для меня есть только одно понятие - искусство и не искусство.

- В каком вообще состоянии сейчас находится наша бардовская песня?

- Настоящая поэзия уходит из бардовской песни. Впрочем, это коснулось и других искусств: посмотрите, кого пропагандируют из художников - каких-то мазилок. Все эти "черные квадраты" - чистая профанация. Реализм стал ругательным словом. Телевидение (главный сегодняшний информатор) рассказывает о какой-то бездарной мазне, о каких-нибудь скандалах... Так и бардом стали называть любого, кто взял в руки гитару, никогда в жизни ни стихов, ни музыки не сочинял, а просто поет чужие песни. Люди, чьи песни не имеют отношения к поэзии, получают большой эфир. В том виде, в каком авторская песня существовала в 60-е годы, ее уже нет и, я думаю, не будет. Не стану даже вспоминать о том, что в 80-е годы у меня были полные стадионы.

- Кто ваши учителя?

- Моими учителями в поэзии были мои любимые французы - Бодлер, Готье, Гюго и, конечно, все великие английские поэты. Как-то прочитал подстрочник "Дон Жуана" Байрона 1884 года издания и был поражен мыслями, иронией, юмором гения. Позднее ко мне пришла русская поэзия Серебряного века, особенно Гумилев, которого считаю величайшим поэтом. Рядом с ним никого нельзя поставить. У меня было серьезное отношение к поэзии, и я считал, что если стану писать стихи, которые будут достойны называться поэзией, то уже буду счастливым человеком. Я в отличие от наших бардов серьезно занимался музыкой, учился в музыкальном училище по классу гитары - играл классику, джаз, даже несколько раз выступал с Борисом Штоколовым.

- Есть ли сейчас необходимость в авторской песне?

- Во всех видах искусства всегда есть необходимость - даже в тех, которые еще неизвестны и которые появятся в будущем. Бардовская песня по-прежнему притягивает людей. Сужу по своим концертам и по публике, которая на них приходит и пишет мне умные записки. Интеллигенция у нас всегда была и всегда будет.

- 20, 30, 40, 50 лет... Какой возраст у вас был самым плодотворным для творчества?

- Сколько я себя помню, я всегда работал одинаково. Впрочем, свои песни, которые стали популярными и народными, я сочинил до 22 лет. То, что дальше пошло, стало для публики посложнее. Но и эти песни постепенно становятся известными и популярными. А то, что я сейчас делаю, читающая и слушающая публика не сразу понимает. Но, как сказала Цветаева, "моим стихам, как старым винам, настанет свой черед".

- На что вы потратите премию?

- Не имею ни малейшего представления, что это за сумма. Я не думаю, что она большая - и вряд ли сравнима с премией "Триумф". Деньги пойдут на семью. У меня - жена, трое взрослых сыновей. Один только в прошлом году закончил мединститут, отслужил в армии, еще не работает. Двое других - студенты. Зарабатывать трудно. У меня излишков, слава богу, нет. Вспоминаю слова Сократа: как-то он пошел на пир к аристократам. По возвращении жена его спросила: что там было? Он ответил: "Ты знаешь, я никогда не видел столько вещей, которые мне не нужны!" Это полностью соответствует моим взглядам. Мне нужны деньги только на еду, квартплату и лекарства.

- И на струны...

- На струны пока не нужны. Одна фирма взяла мое имя и в качестве гонорара дает какую-то часть струнами.