Павел Круг.
Сегодня, для того чтобы быть социально успешным, нужно быть религиозным.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
Тема религии и молодежи волнует не только церковных иерархов и миссионеров разного толка, но и научное сообщество. Корреспондент «НГР» обратился к членам Московского религиоведческого общества (МРО) – преподавателям, аспирантам и студентам философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, чтобы узнать их мнение по данному поводу.
«Религиозность может пониматься как минимум в двух смыслах, – считает старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения Павел Костылев. – Как религиозность по самоидентификации, когда человек говорит «я православный», «я католик», «я верующий», и как религиозность, которую можно выяснить, спрашивая человека, какую культовую деятельность он осуществляет. Например, ходит ли он в церковь, часто ли он молится, соблюдает ли пост. Лучший способ исследовать религиозность – сочетать эти два критерия».
Впрочем, по мнению аспиранта той же кафедры Игоря Крупника, когда речь идет о психологии верующего, то этих критериев недостаточно. По его словам, попыток определения религиозности индивида средствами психологии религии в России не предпринималось.
Чем больше смыслов вкладывается в понятие «религиозность», тем меньше единства во мнениях среди молодых исследователей. Так, член МРО Ивар Максутов рассматривает религиозность в широком смысле, т.е. как любой религиозно мотивированный акт. Напротив, Анна Соколова, состоящая в том же обществе, считает, что общих критериев оценки религиозности не существует. Имеет смысл лишь исследовать ее проявления, существующие на данный момент.
В целом религиозность среди молодежи растет, считает Максутов. Однако причины этого процесса объясняются исследователями по-разному. В частности, Костылев отмечает, что «сейчас добавились некие положительные коннотации к образу верующего». «Идентифицировать себя, например, с православием для молодежи модно», – заявляет он.
«Мода как таковая акцентирует внимание на широко распространенных элементах культовой практики, которые она превращает в феномен массовой культуры», – убежден Игорь Крупник. Проблема, по его мнению, в том, что в среде молодежи нет понятия о религии как о системе, а не просто наборе догм и культовых практик.
«Получается так, что из прагматических соображений в религиях выбирается то, что пригодно для молодого человека на данный момент, а все остальное отбрасывается как несущественное. Это своеобразный религиозный синкретизм: посещение православных храмов или мусульманских мечетей, с одной стороны, а с другой – вера в переселение душ».
С исторической точки зрения проблема религиозности молодежи еще более запутанна. «Современная и дореволюционная религиозность – это разные вещи, – считает Анна Соколова. – Юноша, закончивший два класса церковно-приходской школы, и современный 12-летний мальчик, решивший зайти в храм, – это разные люди. Если у молодых людей XIX века не было другого выбора, они были «обречены быть верующими», то современная молодежь идет в церковь во многом в результате свободного выбора».
Факторы, влияющие на такого рода выбор, могут быть самые разными. Согласно Павлу Костылеву, «молодежь привлекает то, что религиозность постепенно становится атрибутом социальной успешности. Социально успешный человек должен быть успешен во всех областях, в том числе он должен построить «правильные» отношения с Богом. Следовательно, для того чтобы быть социально успешным, нужно быть религиозным».
Но кроме чисто прагматических (не всегда четко рефлексируемых) соображений, религия привлекает современную молодежь и другим. Дело в том, что сегодня она «стала одним из маркеров культурной идентичности», считает Ивар Максутов.
В таком случае она работает как «связка» с другой культурой, привлекательной для данного человека, «как на Западе» (католицизм), «как на Востоке» (буддизм, ислам), полагает член МРО Майя Бабкова. В любом случае, по ее мнению, «молодому человеку интересно новое общество, в которое он входит, а не обрядовая сторона религии. Трудно найти молодого человека, ставшего христианином исключительно потому, что ему понравилась литургия».
Однако конкретные социальные факторы и условия, влияющие на обращение молодых людей к религии, назвать сложно. «Обычно пытаются установить связь с уровнем образования, социальным статусом, реже – с психологическими чертами людей, – считает Павел Костылев. – Проблема в том, что любая подобная конструкция является искусственной. Претендовать на установление связи между социальным положением человека и его религиозностью – значит терять саму специфику религиозности».
Особо стоит отметить такой распространенный среди молодежи феномен, как «вера на всякий случай», проявляющийся перед важными событиями в жизни (сдача экзаменов, устройство на работу, вступление в брак и т.п.). Однако, по мнению Игоря Крупника, подобные представления имеют отдаленное отношение к религии, которую нужно отделять от суеверия.
«Суеверие обычно связывается с бытовыми символами, – полагает Крупник. – В ситуации, когда молодой человек пишет на церковной стене «Боже, помоги сдать экзамен» и ставит по этому случаю свечку, имеет место то же суеверие, в котором бытовые символы просто подменяются религиозными объектами.
На месте слова «Бог» здесь можно поставить какого угодно персонажа из пантеона любого народа мира. Предположим, кто-то в студенческой среде распространит миф о том, что индийское божество Ганеша покровительствует российским студентам. Я не удивлюсь, если некоторые из них, не сильно это афишируя, с большой охотой сделают сына Шивы объектом своеобразного культа».
