Русского Талмуда прибыло

В ОКТЯБРЕ в одном из подмосковных пансионатов на берегу по-осеннему сонного пруда, окруженного облетающими деревьями, прошла конференция, название которой остро контрастировало с этим как бы специально русским, сбрызнутым холодным дождичком, пейзажем: "Словесность в Талмуде - Талмуд в словесности". Подмосковные талмудические штудии были посвящены событию, которое нельзя не назвать виртуальным: презентации книги, пребывающей пока еще во внутриутробном цикле - ей только лишь предстоит родиться, по моему расчету, уж никак не ранее Нового года.

Речь идет об "Антологии Аггады" - очередной (четвертой) стадии проекта комментированного "русского Талмуда", осуществляемого под крылом раввина Адина Штейнзальца. К этому моменту вышли уже три книги: общеконцептуальный том "Введение в Талмуд" - своего рода ворота всего проекта, первая глава трактата "Бава меция" и трактат "Таанит".

Готовящийся к изданию том будет отличаться от своих предшественников. Об этом, собственно, говорит и его заглавие - "Антология". Это не завершенный трактат и не отдельная глава, но коллекция разнообразных - как классических, так и экстравагантых и остро парадоксальных - текстов из необъятного моря Талмуда. Подбором текстов занимался сам Адин Штейнзальц, личность которого, безусловно, отобразилась в этом выборе.

Термин "Аггада" - или как чаще пишут без удвоения "г" - "Агада" (терминология на русском языке все никак не устоится) - относится к тому роду понятий, положительное определение которых не то что затруднительно, но вообще едва ли возможно. Поэтому обыкновенно используется подход, который я бы назвал апофатическим. Агадой называют самые разнообразные в жанровом отношении тексты, которые не относятся непосредственно к области религиозно-правовой, - иными словами, в сферу Агады попадает все то, что не поддается однозначной интерпретации, из которой следовал бы законодательный вывод. Рассказанные мудрецами Талмуда разных поколений "истории" составили эту "Антологию". Все они были рассказаны в рамках определенной дискуссии в определенном контексте и с определенной целью, но многие из них давно уже пустились в относительно автономное плавание по волнам не только еврейской, но и мировой культуры, претерпевая во времени и пространстве самые разнообразные и неожиданные метаморфозы.

Для иллюстрации приведу название прозвучавшего на конференции доклада Леонида Кациса: "Соломон и Китоврас у Алексея Ремизова".

В разговоре за "круглым столом" директор Центра иудаики и еврейской цивилизации Аркадий Ковельман, один из переводчиков и комментаторов "Антологии", привел забавный пример - историю, рассказанную Остапом Бендером о Вечном жиде с такой завитушкой: герой его саги по случаю купил свои субботние штаны у крестоносца; и вот по прошествии восьмисот лет они были очень даже еще ничего. Понятно, что одежда, которую надевали раз в неделю и относились к ней бережно, служила существенно дольше будничной - Ильф и Петров доводят ситуацию до абсурда. Между тем в Талмуде есть аналогичного рода шутка. Остается только гадать, то ли гораздые на перифразы авторы сыграли с известным Ильфу текстом, то ли черпнули из одного с Талмудом источника.

Агадические штудии конференции были украшены многими интересными выступлениями, но центральными фигурами стали, несомненно, раввин Адин Штейнзальц и Сергей Аверинцев - именно они оставили на "Антологии" печать своей совместной редакции. Стилистически полярно разные: живой, быстрый, непосредственный, распахнутый для общения, не читающий лекцию, но беседующий с людьми раввин, которому тесно на трибуне, он в скором времени покидает ее, ходит по сцене, жестикулирует, борода его, кажется, развевается, не поспевая за ним, и - элитарный профессор, речь которого отличается неторопливым изяществом и выверенной завершенностью, совершенно адекватными его академической статуарности. Они, как два полюса, создавали интеллектуальное и эстетическое пространство, в котором помещались все другие участники конференции.

Во время дискуссии Шая Гиссер - в недавнем прошлом главный раввин Одессы, а ныне сотрудник Адина Штейнзальца и его переводчик - задал вопрос: не приводит ли перевод Талмуда к его десакрализации? Ури Гершович, сотрудник Еврейского университета в Иерусалиме и (наряду с Ковельманом) переводчик и комментатор "Антологии" сказал: безусловно, "да"! Рувен Кипервассер, докторант Бар-Иланского университета (Израиль) вообще снял этот вопрос, поскольку рассматривает Талмуд как грандиозный опредмеченный учебный процесс, направленный на постижение сакрального, но сам не являющийся таковым. Для большего понимания этой дискуссии важно знать, что оба эти специалиста принадлежат к еврейскому ортодоксальному миру. Сергей Аверинцев отреагировал с несвойственной ему быстротой, эмоциональностью и лапидарностью: "Боже упаси!" Человек иного культурного и религиозного опыта, он, глядя с другого берега, ощущает в Талмуде сферу сакрального, не претерпевающую ни малейшего ущерба от перевода!