Александр Сухаренко
Прокурор республики Татарстан Илдус Нафиков
На прошлой неделе Верховный суд Татарстана огласил приговор 47-летнему Рузалю Асадуллину («Рузалик») – одному из лидеров набережно-челнинского преступного сообщества «29-й комплекс». Несмотря на просьбу гособвинения о пожизненном заключении, суд назначил ему около 25 лет колонии строго режима, признав виновным в нескольких убийствах, совершенных организованной группой, по найму, сопряженных с бандитизмом. В общей сложности на совести ранее осужденных 32 участников этого преступного сообщества 21 убийство, 7 похищений и десятки других тяжких преступлений.
Между тем на январской коллегии республиканский прокурор Илдус Нафиков раскритиковал работу оперативных служб, заявив, что она не отвечает современным реалиям. «Отсутствие эффективных мер создает предпосылки к накоплению преступными формированиями финансовых средств, возможности влияния на предпринимателей, легализации преступных доходов. Особое опасение вызывает вовлечение несовершеннолетних в преступную среду», – посетовал Нафиков. Кстати, пропаганда тюремной субкультуры среди молодежи всерьез обеспокоила и президентский Совет по правам человека, решивший с помощью силовиков разобраться с неформальным движением «Арестантский уклад един» (АУЕ), которое помимо Забайкалья бесчинствует еще в 17 регионах страны.
Недовольство татарстанского прокурора подкрепляется официальной статистикой. По данным Главного информационно-аналитического центра МВД России, в минувшем году было зарегистрировано 5289 преступлений, совершенных участниками организованных преступных формирований (ОПФ), в том числе 4689 – тяжких и особо тяжких. По сравнению с 2015 годом указанные показатели сократились более чем на 22%. Как оказалось, основная часть таких преступлений приходится на Центральный, Приволжский, Северо-Кавказский и Сибирский федеральные округа. В оставшихся округах количество таких деяний не превышает 260.
На этом фоне несколько порадовало количество участников ОПФ, привлеченных к уголовной ответственности – 9,4 тыс., из которых 1,4 тыс. – организаторы. По оконченным уголовным делам у них изъяли 150 единиц огнестрельного оружия, 5,6 тыс. боеприпасов, 15 взрывных устройств, а также различных материальных ценностей более чем на 2 млрд руб.
Претерпела изменения и общая структура оргпреступности. На фоне сокращения типичных для отечественных ОПФ корыстно-насильственных деяний (убийств, похищений, краж, грабежей и разбоев) и наркопреступлений было выявлено более 2 тыс. мошенничеств, 848 должностных деяний, 371 террористическое и 91 компьютерное преступление. 37 преступлений были совершены ОПФ с международными связями, 18 – с межрегиональными связями и 9 – с коррупционными. Гораздо реже криминалитет применял огнестрельное оружие и взрывчатку (61 факт), занимался вымогательством (60) и бандитизмом (59). Фактов организации преступного сообщества оказалось всего 58. Большая часть из них приходится на Центральный, Приволжский и Северо-Западный федеральные округа. Незаконный оборот наркотиков сократился наполовину (до 884 фактов), а оружия – почти на 7% (до 121 фактов). Странным образом улетучились работорговцы, порнографы, сутенеры и организаторы каналов незаконной миграции. Количество преступлений прошлых лет, уголовные дела о которых были расследованы в минувшем году, сократилось на 23,7% (до 2,2 тыс.).
Высвобождение экономики от засилья криминала, как прежде, продвигается ни шатко, ни валко. Видимо, по этой причине правоохранители не указывают число зарегистрированных экономических преступлений, предпочитая отчитываться только о расследованных. Однако и тут есть над чем задуматься. За прошлый год таковых набралось всего 4,2 тыс., что почти на 3% ниже показателя 2015 года. Причем речь идет об успеваемости Центрального федерального округа (2,2 тыс.), преимущественно Москвы, и о мошенничествах (ч. 4 ст. 159 УК РФ). Между тем неудовлетворительной остается раскрываемость таких преступлений, как незаконное предпринимательство и банковская деятельность, производство немаркированной продукции, организация нелегальных казино, изготовление и сбыт поддельных кредиток, контрабанда и отмывание денег. По-прежнему не соответствует реалиям и декриминализация рыбной, лесной, алкогольной, топливно-энергетической и других отраслей экономики. Вопреки многочисленным публикациям в СМИ лишь восемь рейдерских захватов предприятий попали в поле зрения правоохранителей.
Малоэффективной остается борьба и с организованными формами коррупции: за весь год правоохранителям удалось раскрыть всего 661 коррупционное преступление (+7,8% к 2015 году), включая 220 фактов мздоимства. Судя по масштабам этого явления (чего стоит одна лишь сфера госзакупок), прирост этого показателя можно расценивать не более чем как статистическую погрешность.
Ранее мы уже разбирали причины сложившейся ситуации (см. «НГ» от 27. 11. 15). Однако прошлогоднее дело, возбужденное против вора в законе Захария Калашова («Шакро Молодой») и его окружения, явственно дает понять, что главной причиной незаметности оргпреступности является коррумпированность правоохранителей. Как оказалось, их проделки, по данным силовиков, покрывали за взятки высокопоставленные сотрудники столичного главка Следственного комитета и Пресненского отдела полиции. Коррупционная подоплека всплывает и в других регионах.
Как показал февральский соцопрос ВЦИОМ, 39% потерпевших не обращались в полицию, посчитав ее неспособной помочь, из-за незначительности причиненного ущерба (17%) или желая самостоятельно разобраться с обидчиком (13%). Другие побоялись огласки или мести со стороны преступников (по 4%), а также не хотели тратить время на хождение по инстанциям (7%). Среди тех, кто все-таки обратился в органы, 17% признались, что полицейские пытались отговорить их от подачи заявления. В целом за последние пять лет в правоохранительные органы обращались всего 17% респондентов по факту совершения в их отношении преступлений (в крупных городах – 25%). При этом 70% обращавшихся сообщили, что причиненный материальный ущерб так и не был возмещен.
Надеемся, что продолжающееся реформирование правоохранительной системы и антикоррупционные зачистки отдельных ведомств приведут к позитивным сдвигам, в том числе и в сфере борьбы с оргпреступностью. Тем более что Стратегия национальной безопасности РФ (2015 год) обязывает силовиков заниматься решением и этой проблемы.
